Протоиерей Всеволод Чаплин: «Центром всех процессов в стране должен быть русский народ»

Андрей САМОХИН 24 декабря 2014 32

В уходящем году Русская православная церковь вместе со всей страной переживала тяжелейшие испытания, связанные с вооруженным конфликтом на Украине. В самой России по наводке зарубежных кураторов активизировались силы, противящиеся духовному возрождению русского народа. Об этих и других проблемах мы беседуем с председателем Синодального отдела Московского патриархата по взаимоотношениям Церкви и общества, членом Патриаршего совета по культуре и Общественной палаты РФ протоиереем Всеволодом Чаплиным.

Отец Всеволод, как Вы оцениваете обострение вопроса о «сращивании с государством»? Со стороны «общественников» идет борьба с введением преподавания «Основ православной культуры» в школе, строительством храмов в спальных районах, активизировались насмешки над РПЦ в интернете. Это, на Ваш взгляд, продуманная кампания?

Чаплин: Это проявления вечного спора между верой и неверием, между общественными укладами, основанными на вечной Истине и на изменчивых людских предпочтениях. Такого рода спор имел место всегда, в том числе у нас. В Российской империи масоны спорили с церковными иерархами. В советское время этот спор пытались решить силой, но не получилось. Спора не надо бояться, пусть он и ведется иногда на повышенных тонах. Для христианина важно внутренне не сдаваться под напором оппонентов, не уступать шантажу, посулам или угрозам, цель которых — изменить само внутреннее содержание христианского взгляда на Бога, человека и общество.

По поводу «сращивания с государством». Православная церковь никогда не считала себя врагом государства, даже гонительского, как в СССР. Церковь всегда воспринимала государство по апостолу Павлу, который сказал: «Начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим. 13,4). Попытка сделать из христианина анархиста или вечного оппозиционера идет вразрез с самой сутью христианства.

Однако сегодня эта борьба приобрела изощренный характер. Была задействована игра на раскол Православной церкви изнутри: по линии патриотизма — либерализма, религии — культуры, материального неравенства иерархии и основной части паствы.

Чаплин: В этом опять же нет ничего нового: помимо внешних гонений, Церковь Христову всегда пытались расшатать изнутри. Да, в Церкви по вопросам недогматического характера всегда допускались разные мнения. Но важно, чтобы сами верующие не переходили грань, отделяющую разномыслие от вражды. А это, увы, часто случается.

Есть люди, которые хотели бы зафиксировать психологический комфорт и благополучие недавнего времени. Но нам всем стоит осознать — «спокойное время» ушло бесповоротно. Есть также те, кто мечтал еще в 90-е о «либеральных» реформах в Церкви, о контроле мирян над духовенством, о выстраивании церковной жизни по моделям эмигрантского богословия, которое поставило неправильную цель приспособления к Западу, а не переустройства его в соответствии с православными идеалами. Когда эта группа поняла, что народ за ней не пошел, она решила обвинять его чуть ли не в антихристианстве. При этом они отрицают такие христианские ценности, как патриотизм, иерархичность, жертвенность и некоторые другие.

Да, внутри Церкви ведутся непростые дискуссии. Спор же об уровне жизни духовенства идет, как правило, за церковной оградой. Кстати, в целом этот уровень — в лучшем случае — не выше, чем у среднего класса. Но традиция Православия всегда предполагала заботу прихожан о том, чтобы их пастырь не бедствовал.

Одним из основных документов XVIII Всемирного русского народного собора стала «Декларация русской идентичности». Она заканчивается такими словами: «Русский — это человек, считающий себя русским; не имеющий иных этнических предпочтений; говорящий и думающий на русском языке; признающий православное христианство основой национальной духовной культуры; ощущающий солидарность с судьбой русского народа». Против этой формулировки поднялась большая волна со стороны наших «интеллектуалов». В чем причина?

Чаплин: Сегодня очень важна определенность во всем — в том числе нужно понять, кто по духу не является русским, даже сохраняя русский язык и этническое происхождение. Человек, который ненавидит собственный народ и призывает силой его «переделать», человек, кому ближе другие народы — конечно, он не русский. И здесь надо просто поставить точку. Да, такая определенность кому-то очень не нравится. Что ж, насильно мил не будешь! Русский человек должен слушать голос своего народа, ощущать его волю, а не предаваться озлобленной скорби оттого, что народ идет своим путем, а не тем, что пытаются навязать ему узкие экспертные группы, руководимые внешними силами.

После публикации декларации мы уже привычно столкнулись с кампанией идейного противостояния, включающей публичные и непубличные доносы. Характерно, что за ней стоят те, кто припал к кормушке национальной политики в 90-е годы и до сих пор пытается эту сферу монополизировать. Честный спор они выиграть уже не могут, ведь плоды их деятельности очевидны — тотальное осложнение межнациональных отношений, которое приходится гасить правоохранительным органам. А причина одна: долгие годы у нас удовлетворялись любые капризы национальных меньшинств при полном игнорировании необходимости самоорганизации русского народа, при страхе перед такой самоорганизацией.

Впрочем, мы не враги нашим оппонентам и готовы к диалогу с ними. Но мы продолжаем настаивать на том, что центром всех процессов, происходящих в стране, должен быть русский народ. И этот народ нуждается в серьезной поддержке. Разумеется, одновременно должны раскрывать свои возможности все народы, населяющие Россию.

Вы предложили подумать о создании системы православного банкинга, взяв в пример исламский банкинг. Вы также призвали к активному обсуждению возможности перехода от «экономики роста» к «экономике достаточности». Либеральные СМИ представили эту инициативу безграмотной клоунадой...

Чаплин: Я много общался с экономистами, изучал эту тему; хорошо знаком с профессором Валентином Катасоновым и другими профессионалами высокого класса, которые разрабатывают практические принципы функционирования «экономики справедливости».

Нынешнее же оживление дискуссии о банковской деятельности без ростовщического процента выявило еще большее число экономистов — теоретиков и практиков, желающих разработать конкретные пути воплощения этой идеи. Стихийно возникла рабочая группа, еженедельно обсуждающая различные схемы новой «финансовой архитектуры» для России. Прежде всего речь идет о проектном финансировании с участием инвестора в управлении бизнесом на взаимном доверии. О проектном финансировании недавно говорил и президент Путин.

Нас в свое время заставили забыть, что авраамические религии, включая христианство, определенно отрицательно относятся к ростовщичеству, «лихве», как его называли на Руси. Одно дело — сохранять сбережения людей от девальвации, вкладывая их в материальные ценности или бизнес, совсем другое — давать в долг под проценты. Сам принцип «деньги делают деньги», на котором построена вся глобальная псевдоэкономика, не только противоречит установкам большинства религий, но и ведет систему к краху.

Надо быть честным со своими религиозными принципами. Я буквально накануне нашей беседы закрыл все личные счета, которые предполагали хотя бы символический процент роста. Что будет дальше с финансовой системой, построенной на началах Православия, — увидим. Во всяком случае, эту идею уже не удастся засмеять.

Как Вы оцениваете ситуацию с образованием, особенно школьным: не грозит ли нам поголовное невежество, разрыв связей между поколениями?

Чаплин: Церковь давно и много говорит о проблемах образования. Всемирный русский народный собор на протяжении ряда лет также поднимал тему русской школы. Вскоре состоятся XXIII Международные Рождественские чтения, где она вновь остро прозвучит в докладах иерархов, духовенства, православных педагогов, которых у нас уже десятки, если не сотни тысяч. В августе в Тамбове состоялась потрясающая встреча Святейшего патриарха Кирилла с ректорами вузов, директорами школ, педагогами ЦФО — участниками Первого культурно-образовательного православного форума «От сердца к сердцу». Святейший назвал образование «краеугольным камнем общества и государства». Он предупредил, что разрушение школы и образования равносильно разрушению потенциала нации. Призвал не сводить образование к системе тестирования и уравновесить эту систему серьезным изменением школьных программ, направленным на создание у учащихся целостного мировоззрения, базовой логики. Святейший также дал афористичное определение: «Школа без идеи — это опасное явление».

Многие молодые люди сегодня не просто неграмотно пишут, они разучились формулировать свои мысли. Я постоянно с этим сталкиваюсь, поскольку моя деятельность на 50 процентов состоит из редактирования текстов — от сложных концептуальных документов до элементарных писем. Я все больше понимаю, что их молодые авторы просто не могут выразить ясно свои мысли.

Кто-то недавно хорошо заметил — современные средства коммуникации все больше нацелены не на создателя контента, а на его потребителя. Попробуйте написать хотя бы трехстраничный текст на планшете! Именно поэтому я заказал для него специальную обложку-клавиатуру, чтобы иметь возможность писать в дороге, как это мне часто приходится делать. В Воронеже такие производят, а в местах, где делают сами гаджеты, почему-то нет. А вообще, наверное, скоро появится «продвинутая примочка», которая позволит общаться с устройствами через бессвязные звуки разной эмоциональной окрашенности: зарычал — отключилась одна программа, запищал — включилась другая... Как у животных. Постепенно устная речь, не говоря уже о письменной, станет прерогативой узкого элитарного круга. Остальные, обвешанные «умными» гаджетами с ног до головы, будут только рычать, пищать и хрюкать. Вы хотите жить в таком обществе? Я — нет.

Кстати, недавно прошла информация, что Вы призвали отказаться от всех западных электронных устройств. Это вызвало массу язвительных комментариев в Сети.

Чаплин: Пусть слова «призвал отказаться» останутся на совести телеканала, который таким образом интерпретировал мои слова. Я говорил, что устройства удобны, но в любом случае для нашей страны лучше иметь собственный программный продукт и собственное «железо», чем пользоваться импортными хардом и софтом, которые могут быть в любой момент использованы против нас. Чем более в области информационных технологий мы дистанцируемся от стран, настроенных к нам недружественно, тем лучше. Это очевидно для всех, кто не хочет однажды оказаться в рабстве.

По-прежнему идет атака на традиционную культуру со стороны «воинствующего постмодернизма». Причем делается это не во имя «нового стиля» или «новых социальных ценностей», а просто ради разрушения. Может ли Церковь оставаться в стороне от этих процессов?

Чаплин: Она и не остается. Святейший патриарх Кирилл однажды сказал, что дурной вкус может привести к греховному состоянию, поскольку «безобразие, разрушение гармонии — это вызов Богом установленному порядку миробытия». Святейший не раз подчеркивал, что культура, не опирающаяся на ценности, характерные для культурного кода России, становится антикультурой. Он перечисляет эти ценности: вера, справедливость, достоинство, солидарность, державность. Говорит о единстве истории, включая все ее периоды — княжеский, царский, имперский, советский, нынешний.

Многие спорят о том, что такое постмодернизм. Мне нравится подход немецкого философа Петера Козловски, написавшего книгу «Культура постмодерна», в которой он говорит, что не все новое плохо и не все старое хорошо. Учение о «плюрализме истин» не ново. Как помним, еще Пилат скептически вопрошал Христа — живую Истину, стоящую перед ним: «что есть истина?». Христианское мировоззрение предполагает единственную Истину и вечные ценности, которые не меняются, независимо от того, разделяем и понимаем мы их или нет. Дискуссия между пилатовским скепсисом и христианским ответом будет продолжаться до скончания времен. Со стороны «скептиков» она может принимать и ожесточенный характер, они могут именовать свое течение каким-то новым модным «измом» — сути вопроса это не меняет.

На Украине идет война. Но, что интересно, священники Украинской православной церкви Московского патриархата окормляют воюющих разных сторон, благословляют их иконами и святой водой. Причем донецкие и луганские батюшки делают это порой вопреки запрету своих правящих архиереев. Значит ли это, что врагу рода человеческого удалось внести еще один — пока подспудный раскол в православный мир?

Чаплин: К сожалению, в истории не раз бывало так, что православные народы воевали друг против друга. И даже, увы, в составе одного народа. То, что сегодня чада одной Православной церкви участвуют с разных сторон в вооруженной борьбе — это настоящая трагедия.

Многие на Украине хотели бы стать ближе к Западной Европе. Почему бы и нет? Но такая большая страна, как Украина, при сближении может ставить Европе свои условия, например, потребовать от нее перехода к христианским принципам общественного устройства. Разумеется, это не понравится европейской секулярной бюрократии, заботящейся больше всего о возможности свободно грешить. Но, в принципе, такая постановка вопроса со стороны православной Украины при сближении с Европой была бы вполне уместной.

Выступая в Совете Европы, папа римский Франциск призвал Европу «вернуться к своим корням», осудил потребительскую психологию и «эгоистичный стиль жизни». Как вы оцениваете это выступление понтифика?

Чаплин: Мне лично нравится практически все, что сказал папа. Хотелось бы пожелать католической церкви отойти от вечно извиняющегося, оправдывающегося тона, который был ей навязан антиклерикальными революциями. Надо вновь учиться быть победителями, призывать народы к тому, чтобы они покончили с диктатурой агрессивно-секулярных сил и боролись за возвращение христианского общественного устройства. Когда церковь во Франции вывела на улицы миллион людей, протестовавших против однополых браков, католические иерархи, прежде заискивавшие перед «секуляризаторами», начали говорить уже немножко другим тоном. А если на улицы выйдет два, три миллиона сторонников христианской нравственности? Возможно, тогда у западной Церкви произойдет второе рождение.

А каковы, на Ваш взгляд, перспективы развития в нашей стране движения, которое во всем мире именуется «пролайф»?

Чаплин: На мой взгляд, это движение уже поддерживается большинством нашего народа, и из этого факта государством должны быть сделаны надлежащие выводы. Я лично глубоко убежден, что настало время исключить аборт из системы обязательного медстрахования, чтобы эти операции не производились за счет налогоплательщиков, в том числе тех, кто принципиально не приемлет аборт по религиозным и нравственным убеждениям.

Думаю, надо развернуть самую широкую общественную дискуссию о приемлемости абортов. В ней не должно быть табуированных тем: надо говорить о том, что переживает не родившийся ребенок, какие последствия для здоровья женщины несет убийство плода во чреве, как происходящее отражается на моральном самочувствии нации.

Учитывая вышесказанное, стоит ли нам, православным, для защиты традиционных нравственных ценностей объединить усилия с мусульманами?

Чаплин: На днях, будучи на Х международном мусульманском форуме в Москве, я сказал именно об этом. Надо активнее действовать вместе — не только для защиты традиционных семейных ценностей, но и для того, чтобы не дать развязать межрелигиозные войны, к чему нас сегодня подталкивают.

Среди общих для нас «глобализаторских» угроз сегодня можно назвать, например, псевдогуманизм — когда центром и мерилом всех ценностей цивилизации ставят непреображенного, грешного человека с его абсолютизированным «я хочу». Другая общая угроза, ведущая в глобальный тупик, как я уже говорил — экономика, построенная на принципе «деньги делают деньги».

Поскольку Православие и традиционный ислам сопротивляются торжеству «нового мирового порядка», то на исповедующие эти религии народы оказывается возрастающее политическое, экономическое и информационное давление. Более того, архитекторы глобальной власти прилагают немалые силы и средства, чтобы стравить православных и мусульман между собой, а также разжечь братоубийственные конфликты в нашей собственной среде — между христианами и христианами, между мусульманами и мусульманами. В такой ситуации следует быть особенно мудрыми и бережно относиться друг к другу, не переставая при этом громко напоминать миру о вечных нравственных истинах.