Глубина

Мне хочется поговорить о том, что, казалось бы, не в моём амплуа. О детском приключенческом фильме «Частное слово» (2012). С незаметной, но существенной заменой в названии буквы «е» на «а».
Поскольку до меня не сразу дошло, что тут замена, и поскольку вообще лишь спустя сутки после смотрения фильма на меня стали накатывать глубочайшие мысли, мне хочется думать, что их не было в сознании режиссёра, Карпиловского. (Тут, конечно, у меня слабость: я себе постановил заниматься переводом для читателя с моего воспринявшего подсознания в сознание читателя, того, что, мне представляется, соответствовало, будучи в моём подсознании, подсознанию автора, когда он своё произведение создавал. Вероятность правильности такого моего самооправдания в писании этой статьи не очень велика. Вполне могло быть, что Карпиловский просто человек себе на уме и элементарно скрыл то, что он хотел сказать. Даже, казалось бы, в конце признавшись закадровым голосом главного героя, Мишки Хрусталёва, выросшего и вспоминающего далёкое-далёкое отрочество: «…воспоминания об этой огромной, красивой и счастливой стране, которой больше нет, но в которую так хочется вернуться». Правда и в этом признании – маскировка: в отрочество, мол, хочется вернуться. Но на самом деле – в страну, но не в СССР, а в идеальный СССР, с торжеством самоуправления и корпоративной ответственности. {Хотелось написать привычное и лживосоциалистическое «гражданской ответственности». Но я уже к этому моменту достаточно глубоко погрузился в сокровенное, своё и автора. И ради этой-то поправки и хочу написать статью.})
Вот.
Не частное тут пионерское воспевается, а корпоративное. Оно даже мельком и иносказательно названо:

«Ленка Карасёва: А эти двое, рискуя своей жизнью, спасли друга. И пускай это самая ненужная бездомная собака, они её любят.
Коля Быков: Это их частное дело.
Ленка: Да. Частное. Пионерское! Они спасли её от мучительной смерти. Не побоясь ничего. И если со мной что-нибудь случится, я буду уверена, что они придут мне на помощь. Потому что я им доверяю. А тебе, Быков, н-н-нет! Ты смелый, если только тебя не ругают. Так что я считаю, что они и есть самые настоящие пионеры. И если вы собираетесь их исключать (идёт к ним и становится рядом), исключайте и меня. Я тоже им помогала. И этой собаке. И я этим горжусь.
Директор школы. Красёва, не ожидала от тебя. Не ожидала. Вот вам типичный пример аполитичной де-ма-гогии».

Ну чем не корпорация – любящих некую собаку. Такая корпоративнось поддержана милиционером, принёсшим грамоты от милиции Мишке и Димке:

«Капитан милиции: И лично от себя. Ребята, я благодарю вас за спасение ещё десяти собак. Я сам собачник. У меня такса…».

Корпоративнось подчёркнута и невероятностью: когда мальчишки спасли своего Савву и бросились удирать от живодёра, собака после нескольких скачков бросилась в противоположную сторону. Мальчикам пришлось побежать за нею. А она привела к сараю, где заперты были те десять собак. Мальчики сарай открыли и всех выпустили.
Так вот я подозреваю, что подчёркнутые слова и упомянутая невероятность родились от подсознательного идеала анархии (отказа от центрального управления в пользу самоуправления небольшого коллектива). Это идеал Прудона (максимум организации у него – федерация федераций). Прудон предлагал мирный путь в коммунизм и потерпел сокрушительное поражение в партийной борьбе от Маркса. А в ХХ веке идея анархии была многажды опозорена (неорганичным для неё применением её в силовых акциях и вообще перегибах). Так что анархия не вошла даже в перечень самых влиятельных идей в ХХ веке: фашизм, социализм (лже) и либерализм. В подсознательном виде она владела душами левых шестидесятников. А сейчас она теплится в душах всех, жалеющих об СССР. Ибо там и тогда теплилась и она.
Я как-то думаю, что если кто-то скажет Карпиловскому, что у него в подсознании Прудон, он рассмеётся. Это было б сильным косвенным доказательством, что я прав. А этот идеал прячется в душах всех людей, начиная с первичного коммунизма, когда люди жили маленькими группами и все всех своих знали. Эхо его и в вече, и в сельских общинах, и в коммунах, как-то тишком уничтоженных советской властью. Он должен бы звенеть с каждым днём всё сильнее, вплоть до исчезновения государства при наступлении коммунизма, но это лишь в том случае, если б в СССР строили настоящий социализм, а не лживый. В лживом гремело словосочетание «гражданская ответственность». Но формально. И – с замахом не на группу, а на общество. И то – для формы. Для парада. Для официальности. Для вранья во имя набиравшего силу мещанства, залога будущей реставрации капитализма.

Тема вранья есть и в этом фильме. У директорши школы.
Но враньё показано побеждённым. Тогда как в СССР было наоборот. И кому теперь «так хочется вернуться» в СССР, хочется вернуться не в советское враньё. А – в идеал самоуправления, который теплился, может, больше, чем в других современных СССР странах (демократии – ж обман, а не самоуправление; просто меньший обман, чем был обман в СССР). При тоталитаризме обман «гражданская активность» был – по противоположности с действительностью – более тайно горяч, чем в странах с забастовками и студенческими революциями, где пар выпускался.
2012 год был в России год нового обмана. Либерального. Против путинского возвращения-де в советскость. – Вот против этих «демократов» и выпустил, может, сам того не ведая, свой фильм режиссёр Карпиловский. Мне б хотелось, чтоб не ведая. Я тогда его фильм назову художественным. И у меня это станет «пример аполитичной» истины в искусствознании.
И она противостоит, думаю, аж самому Ленину.
Есть такой философ Н.Н. Александров. Он утверждает, что Ленин в своём единственном философском труде «Материализм и эмпириокритицизм» капитально не понял Маркса. У Маркса, мол, эти понятия сходятся как бы посредине – в деятельности. А у Ленина деятельность «не посредине – между идеализмом и материализмом, где и происходит их синтез у Маркса, а вверху, где дислоцирован идеализм». (Акцент на материализме у Ленина. Бытие определяет сознание, базис – надстройку, общее – превыше частного).
Общее, может, и превыше частного, но из-за выбора силового пути в коммунизм. И после достижения паритета в ядерном противостоянии надо было вздрогнуть и перегруппироваться. Но не перегнуть. А у нас из купели вместе с водой тоталитаризма и лжи выбросили ребёнка (неконтрастное общество). – Благо, спохватились и не только в Конституцию вписали, а и на самом деле держим курс под названием «социальное государство». Благодаря Путину в первую очередь. Правда, опять нас хотят обмануть белоленточники. Но с помощью таких, как Карпиловский, в частности, может, и выдержим теперь.