Рассказы

Испытание

От услышанной новости Надежда выронила телефон. Мысли заметались, мешая сосредоточиться и принять решение. После долгого бессмысленного хождения по квартире она громко приказала себе:
– Стоп! Я что-нибудь придумаю! Всё будет хорошо! 
Казалось, она вложила в эти спасительные слова все силы и мгновенно почувствовала усталость, тяжесть во всём теле. С трудом добрела до кресла и расплакалась. Выплакав слёзы, приняла холодный душ. Посмотрелась в зеркало. Глаза ввалились, подчеркнув широкие скулы и волевой подбородок. Кожа выглядела мертвенно бледной.
– Дорогуша, выглядишь ужасно! – заметила Надежда своему отражению. 
Звонок в дверь послужил командой взять себя в руки. Дверь открыла хоть и заплаканная, но уже собранная сильная женщина. На пороге стоял взмокший Никита, с трудом удерживая пьяного друга.
– Боже мой! – воскликнула она потрясённо.
– Тёть Надя, сумку возьмите. Куда Мишаню?
– Как куда? В его комнату. Я помогу.
– Ну что ж, всё что мог – сделал… Кстати, письмо в сумке. 
– Спасибо тебе, Никита. Кофе сварить?
– Не-е, пока он упивался, я с ним столько выпил воды вместо водки…– он провёл рукой по горлу. – Кто-то же должен быть трезвым. Я завтра заеду после занятий. Вы о справке в институт договорились? 
– С этим проблем не будет. А пока скажи, что у него фолликулярная ангина.
В дверях Никита остановился: 
– Тёть Надя, вы только не плачьте. За время «лечения» запой пройдёт. Как в тот раз.
– Надеюсь на это, спокойной ночи, Никита. 
«Как в тот раз… – повторила Надя, закрыв за ним. – Тогда Рада его бросила, а сейчас она погибла! Бедный мальчик, представляю каково ему! Что же делать? А если взять и выбросить это злополучное письмо, как будто его и не было!» – обрадовано подумала она, но тут же отмахнулась от этой затеи. 

Ничего стоящего не придумав, она накрыла сына пледом. Он что-то невнятно пробормотал и затих. Надежда задержалась у кровати, с нежностью глядя на Михаила. «Весь в отца: красавец под два метра, плечи широкие, а лицо… кожа нежная как у младенца, черты тонкие, волосы вьющиеся и характер мягкий, добродушный, абсолютно не конфликтный. Вот почему Рада не взяла на войну этого взрослого ребёнка. Он и мухи не способен обидеть». 
Тяжело вздохнув, она вернулась к себе, прилегла, но из-за нервного напряжения заснуть так и не смогла, так же как и прочитать злополучное письмо. Хотя это был единственный способ узнать что-нибудь о девушке сына, которую он продолжает любить даже после её смерти. Она прошла на кухню, налила немного вина.
«Бедный Мишенька, сыночек мой. Сначала отец, а теперь любимая девушка. Что ж за проклятие такое на нашу семью?!». 
Залпом осушив бокал, она всё-таки достала письмо. Руки предательски задрожали. 
«Двадцать девятое?! – прочла она на штампе. – Это что же, оно шло больше месяца? Хотя, чему удивляться, война есть война. Хорошо, что вообще дошло. “Хорошо”, – тут же передразнила себя. – Хорошо бы этому чёртову письму затеряться! Ох! Так вот ты какая!» 
Со снимка, выпавшего из конверта, огромными карими глазами на неё смотрела незнакомка. Брови словно крылья птицы, коса по пояс! Косметики совсем нет.
«Понятно, почему Мишка влюбился без памяти, почему предпочёл своим модным однокурсницам, – вытерев вдруг нахлынувшие слёзы, Надежда прочла: «Мишенька, любимый мой, прости за обман и не ругай. Помни, о покойниках либо хорошо, либо ничего. Я попросила отправить это письмо, если погибну. Хочу, чтобы ты знал, я действительно уехала за границу, только не в Канаду, а на родину. Мишенька, это не побег от тебя! Не могла я спать, есть, ходить, дышать под чистым голубым небом, наслаждаться любовью, зная, что творится в моей стране. Наверно, это пафосно звучит, но я так решила. Надеюсь, ты поймёшь. А замуж я не выходила, обманула, чтобы не искал. Ведь поехав за мной – ты поневоле стал бы участником боевых действий. А война, – это так страшно! Хочется закрыть глаза и проснуться, как от ночного кошмара, но увы… Даже не верится, что люди могут быть такими жестокими. Война, она не щадит никого… Знаю, ты спросишь, почему я утаила правду? Считаю, что не имела права втягивать тебя: это не твоя земля, страна, не твоя война, не твоих родных убили! Тебе не за что ненавидеть убийц! Но самое главное, Мишенька, я бы не вынесла, если бы с тобой что-то случилось! Безумно люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив! Твоя Рада».

Руки женщины упали на колени, слёзы потекли непрерывным потоком.
«Радочка, спасибо тебе. Позови ты его, он бы непременно поехал. И оплакивала бы я сейчас не тебя… Господи, о чём я думаю! Девочка погибла, а ей всего-то двадцать два, ровесница Миши. Бедные её родители, живы ли они? Нужно их разыскать. Может, им ехать некуда, они там по подвалам прячутся, голодают. Приглашу их, поживут у меня, пока война не закончится. Радочка, за твою чистую и настоящую любовь к сыну я сделаю всё для твоих родных! Обещаю!»
Прогноз Никиты не оправдался – запой не длился неделю. Проснувшись, Михаил принял душ и уехал в институт, что не могло не радовать, если бы ни его абсолютно безжизненные глаза. Надежда тут же позвонила Никите, попросила ежесекундно находиться с сыном. И ещё выяснить, но только не у Миши, адрес Рады и любую информацию о её семье. 
Который день, отказываясь от постоянных приглашений друзей, просьб матери развлечься, Михаил запирался в своей комнате и слушал музыку. Он напоминал робота, у которого скоро должен разрядиться аккумулятор.
Как-то Надежда позвонила сыну и попросила по дороге купить букет цветов. Без лишних вопросов он выполнил просьбу.
– Сынок, присядь, нам нужно поговорить. 
 Михаил попытался ретироваться, подумав, что мать как всегда заведёт разговор о будущем. После смерти Рады он не представлял его себе, старался избегать этой темы.
 – Мишенька, просто выслушай, – недовольно выдохнув, сын подчинился. – Я расскажу тебе одну невероятную историю. Одна девушка, ухаживающая за ранеными, была тяжело ранена. 
Михаил встревожено посмотрел на мать. 
–Что? – прошептал он, удивляясь и пугаясь одновременно.
«Ох! Хоть какая-то реакция за последнее время. Не зря всё! В памяти промелькнули её походы по знакомым и друзьям Рады. 

...У одной из подруг она узнала, что Рада выжила после ранения. Рассказала она это, только когда узнала причину, по которой Надежда разыскивала родных подруги. Оказалось, что отец девушки умер ещё до беспорядков в стране. А мать была смертельно ранена осколком снаряда в своём доме, от которого теперь остались руины. Подруга, вопреки запрету Рады кому-либо говорить о ней, привела Надежду к себе. Девушка жила здесь после того, как её с автобусом беженцев переправили в Россию. При встрече Надежду поразили глаза Рады, такие же безжизненные, как и у сына.
– Рада, доченька, что ж ты делаешь? Ты же убиваешь и себя, и Мишу!
– Я?! – она в отчаянии тряхнула головой так, чтобы распущенные волосы открыли лицо. – А как вам это?! 
– Ох, – невольно отпрянула Надежда, увидев съёжившуюся от ожога левую часть лица.
– Смотрите, смотрите, чего же вы испугались?! – с вызовом прокричала Рада и, не сдержавшись, зарыдала. 
Надежда порывисто обняла девушку, поцеловала. Рада благодарно прильнула к ней. Обнявшись, они долго сидели молча. Надежда заговорила первой: 
– Я понимаю тебя, Радочка, но рано или поздно Миша узнает правду. Он же не простит нам молчания. И будет прав. 
Они проговорили несколько часов. С трудом Надежда уговорила Раду открыться Михаилу...
Продолжая рассказ, Надежда с нежностью погладила руки сына, всё ещё державшие букет. 
 – Девушка получила ранение в голову и потеряла много крови. То что ранение тяжёлое и случай безнадёжный, она услышала сквозь помутнённое сознание от подоспевших на помощь. Их и попросила отправить заготовленное письмо.
Михаил побледнел, безуспешно пытаясь сглотнуть. Мать подала ему воды и быстро добавила: 
 – Сынок, Рада жива! Ты слышишь меня? – Михаил сидел, не шевелясь, то ли не до конца осознав смысл произнесённых слов, то ли боясь поверить сказанному. И только глаза его постепенно наполнялись теплом, блеском, жизнью.

– Когда Рада пришла в себя, – тихо, словно боясь испугать сына, продолжила: – после операции и даже, когда перебралась в Россию, она не объявилась только потому, что у неё остались жуткие ожоги, лицо изуродовано …
– Жива?! – вскочив, воскликнул Михаил, улыбнувшись. Надежда кивнула. – Где она?!
– Мишенька, сынок, ты услышал меня? Её лицо…
– Господи, да это всё неважно, главное, что моя Радочка жива. Мамулечка, спасибо тебе! – Михаил припал губами к рукам матери. – А как ты узнала?
– Потом, потом сынок. Рада ждёт твоего решения. Вот адрес, – протянула она ему заготовленный лист. – И приезжайте домой. 
 Когда за сыном захлопнулась входная дверь, Надежда мысленно обратилась к мужу: «Радость у нас, Димочка, свадьба скоро».

Встреча     

Я опешила: мой автомобиль был заблокирован «в кармане» другой машиной. Выехать не представлялось возможным. 
«Закон подлости никто не отменял!» – автоматически всплыла в голове банальная мысль. Машинально зацепила взглядом часы. Хотя, что было толку смотреть, секундная стрелка не замедлила ради меня свой бег. Я безнадёжно опаздывала на работу. Заглянув в лобовое стекло, разочарованно выдохнула: номера телефона хозяин незнакомой мне «Тойоты» не оставил. Во дворе было безлюдно. Я лихорадочно искала выход из нелепой ситуации и, не найдя его, с размаху ударила ногой по колесу ненавистной машины. Воя сирены не последовало. Наглое спокойствие «Тойоты» раздражало, я подёргала за дверную ручку – тишина. Улыбнувшись, пнула по колесу соседний автомобиль. «Разбуженная» машина громко «возмутилась», но тут же сигнализация умолкла. 
«Ну конечно, ночью ты бы кричала без остановки, с радостью разбудила бы спящих, а тут…». Ход моих мыслей прервал мужской голос сверху: 
–Эй, чё надо? 
Я подняла голову, с балкона второго этажа на меня недовольно смотрел крупный мужчина. «Налепив» на лицо обворожительную улыбку, я одной рукой показала на «Тойоту», другой на соседнюю «Шкоду». Поняв мой немой вопрос, он протянул параллельно руки. Выходит его машина одна из двух параллельно стоящих в кармане.
–А чья эта не знаете? – он помотал головой и скрылся. В сердцах я ударила «Тойоту» сумкой. 
–Девушка, хотите, подвезу? 
Я не слышала, как подъехала машина. Водитель – парень из дома напротив, с которым мы вот уже две недели как с интересом переглядывались. Я почувствовала, как щёки предательски запылали. Радостно кивнув, пошла к его автомобилю, но тут же быстро развернулась, чтобы забрать папку с документами в своей машине. Вспомнила, что она заблокирована, резко остановилась, сделала несколько шагов в обратном направлении, наконец, до меня дошло, что достать папку ничто не мешает. Вернулась снова за ней. На ходу понимаю, что глупо хожу туда-сюда, и в этот момент услышала его смех. Виновато улыбнувшись, пожала плечами.
–Что это было? – поинтересовался он, подойдя ко мне. 

Не успела я ответить, как появился мужчина, сел в «Тойоту» и уехал. Растерянно мы посмотрели вслед удаляющемуся автомобилю. Потом, взглянув друг на друга, рассмеялись. 
– Сергей, – представился он.
– Ольга, – и зачем-то добавила. – Панина.
«Идиотка, хорошо хоть отчество не назвала».
– Голоскоков, – улыбнулся он.
Мне понравился его спортивно-атлетический вид, особенно он был хорош в камуфляже, а сейчас вблизи разглядела и лицо. Какое мужественное, я «растаяла», как шоколадка на солнце!
«Только бы не оказался дураком!» – вдруг подумалось мне.
– Может, встретимся вечером? Диктуй номер, позвоню, как только освобожусь. 
Путаясь от волнения практически на каждой цифре, я всё же продиктовала. И вдруг увидела себя как будто со стороны: мало того, что лицо полыхает от волнения, так ещё и улыбка до ушей, а взгляд в пол. Выгляжу, как идиотка. Да когда же на смену хроническому смущению придёт уверенность, к старости что ли? Веду себя, как ненормальная, он точно больше не посмотрит в мою сторону! Я так и отвечала на вопросы, не глядя на него, и только, когда услышала: «До вечера», посмотрела ему в глаза: он по-доброму улыбнулся. Во взгляде не было осуждения. Когда его автомобиль скрылся из виду, я села в машину, несколько раз закрыла и открыла глаза. Не веря своему счастью щипнула себя: «Ай! – было больно. – Не сплю! Сегодня свидание! С ним! Ураааа!». 

Время тянулось невероятно медленно. Секундная стрелка бежала в том же ритме, но две других ползли, как престарелые черепахи. Наконец-то рабочий день закончился. Совершенно не помню, как доехала домой, где, быстро приведя себя в порядок, погрузилась в ожидание. Хорошо, что родители были в отъезде, расспросов я бы не выдержала. Прошло полчаса, час, полтора, два… Неужели забыл обо мне? Казалось, надежда, силы, жизнь уходят из меня с каждой секундой. Тишина давила на виски, оглушала. Хотелось зарыться в подушку, чтобы не слышать её. Внезапно телефонный звонок ворвался в сознание, разорвав в клочья тоску и сомнения… 
Мы катались на его машине по ночному городу. Потом сидели в кафе, а когда оно закрылось, поехали к моему дому и долго ещё болтали в автомобиле. Несколько раз желали друг другу спокойной ночи, но находилось, что сказать напоследок, и мы продолжали говорить: обо мне, о нём, о нас! И вдруг увидели на детской площадке дворника. Удивились незамеченному рассвету. Перебравшись в подъезд, держались, как дети за руки и не могли проститься. Как назло, сверху появилась баба Вера, посмотрела на нас с осуждением. От её колючего взгляда захотелось раствориться. Ощущение полёта мгновенно исчезло, я почувствовала себя сбитой на лету птицей.
Серёжка обнял меня, просто сказал: 
– Не заморачивайся! 
В его объятиях стало уютно и спокойно. Я сама потянулась к его губам…
Если бы не сработал будильник на телефоне, мы бы так и не расстались. Этим утром он уезжал в командировку на три недели или больше, он сам точно не знал. Не знала и я, как смогу теперь дышать, ходить, жить без него! В двадцать два года я вдруг поняла, что Серёжка именно тот, за кого я, не раздумывая, вышла бы замуж! 

В офисе я тупо смотрела в монитор компьютера, но разобрать ничего не могла. И это повторялось изо дня в день. Я отрешённо перебирала бумаги, душу воротило от исковых, ходатайств, судебных актов… Я никогда не испытывала таких чувств! Я думала только о нём! Внутри, то всё бушевало, то порхало. От таких крайностей кружилась голова. Так вот что такое любовь! 
Лишний раз я боялась выпустить из рук телефон, жила ожиданием звонка. Это было единственным занятием, которому я посвящала все эти дни. Иногда мы разговаривали с ним часами напролёт. Но бывало, он только здоровался, желал хорошего дня или спокойной ночи и отключался, а порой я ждала звонка по нескольку дней. Что ж делать, военные – люди подневольные. Дни ожидания я окрестила траурными и даже зачёркивала их чёрным маркером на календаре. И только его голос, прозвучавший в телефоне, наполнял меня радостью, счастьем, жизнью…
– Я соскучился.
– Неужели?! – прошептала я и почувствовала, что Сергей улыбается. 
– Хочу спросить тебя…Станешь моей женой? – вдруг взволнованно спросил он.
От счастья я закрыла глаза, с наслаждением слушая внутреннее эхо, пока его не прервал тревожный голос: 
– Ольчик, что скажешь?! 
– Да! 

Я не играла с ним, чем сразу и понравилась, в этом он признался в одном из телефонных разговоров. Изначально ему импонировали моя искренность, стеснительность, наивность, не свойственные современным девушкам. Бывает же такое: именно то, что я и мои подруги считали во мне недостатком, привлекло парня моей мечты…
Сегодня какая-то неодолимая сила тянула меня домой. Я чувствовала, что встречусь с ним. Я даже музыку не слушала, чтобы не пропустить его звонок. Перед домом дорогу мне преградила похоронная процессия, состоявшая в основном из людей в камуфляже.
Я не стала обгонять колонну. Машины сзади, следуя моему примеру, тоже остановились. В наших домах живёт много военных, и похороны, увы, нередки: шла война в Чечне. Вот и сейчас несли несколько гробов. Казалось, от людского горя воздух стал вязким, липким, тяжёлым. Мимо меня прошёл военный, окликнул кого-то из колонны. С мрачным выражением лица они обменялись рукопожатием.
– Кто? 
– Сашка Резник, Олег…
«Ничего не хочу слышать о несчастных, – решила я. – Скоро приедет Серёжка, мы поженимся и у нас…»
– ...Серёга Голоскоков, – выхватило мое сознание…