Как чекисты давали беспризорникам «путевку в жизнь»

1 апреля исполнилось 80 лет со дня смерти всемирно известного педагога Антона Макаренко. Немногие знают, что всемирно известный педагог был кадровым сотрудником органов ВЧК-НКВД, занимавшихся в первые годы Советской власти не только борьбой с ее врагами, но и ликвидацией достигшей чудовищных размеров детской беспризорности. Причем, тогдашние успехи детища Феликса Дзержинского во многом остаются недостижимыми и по сей день…

Родился будущий «светоч» мировой педагогической мысли, включенный в 1988 решением ЮНЕСКО в число 4 самых известных ее представителей 20-го века, в городе Белополье Сумского уезда Харьковской области. 
Родился в семье маляра железнодорожных мастерских. Не оканчивал даже гимназию – учась сначала в железнодорожном училище, а, затем, окончил в 1904 году одногодичные педагогические курсы. Собственно, и высшее педагогическое образование он получил лишь в 29 лет, в 1917 году, по окончанию 4-годичного курса в Полтавском учительском институте. Правда – с заслуженной золотой медалью.
А уже с начала 20-х годов начал руководить детскими воспитательными учреждениями. До 1927 года – колонией имени Горького, расположенной сначала под Полтавой, затем – под Харьковом. После этого – коммуной имени Дзержинского в самой «первой столице» Советской Украины. 
Начало его подвижнической деятельности совпало с катастрофическим кризисом «беспризорщины» в молодой Стране Советов. Гражданская война, разгул преступности, разрухи привели к тому, что к 1921 году по самым скромным подсчетам «на улице» жило около 4,5 млн мальчишек и девчонок. Спустя год их число снова увеличилось – поразивший нашу страну голод привел к гибели миллионов людей и появлению еще 3 миллионов беспризорных сирот.
И тогда Советская власть решила навести порядок в этой важной сфере самыми действенными мерами. 21 января 1921 года Президиум ВЦИК (своего рода «коллективный глава государства» согласно Конституции того времени) принял решение о создании «Комиссии по улучшению жизни детей». За довольно «нейтральным» названием которой скрывалась структура с очень большими задачами – и полномочиями.

***

Фактически, по современным аналогиям, речь шла о создании правительственной службы ранга «вице-премьера» – с координацией работы нескольких Народных Комиссариатов (тогдашних министерств) - просвещения, здравоохранения, продовольствия, рабоче-крестьянской инспекции, ВЦСПС, ВЧК. И главой этой комиссии как раз и был назначен … Феликс Эдмундович Дзержинский!
Да-да, тот самый основатель той самой «кровавой гебни», которая согласно мифам либералов и антисоветчиков только и занималась, что «уничтожением цвета российской нации» – на радость «тирану Сталину». Только и мечтавшего поскорее «изничтожить» русский и другие народы СССР, видимо, просто из некого «садистского удовольствия». Конечно, с мазохистким оттенком – ибо в случае исполнения этого мифического «кровавого плана» с кем бы остался «вождь народов» и его соратники из того же ВЧК-НКВД? 
Между тем при уходе Иосифа Виссарионовича в вечность потомкам была оставлена величайшая сверхдержава на пике геополитического могущества. Контролировавшая добрую половину Европы и значительную часть остального мира, владевшая внушительным арсеналом ядерного оружия и готовящаяся запускать космические ракеты… 
Спору нет – борьба чекистов с врагами Советской власти была бескомпромиссной – и при необходимости, жесткой и даже жестокой. Хотя, кстати, именно голос Дзержинского оказался решающим на Политбюро, решавшему вопрос амнистии участникам Белого движения, в случае, если они захотят вернуться на Родину - как знаменитый белый генерал Слащев. То есть, если былые враги готовы были сложить оружие – именно госбезопасность ратовала за их прощение и возможность приобщения к созидательной деятельности.
А назначение «железного Феликса» главой «Детской комиссии» было необходимо в первую очередь для лишнего подчеркивания серьезности намерений ее создателей покончить с детской беспризорностью. Причем, «чекисты» во главе со своим Председателем там нужны были отнюдь не только для того, чтобы вылавливать беспризорных детишек на улицах с целью препровождения в детские воспитательные учреждения. 
Хотя этот момент, конечно, тоже присутствовал – и тоже был необходим. Для этого в заместители Феликса Эдмундовича по комиссии, кстати, был назначен тогдашний начальник аналога современных «Внутренних Войск» ( или Росгвардии).
Куда более важным была организация надлежащего контроля над деятельностью более «мирных» частей Комиссии по улучшению жизни детей – из числа сотрудников остальных Наркоматов и их подразделений на местах. Потому что ведь кристально-чистых «рыцарей революции» на все ответственные должности у партии, увы, не хватало. Встречались и бюрократы, и коррупционеры, и просто лентяи, считающие, что им и без «каких-то там» детишек работы по горло. 
Вот для «стимулирования» всех таких «нехороших товарищей» и была нужна такая фигура, как глава советской Госбезопасности – и его помощники. При необходимости тут же передававшие дела на саботажников и махинаторов, тормозящих столь важное и благородное дело, в Прокуратуру и суд. 
Да, в общем, думается, что в большинстве подобных, не слишком уж серьезных случаях, проштрафившимся хватало и «просто беседы» в кабинете следователя ВЧК. С предупреждением, чем для него может кончиться «хитрое» перераспределение «гуманитарной помощи» помимо детдома – или опека над беспризорниками лишь «на бумаге» отчетов, отправляемых «наверх».

***

Такой подход быстро дал ожидаемые плоды. Только количество мест в детских домах, составлявшее в 1919 году около 125 тысяч, к концу 1922-го возросло до 540 тысяч. Столько же детишек в год проходило через «приемники-распределители». 
Вообще (как, впрочем, и сейчас в большинстве стран) детдом не был единственной альтернативой «улице» для беспризорных детишек. Их отдавали и в семьи под опеку, и для усыновления, старших устраивали в «средние» учебные заведения. 
Даже для тех, кому еще не было места в рамках программ «ресоциализации» (или кто пока категорически не хотел расставаться с «вольной», хотя и полной лишений жизнью) была такая форма, как опека специально командированными для этого комсомольцами, бравшими «шефство» над уличными ватагами.
Результаты не замедлили себя ждать. Уже в 1925 году в стране насчитывалось всего 200 тысяч беспризорников. Тоже немало, конечно – но если вспомнить, что еще тремя годами ранее их было 7,5 миллионов? «Остаток» ведь – меньше 3%, допустимой в большинстве самых серьезных научных исследованиях «статистической ошибки». 
Разумеется – даже один оставшийся без опеки ребенок – это не статистическая цифра, а живой человек. Но все же, успехи советской системы борьбы с «беспризорщиной» однозначно впечатляют. Особенно – на фоне сообщений, что и поныне в современной России насчитывается от 2 до 4 миллионов «маленьких бомжей».  
https://www.vestifinance.ru/articles/86003
Правда, достоверность такой колоссальной цифры некоторыми оспаривается – дескать, политики и чиновники крупных рангов «смешивают» детей «беспризорных» – и «безнадзорных», то есть, просто «трудных подростков», тем не менее, живущих с родителями. К сожалению, такие критики сами не могут привести реальные цифры «настоящей» беспризорности среди маленьких россиян, разве что не вызывающих уже никакого доверия смехотворно маленьких объемах около тысячи детишек. Это по всей то громадной России…

***

Но понятно, что просто выявить и «отдать беспризорников в хорошие руки» для Советской власти было недостаточно. Важно, чтобы эти руки были действительно хорошими – в полном смысле этого слова.
Скажем, в кандидатской диссертации Л. В. Блонского, датированной 2004 годом, приводится просто удручающая статистика российского МВД конца «лихих 90-х». После выхода из детдома 30 % ребят становятся бомжами, 20 % - преступниками, 10 % - заканчивают жизнь самоубийством. 
http://cheloveknauka.com/detskaya-besprizornost-v-sssr-perioda-nepa-opyt-likvidatsii#ixzz5jryIhbWj
Хочется верить, что сейчас столь ужасающая ситуация хоть немного улучшилась. Пусть даже за счет того, что «детдомовцев» среди российских сирот ныне довольно небольшой процент - остальные размещаются в приемных семьях и «детских домах семейного типа».
Но, все же, картинка получается очень мрачная. Впрочем, лишь подтверждая одну из язвительных афоризмов Антона Макаренко: «40 «сорокарублевых» педагогов способны угробить любое дело». Действительно, хорошей работы при зарплате в 40 рублей (впрочем, обычной для тогдашнего совслужащего) ждать было сложно – а найти учителя, горевшего настоящим энтузиазмом, было еще труднее.
Однако Антон Семенович именно таким учителем и был! Ведь первое его учреждение, колония имени Горького была колонией для несовершеннолетних преступников! Да, сейчас, как и в годы «развитого» (но местами очень уж сильно «выродившегося») социализма такие места тоже красиво именовались «воспитательно-трудовыми колониями». 
Вот только окружали их все-таки заборы с охраной. Да и порядки там часто были сродни тем же, что и на «взрослых зонах» – о чем можно составить мнение, прочитав, например, повесть «перестроечного» времени «Одлян – или путь к свободе», написанную автором, в свое время «отсидевшему по малолетке».
А вот в «макаренковских» детских колониях (да и многих других того времени) охраны и забора не было! Зато были самоотверженные педагоги, ребячье самоуправление, сочетание учебы с производительным трудом. И прежние «малолетние преступники» (впрочем, больше по нужде, из-за голода – а не «бесившиеся от жира») в подавляющем большинстве становились полноценными членами общества.
Временами – даже, пожалуй, «полноценнее», чем их сверстники, выросшие в благополучных семьях. Ведь бывшие беспризорники, обретшие коллектив, направленный на благо (а также опытного и уважаемого наставника), фактически, становились настоящими «кадетами», получающими «спартанское воспитание» в суровых (хотя, конечно, и не бесчеловечных) условиях. А, значит, после выхода во взрослую жизнь будучи способными не пасовать перед неизбежными трудностями – но уметь их перебороть.
Собственно, точно по такому же принципу готовятся в военных училищах будущие кадровые офицеры (а не «пиджаки» после военных кафедр гражданских ВУЗов), кадеты Суворовских училищ и кадетских школ. Они добровольно уходят от родительской любви и прочего «счастливого детства» – чтобы стать настоящими «бойцами», пусть и не только в форме.
Кстати, и воспитанники тех детских колоний и коммун 20-х годов в немалой степени пополнили после взросления ряды и командного состава Красной Армии, и ГПУ-НКВД. Впрочем, и многие их товарищи, не одевшие военные мундиры, стали инженерами, агрономами, учителями, врачами. 
А, например, воспитанники трудовой коммуны имени Феликса Эдмундовича Дзержинского, построенной на личные пожертвования «чекистов», чтобы почтить память своего умершего в 1926 году лидера, начали выпускать на своем «школьном» производстве знаменитый фотоаппарат ФЭД. Производство которого продолжалось целых 70 лет, до 1996 года. 
Последний стал одной из самых популярных и надежных советских фотокамер – в том числе пользуясь спросом и за рубежом. Являясь, по сути, «высокотехнологической продукцией» – об инвестициях в которую со стороны «благословенного Запада» напрасно мечтают нынешние хозяева «незалежной» Украины. 
Точнее – ее «зиц-председатели», марионетки того же самого Запада. На деле мечтающего лишь полностью угробить у своего якобы «союзника»-вассала любую конкурентоспособную промышленность. Которой во времена «проклятой советской оккупации» занимались даже дети с «неблагополучным прошлым». 
В то время, как сейчас «цвет великой незалежной нации» в лучшем случае моет унитазы небогатым представителям «золотого миллиарда» в качестве «гастарбайтеров»… 

***

Вообще, если подумать, то решение современных российских проблем – что «беспризорщины», что ужасающих перспектив доброй половины выпускников детских домов – зависит не только от невовлечение в нее сотрудников ФСБ. И даже не только от отсутствия таких гениев педагогики, как Антон Семенович Макаренко. 
Талантливых то учителей в России немало. Вон даже в «семейные детские дома» исполненных любви и заботы к чужим детям «общих пап и мам» находят.
Просто тогда, в 20-х, да и еще несколькими десятилетиями попозже тоже, проблемы эти решались в комплексе. В комплексе с жизнью великой страны. Где главными героями были не помещики, капиталисты, прочая «элита», известная больше отнюдь не своими реальными заслугами перед Родиной. Но - запредельной  степенью «прожигания жизни» – на «балах с шампанским, лакеями и юнкерами», а также в казино образца Монте-Карло и Баден-Бадена.
Фигурами для подражания, как  минимум, подростков СССР были лучшие представители «страны героев, страны мечтателей, страны ученых». Полководцы Гражданской войны, летчики-рекордсмены, передовики производства, другие подобные незаурядные люди.
Вот и стремилась молодежь не к «зашибанию бабла» любой ценой, вплоть до криминала, или к «обретению счастья» химического происхождения, по сходной поначалу для начинающего наркомана цене. 
Юные парни и девушки шли в ФЗУ и «рабфаки» университетов, аэроклубы, на заводы и шахты. Веря, что своим добросовестным трудом там они смогут занять достойное место в обществе – став его настоящей «элитой».
А ныне ведь «элитой» являются совсем другие люди. Хорошо еще если те же «служивые» – благодаря «происхождению» нынешнего главы государства и его «команды». А так ведь «мерилом ценностей» жизни и человека в ней сейчас выступают в первую очередь деньги. Ну и связанное с ними влияние, власть, конечно, тоже. Чему ж удивляться, если «беспризорщина» и «безотцовщина» или не видит для себя особых перспектив в этом направлении – или готова «пробивать» себе «дорогу в светлое будущее» даже откровенно незаконными путями?
Так что, для того, чтобы иметь возможность дать «проблемным» детям «путевку в жизнь» – для начала надо, чтобы эта будущая жизнь действительно была по-настоящему светлой. Для всех – или хотя бы для большинства – а не для кучки «избранных». Причем – не всегда за настоящие заслуги.
Но, конечно, современные проблемы российской педагогики – вина отнюдь не «Педагога с большой буквы» Антона Семеновича Макаренко – и его коллег-руководителей из числа «чекистов», за несколько лет сумевших сделать невозможное. Они просто показали нам убедительный пример успешности такой работы – и ориентир на будущие времена.