Визиты Петра Великого в Литву

Летом сего года был подведён итог международного конкурса литературных произведений русскоязычных авторов, проживающих в странах ближнего и дальнего зарубежья, на тему: «Деяния Петра Великого в судьбах народов Евразии», проводимого Комитетом по внешним связям Санкт-Петербурга.

Предлагаем вниманию читателей работу одного из победителей этого конкурса Влада Кольцова-Навроцкого (Литва), которая будет опубликована в одноимённом сборнике.

.

ВИЗИТЫ ПЕТРА ВЕЛИКОГО В ЛИТВУ

.

Была та смутная пора,

Когда Россия молодая,

В бореньях силы напрягая,

Мужала с гением Петра.

Александр Сергеевич Пушкин

«Полтава»

.

В феврале этого года исполнилось 315 лет со дня первого визита российского царя Петра Алексеевича Романова (1678-1735) в пределы Литвы, сыгравшего определённую роль в истории нашего края «в начале славных дел». Правда, за три года до этого по приказу Петра I, в год 7206 от сотворения мира, (на новое летоисчисление от Рождества Христова перешли в декабре 7208 года, ведя летоисчисление с 1 января, как 1700 год), корпус под командованием боярина Михайло Ромодановского уже переходил литовскую границу и поддержал избрание королём Польши и великим Литовским князем саксонского курфюрста Фридриха-Августа I, вошедшего на престол под именем Август II Сильный (1670-1733). По этому поводу преобразователь России, искавший варианты выхода державы к морским рубежам, отписал английской королеве Анне Стюарт (1665-1714): «Сия армия отдана была в его команду как скоро он туда прибыл, дабы привесть его в состояние наказать своих устрашив многих из оной, принудило признать его своим государем и таким образом вспоможением нашим утвердился он на престоле».

.

Устранив разногласия с Османской империей на юге, по спорным вопросам побережья Азовского моря, в Москве, празднуя константинопольский мир, сожгли «потешные огни» и на следующий день объявили войну «надменному соседу» на севере. В поисках потенциальных врагов Швеции царь Пётр и принял приглашение Польского короля Августа II на встречу.

.

В последний день января 1701 года «царские сани» – небольшой утепленный возок на полозьях, запряженный шестёркой лошадей, обозом выдвинулся из Преображенского села и под перезвон поддужных колокольчиков через три недели прибыл к границе Жмуди с Курляндией. При въезде на опущенный мост крепости Биржи высокого гостя встречал почетный эскорт с троекратным «vivat» из всех пушек, правда, местный литовский гарнизон великий Литовский князь заменил преданными саксонцами.

.

Русcкие тоже, как констатировал один из польских сановников, «чрезвычайно стройно экзерцировали и стреляли, одетые в зеленое платье на меху и в опушенных шапках из красных соболей, сделанных на манер татарских. Ружья их гвардейцев гораздо длиннее саксонских, а штыки еще длиннее…».

.

С дороги царь попросил протопить баню, и за последовавшим обедом оба монарха «были веселы, и частые тосты сопровождались пушечными выстрелами, звуком труб и музыкою. Застолье длилось до самаго вечера».

.

В процессе переговоров монархи подписали совместное соглашение о действиях против Шведского Королевства, при этом Пётр дал обещание «не мириться со Шведами до тех пор, пока Польше не будут возвращены Инфляндия   и Эстония, и что сам он ничем не хочет воспользоваться из этих провинций, и что для предстоящей войны он даст 20 тысяч пехоты и 40 орудий со всеми военными снарядами, амуницией и жалованием на все время, сколько война продолжится».

.

В заключение, российская сторона устроила званный ужин в честь прибывшей литовской делегации – «жмудского старосты и литовского подканцлера», и царь, выслушав приветствия и приняв от них подарки, и сам в свою очередь всех щедро одарил.  Правда, с подарком Августу – сабли в ножнах, богато разукрашенной драгоценными камнями, – случился потом конфуз, так как её через два года при заключении тайного сговора со шведским королём поиздержавшийся Август передарил, о чем Петру своевременно донесли, и что дало повод после Полтавской битвы подтрунивать над «союзником на все времена».

.

– А где сабля, подарок тебе?

– Забыл в Дрездене, - не моргнув глазом ответил Август.

– Ничего, прими в подарок новую…

.

И Пётр протянул изменившемуся в лице польскому королю ту самую саблю, обнаруженную в шатре Карла XII после разгрома его войск.

.

Но это будет позже, а тогда в знак исторической встречи, прошедшей на вотчине литовских князей Радзивиллов, Петром велено было изготовить памятную серебряную медаль, на аверсе которой было выбито на латыни: «Петр Алексеевич великий Русс. Царь», а на обратной стороне: «Август II Божиею Милостию Царь Польский и ел.(ектор) Саксонский».

.

27 февраля русский царь покинул пределы Литвы и через десять дней без остановок вернулся в Москву. К сожалению, во время начавшейся Северной войны замок Радзивиллов в Биржах, за преданность «не той польской короне», шведами был разрушен и дворец взорван.

.

Через четыре года Петр I снова принял приглашение Августа II посетить Литву, но в этот раз прибыл с более  «значительным сопровождением», так как потребовалось военное вмешательство в «sprawy polskie» (польские дела) – помощь польскому королю. За прошедшее время шведские отряды неоднократно входили в Польшу и даже расположили гарнизоны в Варшаве и Кракове, и часть сейма объявила Августа II лишенным престола, выбрав королем Станислава Лещинского. Оказавшись в столь критическом положении и вспомнив, что он «всё ещё союзник», низложенный король обратился за помощью.

.

К Северной войне готовились, но последствия начала боевых действий оказались непредвиденными, как известно русские войска под Нарвой понесли от армии Карла ХII (1682-1718) ощутимые потери, тем не менее Пётр I извлек уроки и выполнил союзнический договор, издав манифест к Варшавскому сейму о вступлении русских войск в Литву.

.

Историк Дмитрий Довгялло (1868-1942) приводит донесение одного из шведских соглядатаев в нашем городе: «Вступая в Вильну, царь был только лишь в чине капитана, стараясь службою достичь высшей степени, по иноземному обыкновенно, хотя имел в своих полках многих иностранцев в качестве офицеров, полковников, и генералов. Согласно указанию иноземцев, по принятому у них обычаю, а также для того, чтобы показать пример своим боярам и князьям, — пехотный свой полк, называемый Преображенским, набранный из людей отборных как по росту, так и по выправке, — сам царь вел через весь город Вильну за каменный мост на квартиры. За ним шли в порядке: сильная кавалерия, драгуны и пехота, пушки и, так как в то время русския войска еще сами содержали себя, везли возы, хорошо нагруженные припасами». («Петр Великий в Северо-Западном Крае в 1705 году». Вильна 1905 г. Сетевая публикация Русские творческие ресурсы Балтии, 2012 г.)

.

В город российские войска вошли с Полоцкой заставы через Заречье, промаршировали рядом с Пречистенским Собором и костёлом Святой Анны, далее мимо Замковой горы, по набережной, через «зелёный мост» и расположились полевым лагерем на Снипишских равнинах, удивляя местных жителей. «Стоя не малое время под Вильной, царь Московский ежедневно готовил свое войско к войне и усердно учил его, так как оно, хотя и многочисленное, состояло из недавно набранных рекрутов. Не только простые солдаты, но и самые знатные кушали горячие «bliny» вместо пирожков, начиненные в средине вареным горохом, капустой, морковью; – пряных блюд польских они не употребляли, но ели сырую капусту, залитую бураковым разсолом. Равно ели в качестве деликатеса, рыбу в теплой воде, облитую тем же разсолом, или же, как особое лакомство, залитую уксусом». Вскоре «рыба в теплой воде» – уха и селёдочка под уксусом – вошли в меню не только виленчан, но и жителей других городов Европы.

.

Далее историк Дмитрий Довгялло пишет: «Виленский епископ, кс. Бржостовский, с иными своими епископами и со своей капитулой старался привлечь к себе царское благорасположение, ибо московское войско расположилось в этом году по соседству с Верками, принадлежавшими епископу. Сделав визит царю, он приветствовал его со счастливым вступлением в государство Речи Посполитой и с будущим триумфом над общим неприятелем – шведом».

.

Удостоив аудиенции влиятельных лиц, Пётр I устроил обед, на который были приглашены как старые знакомые по визиту в Биржи – «жмудский староста» пан Казимер Огинский, построивший в память о посещении царя церковь для православных, – так и новые: «пан каштелян Коциол, пан Халецкий, пан писарь Мозырский Ленкевич и многие из общества, самые знатнейшее, так как не всех пускали. На все царские вопросы паны старались отвечать как можно предупредительнее и любезнее. Они же дали позволение от имени всей провинции великаго княжества Литовскаго на содержание московскаго войска. Этим царь был весьма доволен, ибо в то время не был еще знаком со строем Речи Посполитой».

.

Во время обеда «паны-товарищество», затуманив разум разными напитками, начали ссориться между собой и «поручик Ленкевич и один из его товарищей, обнажив сабли, начали наносить друг другу раны на голове и на руках...» Драчунов разняли и этот поединок в присутствии царя стал большим конфузом для присутствовавших там литовских панов.

.

Живя на Антоколе в палатах дворца пана Слушки, Пётр часто бывал в особняке рядом с ратушей. Археолог, историк Флавиан Добрянский (1848-1919), автор путеводителя по городу «Старая и новая Вильня» уточняет: «С другой стороны ратуши, по направлению к Немецкой улице, рядом с великолепной гостиницей «Контининталь», находится дом Познанскаго, в котором помещается «Бельгийская» гостиница. Дом этот в XVI веке принадлежал знаменитой Литовской фамилии Остиков; в нем некоторое время заседал главный литовский трибунал, памятником чего служит каменная статуя Фемиды, находящаяся на фасаде этого здания. В этом же доме Петр Великий, в 1705 году, принимал депутацию от Виленских жителей».

.

Знакомство с достопримечательностями города и наблюдения за повседневной жизнью «средне европейской столицы» дали преобразователю России возможность лучше изучить функционирование различных учреждений. Вместе с сыном, царевичем Алексеем Петровичем, Пётр присутствовал на заседании виленской иезуитской академии и, выслушав все выступления, принял приглашение разделить ужин с иезуитами.

.

В одной из первых попыток систематизировать данные о петровских преобразованиях, историк Иван Голиков (1735-1801), об июньском походе на Вильну приводит объем переписки: «Неутомимый монарх, неусыпно взирая за порядком, имел время отправить следующие повеления свои: 1) в Воронеж Г. Опраскину о переделке корабля Провидение и что б при перемене у Троицких бомбардирских кораблей боргоутов убавить шпигели сверху так как убавлено у Ступенских. 2) к Г. Стрешневу о посылке в Ингрию новоприборных солдат. 3) и 4) к генералу Рену, чтоб он в Гродно не шёл, ибо Левенгаупт пробирается в Литву, но встать ему около Ковна и всевожможно его тревожить; а если подлинно он пойдет на совокупление к королю своему, то совокуплять ему Рену и с саксонским войском, всевожможно до того не допускать, для чего прислано ему будет в подкрепление ещё несколько полков.» «Деяния Петра Великого, мудрого преобразителя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам» 1788 г., том 3.

.

Кроме того, в нашем городе Петр I проявил качества знатока истории края и искусного фортификатора, сделав распоряжение укрепить частоколом подступы к Замковой горе и передислоцировав туда роту «бомбардиров», занявших круговую оборону. Царь знал, что пятьдесят лет назад, в 1654 году после воссоединения Украины с Россией, часть местной шляхты осталась верна присяге гетману Богдану Хмельницкому, и в ходе начавшейся войны России с Речью Посполитой небольшой русский гарнизон под командой князя Даниила Ефимовича Мышецкого (1608-1661) в течение полутора лет удерживал оборону этой господствующей высоты, пока по приказу польского короля Яна Казимира (1609-1672) пушки артиллерии полностью не разрушили замок основателя города, так и не взяв его штурмом.

.

Замок Гедимина до сих пор остаётся в развалинах, за исключением одной отстроенной башни, ставшей символом города.

.

Помимо того, как «в лагере под Вильно, великий государь непрестанно экзерцировал войско свое, делая все воинские маневры. Приезжавшие к его величеству многие польские и саксонские вельможи, видели сие упражнение монарше, и признавались, что исправность солдат российских превзошла их чаяние…». Тогда же произошло еще одно немаловажное событие, имевшее далеко идущие последствия – крещение в православную веру «басурманского отрока» Ибрагима Ганнибала.

.

Трудно определить, что повлияло на решение царя в выборе места, может буквы на стене по церковнославянскому счету «SWNГ», означающие «1345» – год освещения, но теперь на одном из самых маленьких храмов нашего города установлена мемориальная доска: «В сей Церкви Император Пётр Великий совершил благодарственное молебствие за одержанную победу над войсками Карла XII, подарил ей знамя, отнятое в той победе у Шведов и крестил в ней Африканца Ганнибала – деда великого поэта нашего А.С. Пушкина».

.

Таинство Крещения подтверждается рукописью Ибрагима Ганнибала «Геометрия и фортификация», хранящаяся в «Пушкинском доме» Санкт Петербурга, где рукой автора выведено: «Был мне восприемником от Святой Купели Его Величество в Литве в городе Вильно в 1705 году».

.

Можно предположить, что именно в связи с этим событием голландскому граверу Адриану Шхонебек (Schoonebeck) (1661-1705) был заказан портрет «Пётр I с арапчонком» (1705 г.), на котором царь в парадном мундире стоит рядом с Ибрагимом. Исходя из этого факта, можно с определенной долей уверенности заявить, что они позируют художнику на берегу реки Вилии (современное название река Нерис), а не Невы, как считается.

.

Завершающим визитом русского царя в Вильно стал внеочередной созыв трибунала «под управлением референдария великого князя Литовскаго, человека справедливаго и мудраго Стефана Слизня, единственно для утверждения власти короля Августа II-го и по закрытии трибунала, 12 Сентября Москва ушла из Вильны – часть в Гродну, часть к Риге», –   сообщается в выше приводимом исследовании Ивана Голикова.

.

Корпус, который выдвинулся на зимние квартиры по тракту на Гродно, держался маршрута чрез Рудники на Эйшишки, и прежде чем покинуть Литву, последние три дня царь провел в имении Трабушки, что в 20 километрах от Эйшишек. Владелец имения Леон Ильцевич вспоминал, как на дороге запылили передовые отряды кавалерии, пошли колонны пехоты и потянулись обозы с артиллерией, вскоре расположившиеся лагерем по округе, при этом соблюдая необыкновенную тишину и порядок. Прибывшие в имение офицеры осмотрели все постройки и стали обустраивать самое лучшее помещение для какой-то «значительной особы», задрапировав стены парчой и устлав пол коврами. «Заведывающий кухнею начал хлопотать около съестных припасов, толстая корова, куры, гуси, масло, овощи, словом все, что только было нужно, взяли за весьма щедрую плату. В соседстве ни одного цыпленка не было взято без денег».

.

Пан Ильцевич догадался о том, кто удостоил его посещением, но был все же удивлен, когда гости через три дня засобирались и царь подозвал его, поблагодарил и поинтересовался, не имеет ли он какой претензии или просьбы?

.

– Ничего более не желаю, как воспоминания на бумаге о посетившем меня счастье.

– Хорошо, – ответил Пётр.

.

«И садясь в экипаж, он велел мне приблизиться, пожал руку и вручил бумагу с печатью, произнеся при этом, принятые на русском языке прощальные слова».

Военный инженер, историк и публицист Теодор Нарбут (1784-1864) нашел эту «охранную грамоту», выданную царём и сообщил о ней в сентябре 1853 года на одном из заседаний виленской археологической комиссии, членом которой он являлся: «Этот рескрипт занесен по оригиналу в земские акты Лидскаго уезда, под числом 23 мая 1823 года. Оттуда-то снята копия. Число стерлось на оригинале, так что едва можно вычитать ... уста (т. е. августа) и цифру 30 по церковному. Исторические исследования показывают, что год должен быть 1705, когда Петр с войсками двинулся от Вильно к Гродно, князь Меньшиков предводительствовал войсками, а Григорий Огинский сторонник короля Августа, находился при Петре».

.

На снятой Нарбутом копии написано: «Божьею милостью мы присветлейший и державнейший великий Государь царь и великий князь Петр Алексеевич, самодержец всероссийский. Повелеваем всех войск наших генералам, нашим фельдмаршалам, генералам и малоросскийских наших войск гетманам, також и залежным от них региментаржам и прочим высоким и низким офицерам и рядовым, дабы властности Трабушек пана Леона Ильцевич в Лидском уезде, без нашего великаго Государева указа, отнюдь никаких чрезвычайных запросов а иных никаких налог и обид не чинили, и поборов и никаких вещей, також и лошадей своевольно и без повеления не брали кроме самых нужных посылок и то с подорожными, от вышеописанных наших генералов под опасением себя за то от нас великаго Государя нашего царского величества жестокого наказания по воинским правам».

.

«В свидетельство того дань есть сей наш царского величества охранительный лист за нашего царского величества печатью. По указу его царского величества (L. S.) Секретарь Шафиров».

.

26 января 1708 года Пётр вторично посетил Вильну, остановившись в городе на десять дней «передохнуть», так как бессонные ночи последних дней и быстрые переезды зимой налегке сказались на самочувствии, к тому же накануне он получает известие, что к Гродно приближается отряд шведов.

.

Делается рекогносцировка войск и князю Аниките Репнину (1668-1726) посылается строгое распоряжение: «Извольте отступать в указные места и делать по указу над провиантом и фуражом». Результаты не заставили долго ждать, и 6 февраля царь записал в «походный журнал»: «Неприятель от Гродно рушился и наша кавалерия пред ним идучи, тремя тракты все провианты и фуражи разоряет и подъездами его обеспокаивает, от чего он в такое состояние приведен, что по сказке пленных великой урон в лошадях и людях имеет и в три недели не с большим десять миль от Гродни отошел».

.

Так приказом из Вильны – «главное войско обжиганием и разорением утомлять» – Пётр впервые начал претворять план, по которому на пути следования неприятеля уничтожался весь провиант, фураж, уводился скот, устраивались секреты и засады. В нашем городе Пётр Великий понял, что военный замысел начал давать свои результаты, обеспечивая будущие победы.  «Смутная пора» России молодой заканчивалась…

Влад Кольцов-Навроцкий,

член литературного объединения «Логос»

Литва

.

.

.

В 2016 г. исполнилось 315 лет со дня первого визита российского царя Петра Алексеевича Романова (1672-1725) в пределы Литвы, сыгравшего определённую роль в истории нашего края «в начале славных дел». Правда, за три года до этого по приказу Петра I, в год 7206 от сотворения мира, (на новое летоисчисление от Рождества Христова перешли в декабре 7208 года, ведя летоисчисление с 1 января, как 1700 год), корпус под командованием боярина Михайло Ромодановского уже переходил литовскую границу и поддержал избрание королём Польши и великим Литовским князем саксонского курфюрста Фридриха-Августа I, вошедшего на престол под именем Август II Сильный (1670-1733). По этому поводу преобразователь России, искавший варианты выхода державы к морским рубежам, отписал английской королеве Анне Стюарт (1665-1714): «Сия армия отдана была в его команду как скоро он туда прибыл, дабы привесть его в состояние наказать своих устрашив многих из оной, принудило признать его своим государем и таким образом вспоможением нашим утвердился он на престоле».

.

Устранив разногласия с Османской империей на юге, по спорным вопросам побережья Азовского моря, в Москве, празднуя константинопольский мир, сожгли «потешные огни» и на следующий день объявили войну «надменному соседу» на севере. В поисках потенциальных врагов Швеции царь Пётр и принял приглашение Польского короля Августа II на встречу.

.

В последний день января 1701 года «царские сани» – небольшой утепленный возок на полозьях, запряженный шестёркой лошадей, обозом выдвинулся из Преображенского села и под перезвон поддужных колокольчиков через три недели прибыл к границе Жмуди с Курляндией. При въезде на опущенный мост крепости Биржи высокого гостя встречал почетный эскорт с троекратным «vivat» из всех пушек, правда, местный литовский гарнизон великий Литовский князь заменил преданными саксонцами.

.

Русcкие тоже, как констатировал один из польских сановников, «чрезвычайно стройно экзерцировали и стреляли, одетые в зеленое платье на меху и в опушенных шапках из красных соболей, сделанных на манер татарских. Ружья их гвардейцев гораздо длиннее саксонских, а штыки еще длиннее…».

.

С дороги царь попросил протопить баню, и за последовавшим обедом оба монарха «были веселы, и частые тосты сопровождались пушечными выстрелами, звуком труб и музыкою. Застолье длилось до самаго вечера».

.

В процессе переговоров монархи подписали совместное соглашение о действиях против Шведского Королевства, при этом Пётр дал обещание «не мириться со Шведами до тех пор, пока Польше не будут возвращены Инфляндия   и Эстония, и что сам он ничем не хочет воспользоваться из этих провинций, и что для предстоящей войны он даст 20 тысяч пехоты и 40 орудий со всеми военными снарядами, амуницией и жалованием на все время, сколько война продолжится».

.

В заключение, российская сторона устроила званный ужин в честь прибывшей литовской делегации – «жмудского старосты и литовского подканцлера», и царь, выслушав приветствия и приняв от них подарки, и сам в свою очередь всех щедро одарил.  Правда, с подарком Августу – сабли в ножнах, богато разукрашенной драгоценными камнями, – случился потом конфуз, так как её через два года при заключении тайного сговора со шведским королём поиздержавшийся Август передарил, о чем Петру своевременно донесли, и что дало повод после Полтавской битвы подтрунивать над «союзником на все времена».

.

– А где сабля, подарок тебе?

– Забыл в Дрездене, - не моргнув глазом ответил Август.

– Ничего, прими в подарок новую…

.

И Пётр протянул изменившемуся в лице польскому королю ту самую саблю, обнаруженную в шатре Карла XII после разгрома его войск.

.

Но это будет позже, а тогда в знак исторической встречи, прошедшей на вотчине литовских князей Радзивиллов, Петром велено было изготовить памятную серебряную медаль, на аверсе которой было выбито на латыни: «Петр Алексеевич великий Русс. Царь», а на обратной стороне: «Август II Божиею Милостию Царь Польский и ел.(ектор) Саксонский».

.

27 февраля русский царь покинул пределы Литвы и через десять дней без остановок вернулся в Москву. К сожалению, во время начавшейся Северной войны замок Радзивиллов в Биржах, за преданность «не той польской короне», шведами был разрушен и дворец взорван.

.

Через четыре года Петр I снова принял приглашение Августа II посетить Литву, но в этот раз прибыл с более  «значительным сопровождением», так как потребовалось военное вмешательство в «sprawy polskie» (польские дела) – помощь польскому королю. За прошедшее время шведские отряды неоднократно входили в Польшу и даже расположили гарнизоны в Варшаве и Кракове, и часть сейма объявила Августа II лишенным престола, выбрав королем Станислава Лещинского. Оказавшись в столь критическом положении и вспомнив, что он «всё ещё союзник», низложенный король обратился за помощью.

.

К Северной войне готовились, но последствия начала боевых действий оказались непредвиденными, как известно русские войска под Нарвой понесли от армии Карла ХII (1682-1718) ощутимые потери, тем не менее Пётр I извлек уроки и выполнил союзнический договор, издав манифест к Варшавскому сейму о вступлении русских войск в Литву.

.

Историк Дмитрий Довгялло (1868-1942) приводит донесение одного из шведских соглядатаев в нашем городе: «Вступая в Вильну, царь был только лишь в чине капитана, стараясь службою достичь высшей степени, по иноземному обыкновенно, хотя имел в своих полках многих иностранцев в качестве офицеров, полковников, и генералов. Согласно указанию иноземцев, по принятому у них обычаю, а также для того, чтобы показать пример своим боярам и князьям, — пехотный свой полк, называемый Преображенским, набранный из людей отборных как по росту, так и по выправке, — сам царь вел через весь город Вильну за каменный мост на квартиры. За ним шли в порядке: сильная кавалерия, драгуны и пехота, пушки и, так как в то время русския войска еще сами содержали себя, везли возы, хорошо нагруженные припасами». («Петр Великий в Северо-Западном Крае в 1705 году». Вильна 1905 г. Сетевая публикация Русские творческие ресурсы Балтии, 2012 г.)

.

В город российские войска вошли с Полоцкой заставы через Заречье, промаршировали рядом с Пречистенским Собором и костёлом Святой Анны, далее мимо Замковой горы, по набережной, через «зелёный мост» и расположились полевым лагерем на Снипишских равнинах, удивляя местных жителей. «Стоя не малое время под Вильной, царь Московский ежедневно готовил свое войско к войне и усердно учил его, так как оно, хотя и многочисленное, состояло из недавно набранных рекрутов. Не только простые солдаты, но и самые знатные кушали горячие «bliny» вместо пирожков, начиненные в средине вареным горохом, капустой, морковью; – пряных блюд польских они не употребляли, но ели сырую капусту, залитую бураковым разсолом. Равно ели в качестве деликатеса, рыбу в теплой воде, облитую тем же разсолом, или же, как особое лакомство, залитую уксусом». Вскоре «рыба в теплой воде» – уха и селёдочка под уксусом – вошли в меню не только виленчан, но и жителей других городов Европы.

.

Далее историк Дмитрий Довгялло пишет: «Виленский епископ, кс. Бржостовский, с иными своими епископами и со своей капитулой старался привлечь к себе царское благорасположение, ибо московское войско расположилось в этом году по соседству с Верками, принадлежавшими епископу. Сделав визит царю, он приветствовал его со счастливым вступлением в государство Речи Посполитой и с будущим триумфом над общим неприятелем – шведом».

.

Удостоив аудиенции влиятельных лиц, Пётр I устроил обед, на который были приглашены как старые знакомые по визиту в Биржи – «жмудский староста» пан Казимер Огинский, построивший в память о посещении царя церковь для православных, – так и новые: «пан каштелян Коциол, пан Халецкий, пан писарь Мозырский Ленкевич и многие из общества, самые знатнейшее, так как не всех пускали. На все царские вопросы паны старались отвечать как можно предупредительнее и любезнее. Они же дали позволение от имени всей провинции великаго княжества Литовскаго на содержание московскаго войска. Этим царь был весьма доволен, ибо в то время не был еще знаком со строем Речи Посполитой».

.

Во время обеда «паны-товарищество», затуманив разум разными напитками, начали ссориться между собой и «поручик Ленкевич и один из его товарищей, обнажив сабли, начали наносить друг другу раны на голове и на руках...» Драчунов разняли и этот поединок в присутствии царя стал большим конфузом для присутствовавших там литовских панов.

.

Живя на Антоколе в палатах дворца пана Слушки, Пётр часто бывал в особняке рядом с ратушей. Археолог, историк Флавиан Добрянский (1848-1919), автор путеводителя по городу «Старая и новая Вильня» уточняет: «С другой стороны ратуши, по направлению к Немецкой улице, рядом с великолепной гостиницей «Контининталь», находится дом Познанскаго, в котором помещается «Бельгийская» гостиница. Дом этот в XVI веке принадлежал знаменитой Литовской фамилии Остиков; в нем некоторое время заседал главный литовский трибунал, памятником чего служит каменная статуя Фемиды, находящаяся на фасаде этого здания. В этом же доме Петр Великий, в 1705 году, принимал депутацию от Виленских жителей».

.

Знакомство с достопримечательностями города и наблюдения за повседневной жизнью «средне европейской столицы» дали преобразователю России возможность лучше изучить функционирование различных учреждений. Вместе с сыном, царевичем Алексеем Петровичем, Пётр присутствовал на заседании виленской иезуитской академии и, выслушав все выступления, принял приглашение разделить ужин с иезуитами.

.

В одной из первых попыток систематизировать данные о петровских преобразованиях, историк Иван Голиков (1735-1801), об июньском походе на Вильну приводит объем переписки: «Неутомимый монарх, неусыпно взирая за порядком, имел время отправить следующие повеления свои: 1) в Воронеж Г. Опраскину о переделке корабля Провидение и что б при перемене у Троицких бомбардирских кораблей боргоутов убавить шпигели сверху так как убавлено у Ступенских. 2) к Г. Стрешневу о посылке в Ингрию новоприборных солдат. 3) и 4) к генералу Рену, чтоб он в Гродно не шёл, ибо Левенгаупт пробирается в Литву, но встать ему около Ковна и всевожможно его тревожить; а если подлинно он пойдет на совокупление к королю своему, то совокуплять ему Рену и с саксонским войском, всевожможно до того не допускать, для чего прислано ему будет в подкрепление ещё несколько полков.» «Деяния Петра Великого, мудрого преобразителя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам» 1788 г., том 3.

.

Кроме того, в нашем городе Петр I проявил качества знатока истории края и искусного фортификатора, сделав распоряжение укрепить частоколом подступы к Замковой горе и передислоцировав туда роту «бомбардиров», занявших круговую оборону. Царь знал, что пятьдесят лет назад, в 1654 году после воссоединения Украины с Россией, часть местной шляхты осталась верна присяге гетману Богдану Хмельницкому, и в ходе начавшейся войны России с Речью Посполитой небольшой русский гарнизон под командой князя Даниила Ефимовича Мышецкого (1608-1661) в течение полутора лет удерживал оборону этой господствующей высоты, пока по приказу польского короля Яна Казимира (1609-1672) пушки артиллерии полностью не разрушили замок основателя города, так и не взяв его штурмом.

.

Замок Гедимина до сих пор остаётся в развалинах, за исключением одной отстроенной башни, ставшей символом города.

.

Помимо того, как «в лагере под Вильно, великий государь непрестанно экзерцировал войско свое, делая все воинские маневры. Приезжавшие к его величеству многие польские и саксонские вельможи, видели сие упражнение монарше, и признавались, что исправность солдат российских превзошла их чаяние…». Тогда же произошло еще одно немаловажное событие, имевшее далеко идущие последствия – крещение в православную веру «басурманского отрока» Ибрагима Ганнибала.

.

Трудно определить, что повлияло на решение царя в выборе места, может буквы на стене по церковнославянскому счету «SWNГ», означающие «1345» – год освещения, но теперь на одном из самых маленьких храмов нашего города установлена мемориальная доска: «В сей Церкви Император Пётр Великий совершил благодарственное молебствие за одержанную победу над войсками Карла XII, подарил ей знамя, отнятое в той победе у Шведов и крестил в ней Африканца Ганнибала – деда великого поэта нашего А.С. Пушкина».

.

Таинство Крещения подтверждается рукописью Ибрагима Ганнибала «Геометрия и фортификация», хранящаяся в «Пушкинском доме» Санкт Петербурга, где рукой автора выведено: «Был мне восприемником от Святой Купели Его Величество в Литве в городе Вильно в 1705 году».

.

Можно предположить, что именно в связи с этим событием голландскому граверу Адриану Шхонебек (Schoonebeck) (1661-1705) был заказан портрет «Пётр I с арапчонком» (1705 г.), на котором царь в парадном мундире стоит рядом с Ибрагимом. Исходя из этого факта, можно с определенной долей уверенности заявить, что они позируют художнику на берегу реки Вилии (современное название река Нерис), а не Невы, как считается.

.

Завершающим визитом русского царя в Вильно стал внеочередной созыв трибунала «под управлением референдария великого князя Литовскаго, человека справедливаго и мудраго Стефана Слизня, единственно для утверждения власти короля Августа II-го и по закрытии трибунала, 12 Сентября Москва ушла из Вильны – часть в Гродну, часть к Риге», –   сообщается в выше приводимом исследовании Ивана Голикова.

.

Корпус, который выдвинулся на зимние квартиры по тракту на Гродно, держался маршрута чрез Рудники на Эйшишки, и прежде чем покинуть Литву, последние три дня царь провел в имении Трабушки, что в 20 километрах от Эйшишек. Владелец имения Леон Ильцевич вспоминал, как на дороге запылили передовые отряды кавалерии, пошли колонны пехоты и потянулись обозы с артиллерией, вскоре расположившиеся лагерем по округе, при этом соблюдая необыкновенную тишину и порядок. Прибывшие в имение офицеры осмотрели все постройки и стали обустраивать самое лучшее помещение для какой-то «значительной особы», задрапировав стены парчой и устлав пол коврами. «Заведывающий кухнею начал хлопотать около съестных припасов, толстая корова, куры, гуси, масло, овощи, словом все, что только было нужно, взяли за весьма щедрую плату. В соседстве ни одного цыпленка не было взято без денег».

.

Пан Ильцевич догадался о том, кто удостоил его посещением, но был все же удивлен, когда гости через три дня засобирались и царь подозвал его, поблагодарил и поинтересовался, не имеет ли он какой претензии или просьбы?

.

– Ничего более не желаю, как воспоминания на бумаге о посетившем меня счастье.

– Хорошо, – ответил Пётр.

.

«И садясь в экипаж, он велел мне приблизиться, пожал руку и вручил бумагу с печатью, произнеся при этом, принятые на русском языке прощальные слова».

Военный инженер, историк и публицист Теодор Нарбут (1784-1864) нашел эту «охранную грамоту», выданную царём и сообщил о ней в сентябре 1853 года на одном из заседаний виленской археологической комиссии, членом которой он являлся: «Этот рескрипт занесен по оригиналу в земские акты Лидскаго уезда, под числом 23 мая 1823 года. Оттуда-то снята копия. Число стерлось на оригинале, так что едва можно вычитать ... уста (т. е. августа) и цифру 30 по церковному. Исторические исследования показывают, что год должен быть 1705, когда Петр с войсками двинулся от Вильно к Гродно, князь Меньшиков предводительствовал войсками, а Григорий Огинский сторонник короля Августа, находился при Петре».

.

На снятой Нарбутом копии написано: «Божьею милостью мы присветлейший и державнейший великий Государь царь и великий князь Петр Алексеевич, самодержец всероссийский. Повелеваем всех войск наших генералам, нашим фельдмаршалам, генералам и малоросскийских наших войск гетманам, також и залежным от них региментаржам и прочим высоким и низким офицерам и рядовым, дабы властности Трабушек пана Леона Ильцевич в Лидском уезде, без нашего великаго Государева указа, отнюдь никаких чрезвычайных запросов а иных никаких налог и обид не чинили, и поборов и никаких вещей, також и лошадей своевольно и без повеления не брали кроме самых нужных посылок и то с подорожными, от вышеописанных наших генералов под опасением себя за то от нас великаго Государя нашего царского величества жестокого наказания по воинским правам».

.

«В свидетельство того дань есть сей наш царского величества охранительный лист за нашего царского величества печатью. По указу его царского величества (L. S.) Секретарь Шафиров».

.

26 января 1708 года Пётр вторично посетил Вильну, остановившись в городе на десять дней «передохнуть», так как бессонные ночи последних дней и быстрые переезды зимой налегке сказались на самочувствии, к тому же накануне он получает известие, что к Гродно приближается отряд шведов.

.

Делается рекогносцировка войск и князю Аниките Репнину (1668-1726) посылается строгое распоряжение: «Извольте отступать в указные места и делать по указу над провиантом и фуражом». Результаты не заставили долго ждать, и 6 февраля царь записал в «походный журнал»: «Неприятель от Гродно рушился и наша кавалерия пред ним идучи, тремя тракты все провианты и фуражи разоряет и подъездами его обеспокаивает, от чего он в такое состояние приведен, что по сказке пленных великой урон в лошадях и людях имеет и в три недели не с большим десять миль от Гродни отошел».

.

Так приказом из Вильны – «главное войско обжиганием и разорением утомлять» – Пётр впервые начал претворять план, по которому на пути следования неприятеля уничтожался весь провиант, фураж, уводился скот, устраивались секреты и засады. В нашем городе Пётр Великий понял, что военный замысел начал давать свои результаты, обеспечивая будущие победы.  «Смутная пора» России молодой заканчивалась…