«Здравствуй, Костя!»

Последние несколько лет работаю в Гродненском областном архиве, ищу документы, связанные с трагической судьбой Николая Будоля, уроженца деревни Валевка Новогрудского района, члена КПЗБ, репрессированного в 1937 году. «Арестован 15 октября 1937 г. Приговорен: 5 ноября 1937 г. Приговор: ВМН Расстрелян 29 декабря 1937 г.» Источник: Книга памяти Свердловской обл. http://lists.memo.ru/d5/f346.htm

Меня интересуют 20-е годы ХХ столетия, место действия Западная Беларусь в составе буржуазной Польши, так называемые «крэсы ўсходнія».

Все делопроизводство тех лет – приказы, постановления суда, телефонограммы, полицейские документы под грифом «секретно», распоряжения, газеты – все на польском языке, но когда долго работаешь с архивными документами, рукописные тексты на выгоревшей, давно изжелтевшей бумаги,  начинают отзываться и расшифровываться. Из строчек, с витиевато нанизанными буковками, петельками, крючочками и другими неразборчивыми загогулинами, писанные разными  полицейскими чинами, неожиданно тексты начинают приветливо отзываются.

В архивной папке «Месячные отчеты поветовых и воеводских коменд госполиции об общественно-политическом движении, о распространении литературы и вывешивании  транспорантов и знамен в связи с 10-летием Октябрьской революции, переписка о розыске отдельных лиц, сообщение о переходе польско-советской границы, об аресте за шпионаж и переход границы. Сведения о дислокации советских войск, обзоры советской печати. Январь 1927г. – декабрь 1927г» на глаза мне попалось одно письмо.

Датируется письмо 28 августа 1927 года. Пришлось вооружиться лупой, и  весь вечер разбирать письмо. Мне оно показалось интересным. Пишет его молодая девушка Василиса Комар, адресовано оно Косте Голубовичу, как она выражается, своему бывшему «другу по идеологии». Из полицейского донесения от 19 сентября 1927 года, сопровождающего письмо, сказано, что Василиса Комар принадлежит к Барановичскому окружному комитету КПЗБ. Она проходила по делу С.Рудого, отбывала в Гродненской следственно-карательной тюрьме. В деле С.Рудого «фигурировал Александр Голубович, который сбежал в Россию». Скорее всего, А.Голубович приходится братом Косте Голубовичу, с которым девушка  поддерживает переписку.

К письму приложен сопроводительный полицейский документ, из которого мы узнаем, что согласно решению суда (за принадлежность к КПЗБ – коммунистическая партия Западной Белоруссии) Василиса Комар отбывает после тюрьмы три года в работном или рабочем доме Белостока.

Конечно, работный дом в Белостоке являлся в карательной системе специальным местом по содержанию лиц, приговорённых к лишению свободы.

Адрес Константина Голубовича – почта Молчадь, Барановичский повет, местечко Ярошово. Теперь это Новогрудский район Гродненской области.

Кстати, мужское имя Василий в польских документах проходит, как Базиль (Bazyl), а Василиса остается и в польской транскрипции Wasylisa.

Каждая эпоха несет на себе отпечаток своего времени, особенно выразительно оно  проявляется в письменных документах. Василиса прекрасно понимает, что  находится под надзором полиции, вся ее частная переписка проходит обязательную перлюстрацию, то есть просмотр, письма читаются, но даже в столь жестких, почти  тюремных рамках, девушка свободно изъясняет свои мысли.

В письме довольно ясно прорисован не только портрет Кости, но очень явственно проявляется образ самой Василисы, как нестандартной, волевой личности, особенно поражает стилистика ее письменной речи.

Почерк мелкий, экономный, как сказала мне одна знакомая профессор – «гимназический», в 20-е годы знания, полученные в гимназиях, приравнивалась к университетским.  Предложения в письме  развернутые, сложные,  богатые по насыщенности сравнений и образности. Это выдает нам натуру весьма начитанную,  принципиальную, закаленную и убежденную. Текст письма демонстрирует отличный русский язык. Высокий уровень русского языка еще раз подтверждает образовательный ценз девушки, она, скорее всего на воле была учительницей.

Не уверена, даже совсем не уверена, что выпускницы современных гимназий в состоянии так стилистически изящно и аргументировано донести до читателей свои мысли.

Из письма следует, что перед нами очень разносторонне образованный человек и герой своего времени,  с не менее твердыми убеждениями, она прекрасно разбирается в политической и общественной жизни, при том чувствуется, что характер Василисы – твердый, строгий и в то же время романтический и повышенно эмоциональный.

И кто сказал, что прошлое далеко!

Вот оно, живое, молодое, дышит, обращается к нам с четырех страниц из августа 1927 года. Вы только послушайте.

.

«Здравствуй, Костя!

Наконец-то после долгого промежутка времени получила от Вас письмо, которое произвело на меня тяжелое впечатление. Еще задолго перед судом у меня закралось сомнение, таков ли Вы на самом деле, каким я Вас представляла в месяцы суда по Вашим письмам, а также учитывая отзывы о Вас моих домашних. В то незабвенное время, когда я была о Вас наилучшего мнения, а Вы в свою очередь окунулись с головой в общественно-политическую, а затем в культурно-просветительскую деятельность, – я восторгалась Вашими письмами и твердо предполагала, что мои надежды оправдались». (В письме сохранен оригинальный стиль, орфография и пунктуация адресата. Есть места, которые не смогла прочитать).

Василиса прямолинейный, откровенный человек, честна перед собой и перед неизвестным нам адресатом. Вот такую не лицеприятную характеристику дает Косте, как организатору партийной работы на местах, тем не менее, все время уважительно обращается к нему  на «Вы».

«…рано или поздно Ваша роль и преследуемая Вами идеологическая линия должны были проявиться во всей своей последовательности. Два противоположных полюса взаимно отталкиваются, так и Ваша психология неминуемо должна была столкнуться со стойкими противоречиями «малаграматных дзеячоў». Между Вами и “дзеячамі” находится неглубокая пропасть, которую при Вашем желании можно забросить или в крайнем случае провести прочный мост. Вы интеллектуально далеко ушли от них и  поддались чуждой Вам идеологии и гнилой б.культуры [по всему буржуазной культуры], но социальное положение и в особенности недалекое прошлое Вас связывает с ними и эта нить притягивает Вас, только Вы идете ощупью, скользя по неправильному пути и брезгливо-эгоистически поглядываете на всех Вам социально близких, но лично далеких элементов”.

В тексте, написанном на русском языке, Василиса  специально подчеркивает на белорусском языке слово “дзеячы”и берет в кавычки. По всему у коммуниста Кости Голубовича больше общего с национальными представителями другой партии, возможно даже Громады, чем с однопартийкой Василисой Комар. Их пути расходятся, о чем она твердо заявляет своему оппоненту.

«Я Вам это советую как бывшему другу, желая «все-таки» направить Вас на известный Вам правильный путь, только там теперь место,  в противном случае Вы для меня как друг по идеологии будете навсегда потеряны».

Костя Голубович выходец из крестьян, девушка подчеркивает его  “недалекое прошлое”, но Василисе не приемлем выбранный сотоварищем по партийной работе тон и стиль поведения.

«За сравнительно короткую, хотя довольно плодотворную свою деятельность, Вы немедленно требуете благодарности, а в работе, вместо того, чтобы принять во внимание предложения и назревшие требования масс – Вы стараетесь осуществить полурепрессивными мерами по отношению к своим оппонентам и, этим вооружая их против себя. Это Ваше вызывающее отношение уже противоречит современным принципам, проснувшимся даже несмотря на их малограммотность, ибо это не является большой помехой, а осознанию своего общественного положения и не стоит на пути борьбы повседневной тактики,  приспособляющейся к современным требованиям”.

Василиса и Костя – товарищи, они молоды, их объединяет одна работа, одни идеи, скорее всего  коммунистические идеи. В 1927 году в Западной Белорусии на границе с советской БССР кипит жизнь, полная новых планов и надежд на будущее,  бурлит национальный котел, молодежь читает газеты «Беларуская ніва”, “Малады камуніст” орган ЦК Коммунистического Союза молодежи ЗБ, “Малады змагар”, “Бальшавік”, “Беларуская справа”, все они легально издаются в Вильно. Рабочая и сельская молодежь прекрасно осведомлена о жизни соседней страны.

“Малады змагар”, №2(38) 1927 год.

“На барацьбу з нацыянальным уціскам. На Заходняй Беларусі ўжо ўведзены дэкрэт прэзыдента аб неадчыненьні на працягу 7-мі год ані воднай беларускай школы.

Міністэрства фашыстскай асьветы выдала загад аб забароне ўжываць у беларускай мове і літаратуры кірыліцу”.

“Беларуская справа”. Вільня, 23.04.1926г. Кошт 20 грош.

Депутат польского сейма от Западной Белоруссии П.Метла, член Белорусской  крестьянско-рабочей  громады пишет в своей статье “З падарожы па Радавай Беларусі”. “…Асьвета. Знаёмячыся з пастаноўкай асьветнай справы, прышлося спаткаць і пабачыць шмат новага… Ясна, што нарэшце і “мужыцкая” беларуская мова знайшла сабе пачэснае мейсца ў сваей Рэспубліцы, як мова дзяржаўная і як мова значнай большасьці насялення. Усяго беларускіх сямігодак у Радавай Беларусі ёсць 190, жыдоўскіх 42, расейскіх 29, польскіх 5, латышскіх 1”.

Такие материалы интересно читать и сегодня. Газеты хранят информацию тех лет, в заметках, подписанными многочисленными псевдонимами – Бізун, Б.Свой, Бел. Селянін, Вясковы, Пуга, Молат, Нядоля – отражает дух времени, яростная борьба двух систем, польской буржуазной и новой советской. Партийные газеты легально издаются в условиях предвоенной Польши, для сравнения в них  публикуются материалы о жизни в соседней БССР.

В 1927 году еще не проглядывается 1937 год.

Никто не знает, как трагически сложатся многие судьбы молодых подпольщиков, коммунистов и комсомольцев по одну и другую стороны границ.

Документы свидетельствует: молодежь нелегально бежит в БССР в поисках лучшей, светлой доли, беларусы массово переходят советско-польскую границу. Но в советской Белоруссии большинство из них арестовывается и отправляется дальше по этапу.

По этому поводу  газета “Партработнік” выносит в заголовок большую  редакционную статью:  «Выхад – не ў пераходзе ў СССР, а ў рэвалюцыйнай барацьбе супроць фашыстоўскай дыктатуры Пилсудзкага”.

Приведу выдержку из партийного документа. “…разам з сялянамі ўцякаюць у Савецкі Саюз і камуністы, і камсамольцы і нават некаторыя партыйныя і маладзёжныя актывісты”.

Далее идет пропагандистское разъяснение, как и какими методами надо бороться: «нашым партыйным арганізацыям удалося разгарнуць сапраўды массавую работу сярод сялян, як напрыклад, у Берасьцейскай акрузе, там мы не маем масавага пераходу ў СССР. Там, дзе работа слабая, дзе мы ня можам накіраваць вялікага незадавольства мас на рэвалюцыйныя выступленьні супроць падаткаў, за замлю, супроць акцупацыі, вайны і тэрору, – там сяляне уцякаюць да СССР, бачучы на гэтым шляху выхад з свайго становішча”.

Мне казалось, что уже забыта партийная лексика, она навсегда похоронена в старых подшивках советских газет. Нет, ничего подобного, следует заглянуть в газеты 20–30-х годов, как “Бальшавік”  или “Комсомолец Западной Белоруссии”, чтобы тут же вспомнить газету “Правда” с ее невыносимо зубодробильными и пропагандистскими передовицами.

Напыщенный, лживый и пафосный стиль отталкивал еще в мои юные годы, может поэтому всегда была аполитична, категорически не вступила после школьного комсомола в партию. Не верила ее лозунгам, для меня давно обветшалым и непривлекательным.

Но в архиве вдруг так и дохнуло от старых подшивок забытым прошлым, забытыми безжизненными лозунгами и заголовками.

А вот читаю письмо Василисы и  удивляюсь, каким  живым языком написано, сколько в нем чувств и оттенков. Почему в газетах тех лет так не по-человечески разговаривали с читателями,  не использовали такие редкие  таланты, молодой потенциал, не пойму? Вроде бы речь идет о КПЗБ, а какая знакомая стилистика!

Василиса уже достаточно пострадала, отсидела в тюрьме, теперь отбывает срок на так называемом поселении в Белостоке, что не мешает ей в сложных условиях много читать, надеяться и готовить себя к лучшему будущему.

Но вот что неизменно и повторяется, и повторяется из одной эпохи в другую, протягивая за собой в новое время шлейф старых ошибок и просчетов,  это оценка  роли и положения интеллигенции. Вот характеристика, которую дает Василиса интеллигенции.

«Ту интеллигенцию, которая вышла из буржуазной и мещанской среды, я не обвиняю жестоко, потому что на ней тяготеет отпечаток создавшей ее среды, да и в обществе она почти никогда не имеет своего определенного положения, находясь в состоянии постоянного колебания. Но той интеллигенции, тем единицам, которые вышли из бедной крестьянской среды, я никогда не прощу оппортунизма, пусть временно на нее повлияет чуждая гнилостно-культурная среда, но она должна помнить, кто она и чьи интересы она может и должна защищать, и благодаря определенному толчку стать на сторону той среды, из лона которой она выделилась».

Василиса, может в силу своей молодости, и еще не истраченного боевого задора, многое не прощает в характере уже «бывшего» товарища, не смотря на то, что им еще возможно  предстоит совместная работа. Но девушка не может простить главного – оппортунизма не только отдельному товарищу, но и в более широком контексте, присущие целому слою интеллигенции, частые отступления от верности политическим идеалам.

А как верно подмечена одна из главных болезненных черт интеллигенции – «она почти никогда не имеет своего определенного положения, находясь в состоянии постоянного колебания».

«Может и должна». Так говорить может только человек дела, очень ответственный и дисциплинированный. К сожалению, ее соратник не всегда правильно понимает слово «долг».

Времена меняются, но только не люди.

Совместная работа проявила не самые лучшие качества характера партийного товарища. Как же она строга, взыскательна и настроена довольно критически к недостаткам Кости. Как психологически верно рисует Василиса портрет уже для нее бывшего друга.

«К последней категории принадлежите и Вы, и уже до сих пор должны ясно осознать, где ваше место и вместо того, чтобы стоять на пьедестале своего величия, созерцать вековое зло и его последствия, с которыми хотя малоуспешно боряться дзеячы, и не требуя немедленной благодарности и уважения и не перечисляя сделанных услуг – работать по-прежнему неутомимо, предотвращая на своем пути и усиленно борясь со своими личными плохими привычками и инстинктами.

Вам необходимо, если не совсем искоренить, то во всяком случае  уменьшить до минимума свои два плохих чувства, честолюбие и эгоизм. Это два  Ваши личные и мощные врага, которые постоянно будут стоять у вас на пути какой либо задуманной плодотворной работы. Я Вам это советую как бывшему другу, желая «все-таки» направить Вас на известный Вам правильный путь, только там теперь места,  в противном случае Вы для меня как друг по идеологии будете навсегда потеряны.

Между нами раскрывается глубокая пропасть и Ваши надежды на совместную работу неосуществимы – холодно, враждебно пожав друг другу руки, разойдемся, чтобы не мешать друг другу. В удовлетворительные результаты искоренения плохих чувств верю, ибо я все это прожила на собственном опыте, хотя и трудно было освоиться к новым методам».

Сегодня бы о такой девушке сказали бы – «идейная»,  и звучало бы такое слово скорее, как упрек, но таких в мещанской и благополучной среде, уверовавших в новые идеи, всегда было не очень много, а сегодня и того меньше.

Идейность выделки 1927 года тогда имела свою, часто слишком высокую цену. В условиях тяжелого социального положения, власти  в Западной Белорусии проводили ополячивание и окатоличивание белорусов, все это переплеталось с политическим бесправием и национальным угнетением местного населения. Жители Западной Белоруссии, как и белорусы, проживавшие на территории Польши, по разным сведениям от 1 до 1,7 млн. человек, приравнивались к территориально-диалектной группе, которую часто называли "тутэйшыми".

«В конце 20-х началось уничтожение православных святынь. В ходе "ревиндикации" в отобранных православных храмах ломали иконостасы, уничтожали произведения скульптуры, декоративно-прикладного искусства. Наблюдались акты вандализма на православных кладбищах... польские власти стремились превратить православную церковь в инструмент полонизации западно-белорусского населения».
(том 5 шеститомного исследования «Гiсторыя Беларусi»).

Письмо по своей структуре имеет несколько частей. Есть там столкновение Василисы с Костей по поводу некой М., допускаю, что это Марта (Marta Cho…, фамилия полностью не прочитывается), которая упоминается в полицейском сопроводительном письме. Василиса и Марта вместе проходят, как участницы Барановичского окружного комитета КПЗБ.

В силу своего прямолинейного характера Василиса не может сдержаться и защищает Марту. «Теперь постараюсь отвергнуть Ваши аргументы и обвинения по отношению к М.

Первая мне очень хорошо знакома, как человека и друга я ее знаю до тонкостей. Прежде всего она умна в противоположность  Вашей  реплике «глупая ограниченная женщина», гиперболы по отношению к ней далеко не справедливы. По своей идеологической цели стоит на твердой почве, и, не беспокойтесь очень хорошо ориентируется во всех вопросах, стоящих на порядке дня, даже не смотря на свою малограмотность, ибо повторяю это не является большой помехой… Она является цельным самостоятельным типом современной эпохи, когда женщины выползли из-за … наравне с мужчиной строит или подготавливает почву  для лучшей жизни».

Надо отдать должное Василисе – она схватывает в человек главное, разбирается в людской психологии, у нее цепкий взгляд. Понимает, что такой недостаток у М., как «малограмотность», можно со временем исправить, было бы желание учиться и профессионально расти.

Не буду приводить все выдержки, процитировала то, что чрезвычайно меня заинтересовало и затронуло. Например, духовная составляющая жизни молодой политзаключенной Василисы Комар. Ей присущ любознательный ум, она любит читать книги, в этом видит свое спасение и дополнительное образование.

“…не смотря, хотя и не твердое постановление читать только беллетристику – я за три месяца успела прочесть несколько довольно серьезных научных книг, и некоторые даже законспектировала. Помимо чтения время проходит довольно быстро, но все-таки, как мне кажется, не так незаметно, как до суда, или … в прошлом году летом.

После суда как то больше чувствуется тюрьма, хотя в этом чувстве я не отдаю себе ясного отчета. Где-то далеко, в уголке сердца или мозга, все равно, копошатся тлеющие, но никогда не потухающие искорки энергии, которые иногда неудержимо рвутся наружу, чтобы  взмахнув крыльями, окунуться в жизнь на свободе, требующую молодых закаленных сил. Вот поэтому я и набрасываюсь … на всякую научную книгу (читаю, конечно, с разбором и вековую гнильи шваль), которая хочет дать мне хотя небольшую частицу знания, которые мне в будущем пригодятся…».

Вернулась к началу письма, а там такая легкая фраза, как вздох, как прощание  перед долгой разлукой – «В то незабвенное время…».

Василиса обмолвилась  – «…в прошлом году летом».

Какая пронзительная нота! Возможно, эта зашифрованная фраза, подпольщице присущ опыт конспирации, как воспоминание о тех счастливых летних днях, когда молодые люди были вместе.

Возможны ли любовные чувства между двуми молодыми людьми? Вопросом этим можно было и не задаваться.

Ради одной этой недосказанной фразы можно писать и писать большое, подробное письмо уже бывшему товарищу по борьбе, но как жить дальше без любви, без ее мучительного томления и озноба. Тогда после однообразной, тяжелой работы надо читать беллитристику, отгораживаясь от грубых тюремщиков,  чужих стен и людей, и может быть воспоминания о лучших теплых днях помогут выстоять, не озлобиться, не упасть духом.

На этом месте письмо обрывается. Возможно, в таком оборванном виде оно и дошло до адресата, надо учитывать условия, в которых оно писалось: почти тюремный надзор.

Хотелось бы почитать письма Кости Голубовича, но таковых в архивной папке  я пока не обнаружила. И вряд ли уже обнаружу. Они растворились, исчезли, как в полном безветрии истаивают в летнем небе прозрачные акварельные облака.

Но я несказанно  благодарна удаче, которая случайно подтолкнула мою руку к архивной папке, запечатанной красным сургучом с польским гербовым орлом, уже отложенной мною в сторону за ненадобностью. В этой же папке нашелся  долгожданный документ от 20 декабря 1927 года (л.543 “Sentencja wyroku” или  резолютивная часть судебного приговора), в котором выделено дело Константина Юруса, а с ним еще 24 человека, в том числе Николай Будоль.

Почти год длилось следствие по делу подпольщиков-коммунистов, арестованных в январе 1927 года. Все это время подследственные были заключены в Новогрудской тюрьме. Суд состоялся в ноябре 1927, приговор объявили в декабре. На пяти страницах приговора перечисляются фамилии осужденных и полученные ими соответствующие статьи Уголовного Кодекса того времени.

Часто историки сокрушаются по этому поводу: «innych». Пойди потом разберись,  кто эти «другие», судьбы каких людей пошли вслед за «паравозиком». Так и кочуют из одного источника в другой  безымянные участники событий. В  Гродно в 1927 году над членами КПЗБ проходит так называемый процесс "62" или процесс «56» в 1928 году,  и так далее.

За подписью начальника следственного управления Новогрудского воеводства Р.Кремеса   от 24.12.1927г. появляется выписка из приговора суда по всем 24 политическим участникам следственного дела. Из них семь человек осуждены на длительные сроки лишения свободы,  та как проходят по  статьям УК с наиболее отягчайшими обстоятельствами.

Интересен еще один факт, на который хотелось бы получить комментарий специалиста: защищали заключенных на том процессе адвокаты из Новогрудка – Рождественский и Алексеюк, из Вильно – Тиханович, Андреев и Черников.

Теперь  понимаю – следы заключенных из разгромленного Новогрудского подполья КПЗБ, скорее всего, надо искать в Гродненской тюрьме.

Все-таки есть что-то мистическое и волнующее в перелопачивании старых, почти забытых документов.

.

PS

…Мне представилась молодая девушка, лет так 20-23-х. На вид хрупкая, спину держит прямо, волосы густые, пушистые, легким пухом разлетаются на затылке из-под светло-русого узла. Кожа на лице нежная, скорее даже бледная, есть такой тип женщин, у них кожа с голубовато-молочным оттенком, кажется, на солнце просвечивается, а на скулах горит темный, какой-то болезненный румянец. Нос чуть присыпан, словно цветочной пыльцой, светло-рыжими веснушками.

Глаза… Глаза – отдельная тема. Они у нее не голубые, не синие, а редкого средиземноморского  цвета – ярко-фиалочного, даже к старости не выгорают, не теряют своей морской  глубины, а светятся глубоким праздничным светом.

Василиса, Василиса, как то сложилась у тебя судьба, какую жизнь прожила, где, с кем!? Осталась ли она верна себе, своим принципам, идеям юности, не склоняла гордую голову, всегда говорила правду или жизнь круто потянула за узду, притормозила ее ход,  остудив горячие надежды, приучила приспосабливаться, где надо отмалчаться? Вопросы, вопросы…

То есть великая тайна человеческого существования, скрытая от нас, и уже недоступная, и только молодой строгий голос Василисы еще слышен, его хранят выгорелые пожелтевшие листки. Письмо написано твердым почерком, на четырех листах в ученическую лиловую клеточку, вырванных из школьной тетради.

У кого спросить? никто не ответит, столько лет прошло-прошумело!

Только и осталось от тебя, Василиса – то давнее письмо, подшитое в архивной папке с  мрачными полицейскими документами. Там бы ему и храниться до скончания  веку, погребенному, так нет, пришлось мне его воскресить, вытащить на божий свет.

Пусть люди почитают, да и задумаются, еще раз убедятся – наше прошлое рядом, на расстоянии вытянутой руки, стоит лишь захотеть, и оно приблизится,  тихо заговорит с каждым.

Приобщение к истории не обязательно должно быть масштабным и грандиозным. Даже единственно уцелевшее  письмо неизвестного адресата оказывает сильнейшее воздействие. Например, на меня, я в свою очередь не осталась равнодушной к посланию из прошлого, получила этот импульс, и через собственное  ментальное  усилие отдаю информацию другим людям.

Всех забудут, и многое забудется, ветер времени заметает следы на песке.  Может, надо задуматься о бесполезной, ничтожной тщете, терзающей всех нас, она разрушает нас, отвлекая на пустые искушения и мелочи, ненужные, выматывающие ссоры, обиды и тотальное непонимание.

Василиса. Какое красивое, редкое имя! Даже в наше время, когда любят одаривать детей часто вычурными и совершенно забытыми именами.

Для справки. Имя Василиса  произошло от мужского имени Василий, греческое слово “базилеус” – означает “царь”, поэтому можно считать имя Василиса “царственная”.

По православному календарю именины Василисы отмечают 21 января, 18 февраля, 23 марта, 4 апреля, 28 апреля, 29 апреля и 16 сентября.