«В горах моё сердце…»

…Обесснеженная вечерняя Москва. Злющий, продувающий насквозь цепкий ветер. Чёрная графика голых деревьев. Приглушённые фонари.
– Вы не знаете, где Галерея Мамонтовых? – спрашивает дама в экстравагантной шляпе.
И те двое из подъехавшей машины, один из них с огромным букетом нежно-розовых хризантем и белоснежных роз тоже спешат туда – на вернисаж «Серебряный век. Возвращение. Пейзажи Владимира Серебровского».

Этого художника называют лучшим, если не единственным представителем неомодерна в современной живописи. В экспозиции более семидесяти его живописных работ, созданных с 1970 по 2015 год.
Выпускник ВГИКа, один из лучших отечественных театральных художников, Серебровский на протяжении всей своей долгой творческой жизни работал в разных советских и российских театрах – Театре им. М.Н. Ермоловой, Свердловском государственном театре оперы и балета им. А.В. Луначарского, Таджикском государственном академическом театре оперы и балета им. Садриддина Айни, Театре на Малой Бронной, Азербайджанском государственном русском драматическом театре им. С. Вургуна…
Около тридцати лет как главный художник МХАТа им. М. Горького, в который пришёл по приглашению Татьяны Дорониной, успешно реализовывал свои идеи на сцене, опираясь на традиции, заложенные крупнейшими представителями Серебряного века – Александром Головиным, Иваном Билибиным, Мстиславом Добужинским, Александром Бенуа. Его имя на афишах более сорока поставленных здесь спектаклей.
При этом немало времени уделял станковой живописи.

Анзоб. Оранжевые скалы.  1986 г. 50х70 Холст на картоне, гуашь

На открытии выставки кто-то заметил: «Картины Серебровского – это его душа». В них же запечатлены основные этапы пути художника.
Отсчёт с 1970 года не случаен. Чуть раньше, в тридцать лет, у Серебровского произошла первая встреча, благодаря опять же театру – оформлял спектакль в Душанбе, – с Востоком. Ошеломив, как когда-то художников Серебряного века, и своей многовековой культурой, и невиданной первозданной многоликой природой, с тех пор он его уже не отпускал.
Величественные, застывшие словно навеки громады гор поражали, завораживали неприступностью и магической тайной. Рождая чувство причастности этому бесконечному вечному бытию.
По словам Серебровского, Восток для него – это прежде всего «состояние неразбросанности ума», «некоей сосредоточенности и покоя».

В парке.  1999 г. 39,8 х 49,7 Картон, гуашь

Восхищаясь фантастическими пейзажами, за десять лет художник прошёл по Таджикистану километры – в прямом смысле – дорог. В отличие от альпинистов, которые карабкаются ввысь с огромными рюкзаками и вокруг «практически ничего не видят» – «смотрят только под ноги», художник любил, как объяснял он сам, «в горах ходить по асфальту», вертя головой по сторонам, «направо и налево». Кстати, «в Таджикистане очень хорошие дороги. А на Памире – особенно».
И лишь спустя те десять лет, ставшие постепенным погружением в мир Востока, стал рисовать. «Причём рисовать очень точно, – говорил он в той же видеозаписи. – Я ходил с карандашом и рисовал все камешки, все расщелины гор, все изгибы скал. И более того, подписывал внизу, в каком месте я это делал». Поэтому называл свои зарисовки не только дневником художника, но и «географическим путеводителем». Позже в мастерской преображал их в станковые картины, в которых отразилось изучение восточной философии, восточных языков, восточного искусства.
Жаркое солнце Средней Азии, словно растопив в своих щедрых лучах мрачные, унылые краски на его палитре, не оставило от них ни малейшего следа. Он расстаётся с «тяжёлым» холстом в пользу более «лёгких» материалов – бумаги и картона. Масляные краски заменяет на гуашь и темперу, которые основаны на воде, имеющей на Востоке особый символический смысл.

Воспоминания о Непале.  1993 г. 80х99,2 Картон, гуашь, твореное золото

Значительная часть экспозиции и есть те горные пейзажи, сложившиеся в итоге в серию «Сто видов Памира»: «Ранняя весна. Зидды» (1984), «Вершины Памира. С самолёта» (1985), «Закат» (1985), «Серые горы. Дорога в Гушари» (1985), «Варзоб» (1985), «За Анзобским перевалом» (1986), «Памир. Около Мургаба» (1986) «Памир. Бартанг» (1986)… Они настолько осязаемы, притягательны, реалистичны – хотя в молодости художник был приверженцем абстрактного искусства! – что отчётливо ощущаешь горный разреженный воздух, отсутствие кислорода…
Цепочки заснеженных гигантских вершин, уступы и складки, глубокие трещины и разломы, изрезанные морщинами каменные глыбы, мощные отвесные скалы превращаются кистью художника в единый лаконичный эффектный декоративный орнамент. Играющий светом и тенью, сочными, чистыми, экспрессивными цветами и мягкими оттенками.

Закат.  1985 г. 48х70 Бумага, гуашь

И не случайно с таким неподдельным чувством, размеренно и проникновенно Серебровский декламировал стихотворение Роберта Бёрнса в переводе Самуила Маршака:

В горах моё сердце… Доныне я там.
По следу оленя лечу по скалам.
Гоню я оленя, пугаю козу.
В горах моё сердце, а сам я внизу.

Прощай, моя родина! Север, прощай, –
Отечество славы и доблести край.
По белому свету судьбою гоним,
Навеки останусь я сыном твоим!

Прощайте, вершины под кровлей снегов,
Прощайте, долины и скаты лугов,
Прощайте, поникшие в бездну леса,
Прощайте, потоков лесных голоса.

В горах моё сердце…

А это его собственные строки:

Среди скал тишина и покой.
Воды Пянджа бесшумно текут.
Где-то люди остались внизу
С их заботами, с вечной тоской.

О частых путешествиях по Индии, Непалу, Японии, где Серебровский обучался медитативным практикам, рассказывают «Храм на окраине Дели» (1991), «Индия. Дехрадун. Долина ашрамов» (1992), «Воспоминания о Непале» (1993), «Парк Мейдзи» (1992), «Камакура» (1992), «Вечер в Камакуре» (1998)…

Парк Мейдзи.  1992 г. 80х100 Картон, гуашь

Логичным продолжением восточных пейзажей художника стали русские. Лиричные, поэтичные. И так же, как и те, насыщенные светом и ярким цветом.
Приметы декоративности – в плавности и певучести линий, нарочитом обобщении форм, упрощении очертаний, интенсивности цветовых решений.
Возможно, в этих русских пейзажах едва слышные отголоски тех далёких пленэров в детстве на Волге, на которые брал с собой юного художника друг его семьи, близкий к символизму Николай Гущин…
Наслаждаясь красотой в неброском, неприметном, казалось бы, самом обыденном, что воспевал Серебровский?

Из цикла Нескучный сад.  2009 г. 105х118 Картон, гуашь, твореное золото

Негромкую природу средней полосы России: в бликах солнца и цветных тенях «Тропинку» (1999); зеркальную гладь воды, будто «впитавшей» в себя и густые кроны деревьев, и синеву неба с пятнами облаков («В парке», 1999); словно покрытую инеем раскидистую иву, упругие гибкие «струи» которой сплошным потоком замерли на лету («Полотняный завод. Ветла», 2000); «Серебряный ручей» (2003), «Абрамцево» (2005), «Радонеж» (2007), «Андреевские пруды» (2008), «Лето. Владимирская область» (2009), «Цветы в саду. МГУ» (2014), ажурное сплетение всевозможных травинок-былинок…
Нередко художник «повторяет» ландшафт. Так рождаются целые живописные циклы: «Нескучный сад», «Подмосковье», «Кузьминки»…

Осенний ковер.  2000 г. 105х118 Картон, гуашь, твореное золото

Его пленяло многоцветье осени: ворох опавших жёлтых листьев на ступенях в саду, ритм контрастных тёмных стволов лип и клёнов, изысканная мозаика красных, оранжевых, парчовых, зелёных листьев, ещё «не рассыпанных» по земле, затишье озябших прудов, грустный шелест золотых берёз в прозрачный, уже веющий холодной свежестью сентябрь…

Осень. Воробьевы горы.  1996 г. 79х100 Картон, гуашь

Любоваться пейзажами «Андреевский монастырь. Москва» (1995), «Осенние рябины» (1996), «Осенние берёзы» (1999), «Осенний ковёр» (2000), «Осень в московском парке. Осенние узоры» (2000), «Осенние листья» (2000) и многими-многими другими можно бесконечно…
Своеобразное «возвращение» Серебровского к Востоку – в его пейзажах «Осень. Воробьёвы горы» (1996) и «Нескучный сад» (2009), созвучных осенним картинам классика японского искусства ХХ века Каии Хигашиямы, творчество которого он почитал. Именно созвучных, имеющих близкое сходство, но отнюдь их не имитирующих…

Пионы. Восточный парк.  1993 г. 80х100 Картон, гуашь

Неразрывную, тесную, творческую связь Владимира Серебровского с известными символистами эпохи модерн – Константином Богаевским, Петром Уткиным, Максимилианом Волошиным, Павлом Кузнецовым, Сергеем Чехониным, Николаем Крымовым – наглядно подтверждают их картины из собрания Галереи Мамонтовых.
«Коктебельская бухта» (1927) Волошина, «Пейзаж с пирамидами» (1920-е) Богаевского органично соседствуют с его горными пейзажами «Памир. Гарм Чашма» (1984), «Гиссарский хребет» (1986). «Бухарский натюрморт» (1910-е) Кузнецова – с картинами «Весна в парке Победы. Цветущие деревья. Душанбе» (1985), «Ягноб» (1986), «Цветущие сады Таджикистана» (1991) и «Анзоб. Оранжевые скалы» (1986). А «Пейзаж с отражением» (1900–1910-е) Чехонина – с уже упомянутыми «Радонеж» и «В парке» (1999). Здесь же «Пейзаж с озером» (1907) Уткина и «Пейзаж с купальщицей. Вечер» (1910-е) Крымова.

На вернисаже присутствовала вдова Владимира Серебровского – Тамара Варфоломеева. Много тех, кто хорошо знал его лично. Среди них – художник мультипликационного кино, график, народный художник России Сергей Алимов, композитор, народный артист Таджикистана Толибхон Шахиди, председатель правления Ассоциации художников театра, кино и телевидения, руководитель мастерской сценографии Российского университета театрального искусства Виктор Архипов, публицист, автор вступительной статьи в каталоге выставки Людмила Синицына, писатель, русский и французский культуролог Валерий Байдин…

Тамара Варфоломеева, вдова Владимира Серебровского

Композитор, народный артист России Эдуард Артемьев считает Владимира Серебровского своим другом – давним и близким по мироощущению и интересам. «Кроме того, Серебровский недурно играл на фортепиано, – говорит он. – Особенно джазовые композиции великого Оскара Питерсона». Кстати, в двух фильмах из почти десяти, где Серебровский был художником-постановщиком, Артемьев – автор музыки: в вестерне «Встреча у старой мечети» (1969, «Таджикфильм») и «мимодраме из русской жизни» «Похождения Чичикова» (1992, ТО «Экран») по поэме «Мёртвые души» Николая Гоголя. Среди других – «Последний жулик» (1966, Рижская киностудия); «Жених и невеста» (1970, «Таджикфильм»); документальный «Адажио» (1971, «Таджикфильм»); фильм-балет «Волшебный цветок» (1979, «Таджикфильм»); «Мэри Поппинс» (1979, ТО «Экран»); фильм-балет «Рубаи Хайяма» (1980, «Таджикфильм»).

Полотняный завод. Ветла.  2000 г. 105х118 Картон, гуашь

…Произведения народного художника России, члена Союза художников и Союза театральных деятелей Владимира Серебровского (1937–2016) приобретены Третьяковской галереей, Государственным центральным театральным музеем им. А.А. Бахрушина, Музеем МХАТа, Всероссийским музейным объединением музыкальной культуры им. М.И. Глинки (ныне Российский национальный музей музыки), Саратовским государственным художественным музеем им. А.Н. Радищева, Национальным музеем Таджикистана в Душанбе, а также частными коллекционерами России, Германии, Англии, Франции, Японии.
Ретроспектива его живописных работ в очередной раз подтверждает цель Галереи Мамонтовых, основанной в 2007 году однофамильцами знаменитого русского промышленника и мецената, – знакомить широкого зрителя с неизвестными или малоизвестными страницами в истории русского искусства ХХ века.

Выставка проходит с 22 ноября 2018 года по 31 января 2019-го по адресу: Москва, Лаврушинский переулок, дом 11, корпус 1.
Время работы: с 14.00 до 20.00.
Выходные дни: понедельник, вторник и 21 декабря 2018 года.