Мир «Пробуждения», сгинувший во мраке русской смуты

Юрий ПОГОДА (Украина) 04 июня 2016 539

Литературоведение

История и наследие

Ничего даже подобного нынче нет. Надо полагать, уже и не будет… Но это было! - и потому об этом нужно знать, и помнить.

- О чём это вы?

- О «Пробуждении» - «самом красивом в России журнале» в «"болоте" Серебряного века», - как писал о том малоизвестный сейчас литератор Н. А. Карпов - единственный, оставивший сравнительно цельные воспоминания о периодических изданиях данной эпохи, в том числе и о «Пробуждении».

***

Эти «века» - и «Золотой», и «Серебряный» - литературоведение обозначает весьма расплывчато. Первый из них оно обычно «укладывает» во временные рамки начальной трети XIX столетия. Хотя есть и иные мнения, распространяющие данный первый период вплоть до начала второго, датируя «старт» его примерно 1890 годом. Таким образом демонстрируется, по мысли апологетов данной теории, некая «непрерывность» литературного процесса.

По нашему убеждённому мнению, дело обстоит несколько иначе. Истоки «Золотого века» следует искать не иначе как в «золотом» же веке Екатерины Великой. Классическое ломоносовское: «Величеством своим нисходит до наук / И славы праведной усугубляет звук...» не стоит ограничивать только упомянутыми «науками», а смело дополнить искусствами тоже. До которых Она тоже и снисходила, и праведный их звук усугубляла: в частности, возвышением литераторов и щедрым поощрением их трудов. Г.Р. Державин, И. И. Дмитриев, А.Д. Кантемир, Н.М. Карамзин, А.А. Петров, С.И. Плещеев, А.П. Сумароков, В.К. Тредиаковский, оба Фонвизины - Денис Иванович и Павел Иванович (а также многие другие) – все они были «птенцами гнезда Екатерины», заложившими мощный фундамент здания литературы Золотого века. И построили золотой мост, по которому она, литература, смело перешла из XVIII-го в хронологический XIX век.

Заря собственно Золотого века - безусловно, «дней Александровых прекрасное начало». Но не будем забывать, что это царствование стало ровно надвое рассечённым Отечественной войной 1812 года и Заграничным походом Русской армии. Нашествие «двунадесяти язык» тяжело сказалось на экономике России. И на снижении «пробы» Золотого века, естественно, тоже. Для уразумения взаимосвязи «жизни» и «литературы» возьмём сторонний пример. Известно, сколь плачевным оказалось состояние Франции после Великой французской революции, когда бразды правления в ней взял Бонапарт. Историк и публицист Марк Алданов в этой связи и по данному поводу пишет: «После кровавых революционных лет образовалась прочная и мощная власть во главе с очень умным человеком, обеспечившим стране человеческие условия жизни. По непонятным законам освободилась накапливавшаяся веками потенциальная энергия народа. Обозначились успехи страны во всех почти областях, кроме литературы (для которой, кроме известного уровня свободы, необходима устойчивость быта)».

Как раз этой самой «устойчивости быта», как необходимого условия для устойчивых же успехов литературы и искусства, в России и не было вплоть до воцарения императора Николая І (император Всероссийский с 14 декабря 1825-го по 18 февраля 1855 года). Зато вот этот самый период, «николаевский», и стал собственно Золотым веком. Ибо, ограничивая его «первой третью 19 столетия», мы с трудом «уложим» в эти рамки даже творчество А.С. Пушкина (убит, напомним, в 1837 году), тем паче М.Ю. Лермонтова (погиб в 1841-ом), и уж тем более Н.В. Гоголя (умер в 1852-м).

Правление императора Александра ІІ (1855-1881) – это сплошное бурление реформ, - с одной стороны, и разнузданный разгул терроризма – с другой. Пресечь преступную деятельность «революционеров-разночинцев» смогла только поистине железная воля императора Александра ІІІ Миротворца (на престоле с 1881-го по 1894 г.). В его царствование был мир. Кроме того, «большие успехи были достигнуты в развитии промышленности. Настоящая техническая революция началась в металлургии…[Произошла] финансовая стабилизация… Твёрдое управление повысило благосостояние русского народа…», - даже эти короткие строки из популярного справочного издания уже дают представление о той эпохе, которая и обусловила приход «Серебряного века»: нового, невиданного расцвета литературы и искусства в России в царствование императора Николая II.

А когда же завершился Серебряный век? Кто полагает – с окончанием первого двадцатилетия XX столетия. Иные говорят – в 1930-м, связывая это с самоубийством виднейшего «футуриста» В.В. Маяковского. Оно-то так: «империя жива, пока жив хотя бы один её подданный». Но ведь представитель другого течения – эгофутуризма – Игорь Северянин – благополучно дожил до 20 декабря 1941 года. А «символист» Г.В. Иванов и вовсе умер 26 августа 1958 года. Т.е. чуть ли не «в наши дни».

На самом деле нет. Серебряный век протянул лишь год, не более того, после революции 1917 года – когда были разгромлены, либо «реквизированы в пользу народа» все типографии, откуда выходили газеты, журналы, книги и прочие «носители» стихов и прозы все этих «акмеистов», «имажинистов», «новокрестьян», «символистов», «футуристов» всяких мастей – и просто нормальных классических поэтов и писателей того времени. Подобно тому, как Золотой век (начиная с Екатерининского) «гнездился» в типографиях П.П. Бекетова, Я.А. Галенковского, семьи Глазуновых, Н.Е. Струйского и других, так Серебряный век вил свои гнёзда в издательствах И.Д. Сытина, А.С. Суворина, А.Ф. Маркса – и очень многих других, менее известных. Литература без издателя – увы, почти что мертва.

Период НЭПа – да, на некоторое время оживил и эту отрасль человеческой деятельности. Но это уже было не «серебро», а в лучшем случае, используя монетную терминологию, билон – его подобие, где содержание благородного металла составляет меньшую часть, а большую - лигатура. Таким образом, не только Золотой, но и Серебряный с весьма полным основанием можно назвать Николаевскими. Помимо всего прочего, «века» эти вытекали из самой сущности правлений Николая І и Николая ІІ, направленных на благодеяние страны и народа – следствием как общих их усилий, ориентированных на преуспевание государства, поддержку частных инициатив, направленных на расцвет науки, искусств, образования и просвещения.

***

Отчего же век получился «Серебряным», а не «Золотым», как прежде? Более того, в интерпретации упомянутого Н. А. Карпова (и не только) снискал уничижительный эпитет «болота»? Да потому, что царствование Николая ІІ, подобно правлению его прадеда Александра І Благословенного, тоже было рассечено напополам: смутой 1905 года. Смутой, вызванной подобным же нашествием - только не «языков», а валют, но тоже «двунадесяти»: долларов, фунтов стерлингов, франков, марок и далее по списку. «…Беспорядки [внутри страны] щедро финансировались иностранным… капиталом», - сообщает, в частности, источник. http://www.russia-talk.com/history/66.htm , приводя суммы «пожертвований» на это «благое дело»: их Германии, переводя на рубли - 1.150.000; из Англии - 1.493.410, из САСШ - 2.400.000, Франции и Авсрии - 3.700.000. «Итого - 8.743.410 рублей. Размер этих сумм можно уяснить себе, вспомнив, что в это время фунт хлеба стоил одну копейку», - заключает исследователь.

Значительное количество этих денег было направлено именно на финансирование СМИ и издательскую, разлагающую общественное сознание деятельность. Опираясь на «Манифест 17 октября 1905 года», даровавший «свободу слова» в невиданных прежде объёмах, «оппозиция» буквально завалила соответствующие органы прошениями о регистрации, в первую очередь, «сатирических журналов». Только за год, с декабря 1905-го по ноябрь 1906-го, они составили плотный перечень, заняв «весь алфавит», от «А» до «Я», причём буквально: от «Адской Почты», «Анчара» (ядовитое дерево из семейства тутовых) и «Бича» до «Юмористического Альманаха» и «Яда». Здесь мы видим также и «Вампира», и «Дикаря», и «Жало», и «Лешего» со всей прочей нечистью, и даже «Виттову пляску». Но следует отметить, что и «помирали» они с небывалой скоростью. «Многие [журналы] исчезали непосредственно вслед за своим появлением на свет, не доживая до второго номера» - пишет один исследователь данного «феномена» невиданного прежде размножения поганок.

Пресловутые «преследования» были тому виною? Да нет же! Давайте просто заглянем под эти обложки. Что видим? Нескончаемую кровь («Девятый вал», «Журнал журналов»). Лютый «полицейский произвол» («Анчар», «Ювенал»). Злобные нападки на самодержавие («Жупел», «Зеркало» и другие). Читаем заголовки статей, просто наугад: «Из песен Мракобесцева» («Фонарь»), «Забастовка в ... аду» («Девятый вал»). Черти, натурально, разбежались прямо по обложкам («Красный смех» - «орган общественной и политической сатиры» (издатель Яков Аронович Гибянский). (Иллюстрация 1: Обложки и внутреннее содержание сатирических журналов 1905 - начала 1906 годов).

К гибели изданий очень часто вела весьма простая причина: чрезвычайно низкое качество журналов. И впрямь: где было сыскать на такую прорву «рептилек» даровитых художников, оформителей, литераторов? И, наоборот, продлению их бессмысленного существования способствовало участие достаточно талантливых писателей – как, скажем, Максим Горький, Осип Дымов (настоящее имя Иосиф Исидорович Перельман), Викентий Вересаев (Смидович) – и некоторых других, чьи имена здесь, и в этой связи, даже называть стыдно. Ибо они, эти писатели, и сами вскоре устыдились своему участию в столь сомнительных предприятиях.

***

Но, к счастью, «на волне» Манифеста 17 октября 1905 года (или просто так совпало?) прошения о регистрации своих журналов подали и другие, иными намерениями движимые издатели. Был среди них и 36-летний Н.В. Корецкий. Ощути он себя не поэтом (сборник его стихов «Песни ночи» впервые вышел в 1908-м, потом неоднократно переиздавался), а прозаиком, его «Мои университеты», а хоть бы и «По Руси», или даже «В людях», вполне могли бы затмить и по времени позже написанные повести и очерки Максима Горького. (Иллюстрация 2: Н.В. Корецкий и его самый популярный сборник стихов «Песни ночи»).

Родился Николай Владимирович в семье обер-офицера в Воронеже. Из тамошнего реального училища был исключён за карикатуры на учителей. Что, впрочем, пошло ему во благо: уехав в Москву, юноша поступил, и благополучно окончил Императорскую Театральную школу. Добрых 8 лет после того играл в провинциальных театрах, изъездив с их труппами матушку-Россию что называется и вдоль, и поперёк. В эти времена - безденежной актёрской юности – нашёл верную спутницу, Лидию Георгиевну, с которой прожил потом всю жизнь душа в душу. Она вскоре родила ему дочь, и бедность не стала счастью помехой. Впоследствии Корецкий с большим юмором вспоминал, как где-то в сибирской глуши «целую неделю ходил ежедневно далеко в поле к коровьему стаду, чтобы украдкой надоить бутылку молока» для своего ребёнка. Или на какие «невероятные хитрости» приходилось пускаться, «чтобы вырваться из гостиницы, где не было заплачено за номер». Из одного города в другой доводилось порой переходить пешком «по шпалам»…

Но с 1898 года он – в Санкт-Петербурге. Работает в труппе театра В.А. Линской-Неметти на Офицерской улице, 39 (ныне ул. Декабристов). Помимо этого, реализуя своё литературное призвание, заведует театральным отделом газеты «Новости» О.К. Нотовича.

Осип Константинович, сын керченского раввина, приобретя эту мелкую газетку ещё в 1876 году, постепенно «превратил её в большой политический орган». Известный певец и педагог Ф. П. Комиссаржевский так писал Нотоничу в октябре 1900 года: «...Газета "Новости" и настоящее время лучшая не только у нас и России, но и за границей». Вот, оказывается, где обучался Корецкий и журналистике, и издательскому делу! И ведь было чему учиться: здесь «практиковались первые ролевые репортажи, интервью. На страницах "Новостей" одними из первых в России начинаются широкие читательские опросы - выясняется мнения подписчиков о причинах оскудения современной беллетристики, полемических приёмах прессы… Практиковались в "Новостях" и двадцатипроцентные скидки на книги в магазинах, и бесплатные приложения, н новые рубрики, и сборные романы (от каждого сотрудника но главе), и выяснения причин отказа от подписки (у бывших читателей), и т.д.».

Но испытания 1905 годом О.К. Нотович всё же не выдержал: за помещение непотребных «воззваний» и других подстрекательских статей «Новости» были закрыты. Нотовича приговорили к заключению в крепости на год. Он бежал за границу. Характерно отношение к данному «революционеру»: «богатые родные не поддержали Нотовича в эмиграции, ни одна из редакции не согласилась видеть его своим корреспондентом за границей. Он отчаянно искал любую работу, вплоть до должности коммивояжера маленькой фирмы, бедствовал: "Я живу здесь в долг и не могу тронуться с места. Такого ужаса я не переживал с самого отдаленного времени моего студенчества!"», - писал он, умерший в «бедности и безвестности», от болезни, во Франции в 1914 году. При этом явно хорохорясь, что «не предал своих убеждений» (хотя в действительности присылал, и не раз, «всеподданнейшие» телеграммы о помиловании и о разрешении вновь издавать к России газету; подавал жалобы в уголовный кассационный департамент Сената. Срок по прошениям ему скостили до 4 месяцев тюрьмы, разрешив вернуться. Но и его Осип Константинович отсиживать не решился – а вдруг что-то ещё откроется, и в приговор добавят?

Впрочем, собственно к интересующему нас Н.В. Корецкому это отношения уже не имело. При жаловании в 50 рублей в месяц, получаемых у О.К. Нотовича, Николай Владимирович сумел отложить некие деньги, и на них издать первые свои пьесы для театров и самодеятельности. В частности, он собрал, упорядочил и опубликовал сборники «Репертуар» (1901), «Самая смешная книга» (в двух томах, в 1902-м и 1903 годах). В этом же 1903-м, кроме того, осуществил изданием сборники «Общедоступный театр» и «Детский домашний театр». А два года спустя, в 1905-м, выложил на прилавки книжных магазинов сборники «Театр для всех» и «Дивертиссемент» (так в оригинале, и так правильнее; исходник – французское слово «divertissement», т.е. «увеселение, развлечение»). Это лишь то, что нам удалось найти в процессе подготовки данной статьи; в действительности, возможно, таких сборников было даже больше.

Затеи, видимо, имели немалый успех. «Заработав на этом несколько сотен рублей, и заручившись небольшим кредитом, [Н.К.] ушел из "Новостей" и стал издавать журнал "Пробуждение"», - немногословно повествует об этом биограф (упомянутый Н.А. Карпов). То есть деньги на своё предприятие, ставшее по факту главным делом всей его жизни, Корецкий заработал самым честным образом.

«Биограф» - это, конечно, очень сильно сказано, ибо на самом деле жизнеописания Н. В. Корецкого никто до сих пор не написал. И это, поверьте, большое упущение: серия «ЖЗЛ» по нём просто плачет. Как никто доныне не удосужился и качественно проанализировать явный феномен его главного детища - журнала «Пробуждение».

Сведения о Николае Владимировиче вообще весьма противоречивы. Воспоминания Карпова о Корецком можно прочесть здесь: http://www.nasledie-rus.ru/red_port/001209.php . Но, читая, не надо слепо верить им: они весьма субъективны, натянуты и тенденциозны. Первый публикатор их – историко-культурный журнал «Наше Наследие» - сам определил личность Карпова как «мелкого литератора, второго или даже третьего разряда, помещавшего стихи и небольшие рассказы во множестве периодических изданий». «Революцией мобилизованный и призванный», в ней он, по его собственному утверждению, «нашел иных товарищей, познал настоящую жизнь»: т.е. и «отрёкся от старого мира», и «отряхнул его прах со своих ног».

Помимо стишат и бисерных опусов в жанрах прозы, Карпов изваял, в 1925 году, авантюрно-фантастический роман «Лучи смерти», описывающий «ожесточенную борьбу коммунистов с буржуазными правительствами за овладение секретом "лучей смерти"». Что позволило современному литературоведу М. Э. Маликовой несколькими словами упомянуть его в статье с показательным заголовком «Халтуроведение: советский псевдопереводной роман периода НЭПа».

Задел Н.В. Корецкого, напротив, ни в несколько строчек, ни в несколько абзацев не уложить. Это, во-первых, порядка 800 страниц ежегодного комплекта журнала «Пробуждение» (от 34 до 42-х страниц каждого номера, имевших «сквозную нумерацию), которые следует умножить на 13 лет издания. Вместе получается свыше 10 тысяч страниц стихов, рассказов, притч, сказок, статей и всевозможных иллюстраций. Помимо этого, к каждому из годовых комплектов, добавить издававшиеся, в качестве приложения, книги, репродукции картин известных художников и другие интеллектуально-направленные «премии».

К примеру, сто лет тому назад, подписчики на 1916 год получили: 24 выпуска собственно журнала, а к ним – 24 же книги произведений известных русских писателей. Помимо этого им было отправлено: альбом картин, «изящный блокнот для кабинета, крытый атласом, с барельефом Гр. Л.Н. Толстого»; альбом для гостиной, для стихотворений и автографов знакомых, «с многокрасочными украшениями, в неподражаемой по красоте папке»; красивый большой бювар для письменного стола с орнаментами на изящных крышках; альбом для фотографий, «украшенный рельефными гирляндами глициний, акации на лакированном под чёрное дерево переплёте» и прочие «премии». И это всё это – при подписной цене 10 рублей в год, 5 рублей на полгода. Много это, или мало? Жалование провинциального приказчика небольшого магазина, к примеру, составляло в это время порядка 100 рублей в месяц. Вот и прикиньте.

Кроме того, ценою в 1 рубль, отдельно, продавались действительно «шикарные», оформленные изысканно, и одновременно строго, весьма надёжные обложки. Благодаря чему подписчик сам, или при помощи местного переплётчика, буквально за копейки мог превратить годовой комплект журналов в презентабельный том, способный украсить книжное собрание самого взыскательного библиофила.

***

«Феномен Корецкого», до сих пор исключительно по незнанию и большому упущению не описанный и, соответственно, не изучаемый ни в Литературном институте, ни в полиграфических вузах, подобно обработанному алмазу, блистает очень многими гранями. Чуть не понаделав, было, глупостей в недоброй памяти 1905-м (написав, и опубликовав в первом, стартовом номере «Пробуждения» за 1906 год балладу про расстрел 9 января 1905 года «Старый вахмистр» - при этом далеко не факт, что разобравшись в сути происходившего, а лишь поддавшись «общим настроениям»), он чуть было не завалил всё предприятие. Но в итоге сумел перенаправить свою буквально бившую через край энергию в благое русло.

Пьянящий воздух свободы, дарованной «Манифестом 17 октября», вторично поставил предприятие Н.В. Корецкого на грань краха, хотя и в иной связи, вскоре после завершения подписки на «Пробуждение» уже в первом году его издания. «…Окрыленный успехом новоиспеченный издатель зарвался: вздумал издавать еще более «роскошный» и дорогой журнал - «Мир красоты», - пишет по этому поводу упомянутый Н.А. Карпов. - И на этом издании прогорел». Фирма «Метцль и К˚», вытащившая благодаря открытию для Корецкого «самого широкого кредита» (о чём сообщает Карпов, чуть ли не ёрничая), была отнюдь не благотворительной. «Контора объявлений А. и Э. Метцель и К˚» являлась самым крупным учреждением рекламного бизнеса в России, владевшим 80 процентами внутреннего рынка рекламы, и была обладателем монопольного права на размещение русской рекламы за рубежом. Кстати говоря, один из братьев Метцль, Людвиг Морицович - автор девиза, ставшего ныне классическим: «Объявление есть двигатель торговли».

То есть дело было отнюдь не в благодеянии, как таковом, а в том, что опытные рекламщики прозревали в «Пробуждении» большое будущее (и не ошиблись). Как не было ошибки и в том, что таким ходом они вырастили для себя надёжного партнёра, сполна рассчитавшегося и за кредит - печатанием объявлений (обычно две страницы в конце каждого номера, отнюдь не навязчивая, а где-то даже полезная вещь для подписчиков), и принесшего в итоге им самим определённую прибыль.

И вот чего ещё не договаривает Карпов: мечту о «самом красивом и роскошном в России журнале "Мир красоты"» Николай Владимирович пронёс через десятилетие, и таки воплотил в жизнь в 1915 году, уже владея и необходимым капиталом, и собственной полиграфической базой. При таком замахе («самый-самый») стоимость «Мир красоты» была установлена на уровне «Пробуждения». Иной вопрос, что время для реализации задумки оказалось не самым удачным: второй год шла война. Официально инфляция в 1916 году составила лишь 5 процентов. Но к концу года стали намечаться более угрюмые тенденции… И действительно: за золотую «десятку», которая шла в 1916-ом один к одному с десятью бумажными, либо серебряными рублями, в 1917-ом платили уже 150 рублей. Поэтому, исходя из свойственных грамотному предпринимателю предчувствий, годовой абонемент на подписку и для обоих журналов подняли до 12 рублей (на полгода, соответственно, 6 рублей). На меньшие сроки подписка теперь не принималась. (Иллюстрация 3: Образцы рекламы журналов «Пробуждение» и «Жаворонок» на 1916 и 1917 годы).

На эти деньги читателям была обещана «роскошная», из 100 полотен, «великолепная богатая коллекция художественно-исполненных картин в красках ежемесячными выпусками по 8 и 10 отдельных картин, вложенных в изящные обложки, с приложением очерков с портретами европейских художников». Редакция разъясняла: «Принимая во внимание, что многокрасочные репродукции в издаваемом размере (34х23 с) продаются в художественных салонах по одному рублю за экземпляр, а в переживаемое время значительно дороже, подписавшиеся получат в лучшем исполнении громадную галерею картин, ценность которых превышает годовую подписную плату более чем на 100 рублей».

В обязательных «приложениях» к обоим изданиям, как всегда, шли книжки «избранных рассказов известных русских писателей» - по 12 к каждому.

Во времена надвигающейся смуты, пытаясь добросовестно выполнять взятые перед читателями обязательства, редакция честно информировала и о них, и о путях их преодоления. Так, в номере 11-ом (начало июня; год, напомним, 1916-й) было опубликовано такое объявление: «В связи с переживаемыми неудобствами военного времени, вследствие позднего прибытия в Петроград заказанной бумаги, редакция, уже исходатайствовав достаточное количество вагонов, уведомляет Г.г. подписчиков, что приостановленный выход в свет приложения «Романы и повести русских писателей» будет возобновлен печатанием с 1-го августа, когда будут выданы единовременно с № 15-м журнала (в общей обложке) следующие 8 выпусков издания, а остальные выпуски выйдут в свет в октябре и декабре текущего подписного года».

Через номер, в начале июля, публикуется новое обращение: «Подписка на 1917-й год, принимая во внимание недостаточное производство и трудности подвоза в военное время бумаги, недостаток всех материалов и значительное сокращение на фабриках, по случаю вызова в действующую армию профессиональных рабочих, будет объявлена редакцией журнала "Пробуждение" только по приобретении полностью на весь 1917-й год всего необходимого для воспроизведения журнала и художественных премий, для чего, не останавливаясь перед непомерно возрастающими ценами, приняты все надлежащая меры». А ведь спрос на журнал был огромен (не только, стало быть, издавался он для «приемных зубных врачей, мелких ходатаев по делам, популярных портних» да деревенских батюшек и мелких чиновников, падких на картинки не по-зимнему одетых красавиц, - как о том повествует Карпов.

Возможности производства вскоре были исчерпаны: в этом же, 13-ом номере, контора журнала «покорнейше» просила «Г.г. подписчиков уведомлять своих знакомых, что подписка на текущий 1916 год, вследствие громадного количества подписавшихся, за невозможностью, по техническим условиям, удовлетворить дальнейшие требования, более не принимается». Приславшим деньги предлагалось, на выбор, либо полный их возврат, либо зачисление в счёт абонемента на 1917 год. В котором, несмотря на «проблемы», редакция заявила о намерении не только сохранить журнал, но и поднять его на новую ступень развития. «Избрав девизом начала издательской деятельности стремление к красоте, желая давать только прекрасное, действительно ценное, чему мешали безпрерывно сменяющиеся события, редакция, отдаваясь всецело скорейшему осуществлению своего стремления, несмотря на переживаемые трудности настоящего, особенно тяжёлого времени, тесно связанные с возрастающим вздорожанием всех материалов печатного дела, приступила к полному преобразованию журнала «Пробуждение» в высоко-художественное, неподражаемое по красоте издание, с роскошной галереей новых, выдающихся в Европе картин, - было написано в редакционном анонсе. - В 1917 году выпуски журнала «Пробуждение» будут украшены цветными орнаментами, конгревским тиснением, печатью золотом, мраморными и бронзированными барельефами, портретами на паспарту, многокрасочными рамками-виньетками и многими другими, чарующими гармоней красок, разносторонними способами иллюстрационной печати». «Выполнение художественных работ, - сообщалось далее, - поручено поставщикам Двора Его Императорского Величества Т-ву Р. Голике и А. Вильборг под непосредственным наблюдением пользующаяся широкой известностью директора-распорядителя художественной типографии Б. Г. Скамони, удостоенных высших наград на мировых выставках». Неужто же всё это делалось исключительно для удовлетворения дурного вкуса пациентов дантистов, клиентов модисток и падких на зажигательные картинки деревенских батюшек? (по Карпову).

(Иллюстрация 4: Примеры оформления приложений: сборников картин, рассказов и стихов).

«В 1917 году, - информировала редакция, - подписавшееся получат двенадцать выпусков журнала «Пробуждение» в увеличенном, двойном объеме по количеству листов текста и вклейных иллюстраций, отпечатанных дорогими красками на лучшей белой, альбомной и меловой бумаге, в великолепных многокрасочных с рельефным тиснением обложках. Красивые выпуски журнала по своему изяществу могут заменить художественные альбомы и быть лучшим украшением изысканной гостиной. Особенное внимание обратят на себя эффектные сюжеты новых для России картин и многокрасочные рамки-виньетки к стихотворениям современных поэтов, работы испанских художников». Потом идёт редкий, нынче почти немыслимый «отчёт» читателям о уже проделанной для обеспечения выполнения программы предстоящего года работе: «Весьма трудное, сложное воспроизведение картин в красках, автотипий, художественных панно, барельефов, фототипий, гелиогравюр, многокрасочных репродукций с картин на обложках, картин на паспарту и других художественно-декоративных украшений журнала НАЧАТО с 15-го МАЯ текущего года, а также с этого времени готовится к выходу в свет грандиозная премия 1917 года: ВЕЛИЧЕСТВЕННАЯ СТЕННАЯ КАРТИНА В КРАСКАХ знаменитого французского художника Жана-Жоржа Вибер, украшающая Люксембургский музей, СЛАВА В ВЫШНИХ БОГУ!..». Эта картина, говорилось в анонсе, ожидала, как «грандиозная премия», КАЖДОГО годового подписчика; не забыли упомянуть и о том, что в отдельной продаже цена её составляла 45 рублей – стоимость трёх с половиной годовых подписок журнала… Уму непостижимая арифметика!

***

Но даже «Пробуждением» и ««Миром красоты» отнюдь не исчерпывалась журнально-издательская деятельность Н.В. Корецкого. Чрезвычайно творчески ненасытный, он в 1913 году учредил также «Роскошный художественный журнал для детей избранных произведений детской литературы» под названием «Жаворонок». Цена ему была положена вполне «божеская» - 5 рублей в год, 3 рубля на 6 месяцев (к 1916-ому годовая подписка вздорожала на рубль, полугодовая осталась на прежнем уровне). Помимо собственно журнала подписчик получал 60 (!) книжек детского чтения, в создании которых, как было заявлено, «участвуют выдающиеся русские писатели», а кроме того, ежемесячно: игры, развлечения, ноты, вырезные модели для склеивания игрушек, научных пособий, украшений для ёлки… А, помимо этого, 60 книжек энциклопедического словаря, где было дано 600 портретов поэтов, художников, скульпторов, учёных, писателей, композиторов, полководцев, артистов, мыслителей, изобретателей, путешественников, выдающихся государственных и общественных деятелей. И ещё - сто художественных картин известных европейских художников, в шести выпусках, альбомами, отпечатанных «разного цвета красками». За 5 рублей… Мыслимо ли сейчас такое?!

О «Жаворонке» разное говорят. Иные считают, что задохнулся он в 1917 году, при первых же глотках «воздуха свободы» - подобно тому, как погибает канарейка в клетке горнопроходчика, едва хлебнув метановой смеси, для человека ещё не опасной. Другие заявляют, что журнал просуществовал аж до 1923 года, пережив на пять лет все прочие издания Н.В. Корецкого, причём до самого конца был редактируем именно ним самим. Располагая лишь отчасти разрозненными экземплярами данного журнала 1913-1916 годов, ничего не можем утверждать наверняка (и будем признательны, если кто-нибудь произведёт специальное исследование). Но и то, что есть, показывает, каким светлым, добрым, истинно детским журналом был «Жаворонок» этой поры. Примером может служить комплект его, выложенный здесь: http://www.liveinternet.ru/users/4776897/post338474114/; пролистать эти страницы – лучше, чем выдёргивать какие-либо особо понравившиеся автору данной статьи стихи, рассказы или иллюстрации.

***

Но и это ещё не всё. Отнюдь не ради получения «стартового капитала» предпринимал издание сборников пьес «ранний» Н.В. Корецкий. Театральному делу он оставался верен и в дальнейшем. В частности, в 1909 году ним был издан сборник «Весёлые пьесы», в котором критики особо отмечали его, Корецкого, пьесу «Из-за прошлого. (Лепестки флер д’оранжа)» - о женском равноправии. В 1912 году Николай Владимирович составил и издал книгу «Чтение и декламация». А ещё принял деятельное участие в составлении и реализации «Роскошного художественного издания для чтения и декламации "Рампа"», представлявшего из себя иллюстрированный сборник для дивертисментов, литературных и домашних вечеров «в заграничной обложке с олеографической картиной, воспроизведенной в Берлине масляными красками, с многокрасочными титулами, популярными картинами знаменитых русских и иностранных художников и множеством портретов известных писателей и артистов». Оглавление уже даёт представление об этом издании: «Часть 1-я. Для чтения и декламации. Избранные стихотворения, поэмы, баллады и драматические монологи для исполнителей. Часть 2-я. Для чтения и декламации. Избранные произведения в стихах для исполнительниц. Часть 3-я. Юмористические и сатирические стихотворения. Часть 4-я. Сцены-монологи. Часть 5-я. Мелодекламации. Часть 6-я. Комические куплеты (с нотами). Часть 7-я. Романсы (с нотами). Часть 8-я. Музыка. Ноты для рояля, скрипки, виолончели, флейты и друг. Часть 9-я. Танцы (ноты). Часть 10-я. Комические рассказы». О нём писали: «Литературно-художественный сборник «Рампа» представляет громадный интерес по своему редкому изяществу и разнообразию литературного, художественного, вокального и музыкального материала для дивертисментов и домашних литературных вечеров». Тогда это было важно и нужно. А теперь? Вспоминаем, как про «дела давно забытых дней», и жалуемся на скуку и одиночество?

Упомянем ещё об одном издании такого рода, выпущенном Н.В. Корецким в 1915 году – «Режиссер» - «художественном сборнике всех необходимых руководств при постановке спектаклей». Он представлял собой не просто книжицу, а опять-таки «изящное», самим своим видом воспитывавшее вкус произведение. Он включал в себя «25 руководств»: «1. Режиссер. 2. Выбор пьесы. 3. Распределение ролей. 4. Считка. 5. Изучение роли. 6 Дикция. 7. Пластика. 8. Мимика. 9. Суфлер. 10. Репетиции. 11. Техника сценической игры. 12. Устройство сцены. 13. Декоратор. 14. Бутафор. 15. Помощник режиссера. 16. Меблировка сцепы. 17. Театральный машинист. 18. Костюм. 19. Грим. 20. Генеральная репетиция. 21. Спектакль. 22. Декламация. 23. Администратор. 24. Капельмейстер. 25. Указатель пьес для домашних и любительских спектаклей». И цена за всё это чудо – всего лишь 2 рубля, с пересылкой. То есть, включая почтовые расходы.

***

Революция на корню загубила всю деятельность Н.В. Корецкого - литературную, театральную, издательскую. Его визави Н.А. Карпову, пройдя через работу в милиции, рабоче-крестьянской инспекции, удалось подвсплыть на поверхность образовавшегося «болота» (не Серебряного века, а совсем иного). Ценой чего? – ценой публичных заявлений, что он-де «принял революцию всем сердцем», «понял, что не литература вообще, как он полагал раньше, способствует перестройке мира, а лишь литература революционная, литература его социалистической родины». Умер Карпов в 1945 году в звании «советского писателя».

Николай Владимирович, напротив, потерял от революции ровно всё: своё большое Дело, дом в Петербурге, дом в Гатчине, дачу в Алуште - на Сырте, как установили местные краеведы, по соседству с домиком известного русского писателя Дмитрия Ивановича Стахеева, в прошлом редактора, последовательно, популярных журналов и газет: «Нива» (1875-1877), «Русский Мир» (1876-1877) и «Русский Вестник» (1896), выходца из купеческой среды, в своих произведениях, как бы в противовес А. Н. Островскому и другим литераторам, пытавшегося отразить не «тёмные стороны купечества» - невежество, самоуправство, самодурство - а иной их внутренний мир – духовный, ту «священную искру божественного огня, которая долго, долго может тлеть на дне души.…». Имел такое право: Стахеевы перед Первой мировой входили в число богатейших предпринимателей России, были известны как щедрые меценаты и крупные благотворители.

Дмитрий Иванович свалившейся беды не пережил: скончался, на 58 году жизни, всё там же, в Алуште, от паралича сердца 16 марта 1918 года. А Николай Владимирович и Лидия Георгиевна, якобы пересидев в этом, отнюдь не безопасном Крыму, годы Гражданской войны, вернулись в Петроград. Их типография была к тому времени, естественно, «национализирована». Но на работу бывшего владельца всё же приняли: в качестве рабочего, потом корректора (либо наоборот).

Союз «якобы» употреблён здесь потому, что имеются и иные, противоречащие сведения. Что после «Великого Октября», действительно потеряв и издательство, и типографию (в этом разночтений нет), Н.В. Корецкий подвизался сначала в качестве режиссера пролетарских и красноармейских клубов. В 1918-м устроился техническим редактором журнала «Военно-революционная мысль». В 1920-м работал заведующим технического отдела «Госиздата» в Москве. Затем переехал в Харьков, столицу Советской Украины, где в 1923 году редактировал журналы «Щит ревпорядка» и «Бюллетень НКВД». Потом, в 1924-1926 годах, жил в Крыму и работал в клубе «Профинтерн». Затем вернулся в Москву, в качестве редактора журнала «30 дней». Тремя годами позже оказался в Ленинграде, где с 1929 года трудился в должности корректора - сначала в газете «Ленинградская правда», а затем в артели «Печатня». Был арестован 2 ноября 1937 года по обвинению в антисоветской агитации и пропаганде, осужден, и 31 декабря того же года – расстрелян (по другим данным – арестован в декабре 1937-го, расстрелян в январе 1938-го). Реабилитирован в 1989 году...

Реабилитация произошла в части обвинений по упомянутым, несправедливо инкриминируемым ему деяниям, но отнюдь не в отношении трудов Н.В. Корецкого как литератора, драматурга, и одного из самых талантливых и деятельных издателей Русского Серебряного века. Здесь всё оно ещё, будем надеяться, впереди. Компонентами такой реабилитации логично видятся статьи – как и эта, в дань памяти. Биографическая повесть. Творческие семинары. Издание лучших, по крайней мере - избранных произведений… Да мало ли что ещё? – может быть, даже введение вузовских факультативов по темам «Н.В. Корецкий – издатель», «Триада журналов "Пробуждение", "Жаворонок" и "Мир красоты" как яркое явление Русского Серебряного века», конференции, симпозиумы…

Ведь в чём, на самом-то деле, состоит «феномен Корецкого»? Несомненно, это был человек, который «сделал себя сам». Как редактор и главный составитель книжек своих журналов, он не сидел, подобно пауку, в центре раскиданных ним «тралов», и занимался банальным отсеиванием того, что «само приплыло» - а лично шёл гущу литературной жизни, и там самостоятельно добывал лучшие, по его мнению, образцы творчества поэтов и писателей. При этом платил за них больше, чем на то рассчитывали сами авторы (из-за чего, возможно, по закону справедливости, не оставался в накладе и он сам).

Далее у Н.В. Корецкого начинался кропотливый процесс отбора материалов. Каждый номер любого из его журналов – это полноценный (и цельный) «обед» литературного гурмана, в котором было всё: и «закуски», и основные «блюда», и богатый витаминами «салат», и «десерт». «Кухня» журнала состояла, конечно же, не только из «жены Корецкого, экспедитора Кириллова, бойкого мальчугана Коли на посылках, имярека, поганистого юноши Прудовского и его жены Марии Васильевны, полуграмотной мещаночки, большой кокетки и хохотушки» (Карпов). Целая армия - или, если угодно, оркестр – где главнокомандующим, иначе – дирижёром, выступал сам Корецкий - художников, оформителей, цинкографов и так далее, вплоть до печатников и переплётчиков, отечественных и «европейских», неустанно трудилась, превращая каждый номер каждого журнала в маленький полиграфический шедевр. В чём Николай Владимирович, следует понимать, явился славным продолжателем традиций поэта, критика и издателя Екатерининского периода XVIII века Николая Еремеевича Струйского, опытно выработавшего незыблемый принцип: книга ли, журнал ли (как в данном случае) должны были сначала восхитить взор, а потом очаровать ум.

Как В.В. Высоцкий стремился не спеть, а «показать песню», так Н.В. Корецкий не просто публиковал, но старался именно «показать» любое и каждое из печатаемых ним стихотворений, рассказов, очерков и т.д. Для стиха (почти каждого!) создавалась своя, особая, не повторяемая «аура» в виде оригинальной «рамки», вычурного орнамента, замысловатых виньеток. Орнаментальные композиции обрамляли все без исключения, в том числе и т.н. служебные, страницы (к примеру, «Содержание», объявления типа «К сведению Гг. подписчиков», рекламного характера и т.д.). (Иллюстрация 5: Примеры оформления стихов.)

Так выработался, в итоге, стиль изданий. Внешнюю обложку журнала «Пробуждение» в 1916 году в 14 случаях из 24-х украшали картины: Ф. Дворжака, Э. Шпитцера, П. Тумана, Б. Края, Г. де-Санктиса, М. Бейле, В. Гамбы, Ланделя, А. Шрама, М. Левича, Л. Фортуниского и других; в прочих – изображения скульптур работы Штретена, Эрдмана Энке, Гвидо Гида, Г. Эберлейна, А. Буше. Доброй половины этих имён не сыщет ныне и «всезнайка» google… В остальных номерах на обложках красовались безымянный портрет Шекспира (коему тогда, в конце апреля, исполнилось 300 лет со дня смерти), фотопортрет И.А. Гончарова (25 лет со дня смерти), и выполненный т.н. блинтовым, т.е. «слепым» тиснением барельеф М.Ю. Лермонтова – по случаю 75-летия его смерти. (Иллюстрация 6: Примеры обложек журнала «Пробуждение» в 1916 году).

Чтили в том году и другие печальные юбилеи: 125 лет со дня смерти Я.Б. Княжина (многие ли помнят ныне, кто таков? – сомневаемся), 100 лет со дня смерти Г.Р. Державина и 90 лет со дня смерти Н.М. Карамзина. Их портреты были опубликованы уже в самом первом номере того года, в двух случаях из трёх - задолго до памятных дат. Далее, ближе к событиям, было помянуто 450-летие со дня смерти знаменитого итальянского скульптора Донателло, 35-летие кончины писателя А.Ф. Писемского, 30-летие такой же скорбной даты драматурга А.Н. Островского, 25-летие ухода из жизни знаменитой русской женщины-математика С.В. Ковалевской и талантливого русского поэта и переводчика П.А. Козлова, 20-летие - Гарриет Бичер-Стоу, 15-летие Джузеппе Верди. Пятилетие со дня смерти К.М. Фофанова было отмечено публикацией стихотворения «памяти талантливого поэта», написанного звездой первой величины на небосклоне Серебряного века Аполлоном Коринфским. Тоже, кстати, человек печальной судьбы: до революции - редактор иллюстрированного журнала «Север», помощник главного редактора «Правительственного Вестника», член комитета по рассмотрению народных книг при Министерстве народного просвещения, субъект статьи в знаменитом Энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Восторженно принял февраль 1917-го. А после наступления «архинасильнического режима» (выражение самого Коринфского в письме к С.Д. Дрожжину) – мелкий сотрудник издательства, школьный библиотекарь, корректор в Тверской типографии… Выжить пытался, публикуя в провинциально газетке «воспоминания о В.И. Ленине»… Так, на самом деле, закончился Серебряный век.

***

В любом из номеров 1916 года, как и в прежние времена, текстовую часть каждого номера предваряла живописная картина («картина в красках», как тогда писали): Коберштейна, Колоцвари, А. Эдельтела, Хельшера, Ф. Бурхардта, М. Аренца, П. Форганга, Г. Коха, Кунтца, Л. Лангмантейля, Джона Коллье, Артура Эдельфельта, Рипера, Б. Гутманна, Бруно Хилие, Б. Петти, Курцвелли, Павла Пилля, А. Спамина, Рама, К. фон-Розинского и других; её прикрывала заботливо вклеенная завеса из папиросной бумаги.

(Иллюстрация 7: Камин – символ семейного очага. Разработка этой темы в картинах А. Спамина, Б. Гутманна и Павла Пилля (примеры живописных иллюстраций в журнале «Пробуждение» в 1916 году).

В качестве срединной вклейки (редко – вкладки) помещалась полученные методами автотипии, литографии, фототипии «и иных» картины и гравюры Ф. Келлера, Ганса Фехнера, Андерсена-Лундби, П. Торрини, И. Лика, Н. Руланда, Лейхтона, Г. Кооманса, Э. Бильдельбрандта, Г. Семирадского, Габриэля Маркса, Р. фон-Коллинга, П. Тумана, Ванделля, Фабби, И. Сталлерта, М. Шмидта, И. дю-Шателя, В. Шерешевского, Рембрандта, Г. Рихтера, Н. Шперлинга, Якова ван-Фоста. Не всем этим художникам удалось записаться впоследствии в «классики», иные полотна утрачены, а вот поди ж ты – живут, быв опубликованы. К слову говоря, хорошую копию картины Антонио Чизери «Се человек», украшающую гостиную дома автора этих строк, ему впервые удалось обнаружить опубликованной именно в журнале «Прбуждение», номер 3-й, за 1915 год. (Иллюстрация 8. Примеры литографий с картин «Давид» Якова ван-Фоста, «Последний гладиатор» Сталлерта и «Урок чтения. Анна и Самуил» Рембрандта).

А ещё годом раньше, в 1914-ом, Н.В. Корецкому удалось порадовать подписчиков, в частности, публикацией целой серии портретов русских писателей, исполненных методом «конгревского тиснения, печатью золотом, на паспарту». На чёрном фоне подложки эти портреты производят действительно восхитительное впечатление. Чего, увы, не передашь на двухмерном, как здесь, изображении. Старались для читателя, как вы помните, в частности, «Поставщики Двора Его Императорского Величества, удостоенные высших наград на всемирных выставках» Р. Голике и А. Вильборг» - на самом деле лучшие из лучших. В данном Товариществе принимали участие прекрасные русские художники-графики: А.Н. Бенуа, Е.Е. Лансере, В.А. Серов, И.Я. Билибин, М.В. Добужинский, Г.И. Нарбут и дpугие. Ряд заказов для «Пробуждения» и других изданий Корецкого выполняла цинкография замечательного фотохудожника Сергея Михайловича Прокудина-Горского, чьи работы в серии «Россия в цвете» произвели настоящую сенсацию в начале ХХІ века….

(Иллюстрация 9: Барельефы классиков - Лермонтова и Пушкина; журнал «Пробуждение»).

О чём картины, публиковавшиеся в «Пробуждении»? Неужто действительно выискивались, на потребу мещанства и деревенских батюшек, сюжеты-ню, чуть ли не «порно», как о том заявлял Н.А. Карпов? Да нет же, конечно. Преобладала тематика библейская и античная, славилось благолепие природы и семейных отношений, давалось широкое представление о красоте и гармонии мира.

В полном согласии с изопродукцией пребывало и текстовое содержание журналов. Мелодичность стихов состояла в ладу с благозвучием прозаических произведений: рассказов, повестей, притч. Очерки, статьи и воспоминания, такие же полноправные жанры, как и прежде обозначенные, тонально находились в гармонии с ними, в чём была несомненная заслуга «дирижёра», сиречь редактора, всего этого «оркестра». Разом, все вместе, они – «Пробуждение», «Жаворонок» и «Мир красоты» - подобно трехрожковой люстре из дорогого хрусталя в гостиной, льющей тёплый, «домашний» свет, создавали свой собственный мир – добрый, маняще-уютный.

Речь, безусловно, не о некой сугубой изоляции этого «внутреннего» мира от мира «внешнего». Не о том, «что», а о том, «как» подавалось «всё это» на страницах данных периодических изданий. Шла, напомним, война. В обществе происходили некие перемены. В людях были, естественно, и страхи, и треволнения, и ожидания, и надежды. Отзвуки всего сказанного находили отражение и на страницах упомянутых журналов. Но в целом авторы говорили об этом с читателями языком воспитанных и просвещённых людей. Который вскоре сменится на шершавый язык плаката, лживый язык призывов, обманный язык прокламаций…

Произведений беллетристов было представлено в журналах кратно больше, чем художников и скульпторов. Список их фамилий, который можно было бы привести здесь, оказался бы на порядок шире. Вряд ли стоит это делать: в нём оказались бы литераторы, имена которых зачастую ничего не скажут современному читателю. Поскольку задачей журнала, как полагал его издатель, было как раз «открывать» эти имена, поощряя публикацией. Поэтому ограничимся лишь самым кратким упоминанием тех, кто постоянно публиковался в «Пробуждении», и кто ныне широко известен именно как классик: это А.И. Куприн (и рассказы, и стихи), Т.Л. Щепкина-Куперник (аналогично), В.И. Немирович-Данченко (проза), Д.М. Цензов (стихи), В.П. Катаев (стихи). Вряд ли Н.В. Корецкий, как то утверждает Н.А. Карпов, сыскивал их в грязных кабаках, упаивая водкой, и «не забывая при этом выуживать у захмелевших собутыльников рукописи». Вот уж воистину врёт Николай Алексеевич, «как очевидец».

***

… Увы, весь этот «мир "Пробуждения"» бесследно, казалось бы, сгинул во мраке русской смуты. И ничего даже подобного ему нынче нет. Однако ведь он был, а потому и есть: нужно только не полениться, и осуществить погружение в не такую уж и глубокую бездну архивов.

И тогда опять восстанут перед нами славные имена известных, и не очень, поэтов и писателей русского Серебряного века. Что-то важное нам напомнят. Чему-то полезному научат. О чём-то очень важном с нами, потомками, поговорят…

- О чём это вы?

***

***

***

***

***