Люблинская Уния: как литовская аристократия, боясь России, угодила в кабалу к Польше

450 лет назад, 4 июля 1569 года, польский король окончательно утвердил текст Люблинской Унии Польши и Великого Княжества Литовского. Так началась история Речи Посполитой и одновременно начало ее конца…

На рубеже 13-14 веков Великое Княжество Литовское стало самым крупным государством в Европе, простираясь от Балтийского моря на севере до Черного моря на юге. Хотя, конечно, такому лавинному росту его территории больше способствовало желание южно-русских княжеств, прежде находившихся под игом монголо-татарской Золотой Орды, поменять власть ханов на более предсказуемых сюзеренов. 
В 1385 году между Вильно и Варшавой была заключена Кревская уния – в силу брака Великого князя и польской королевы. С тех пор оба государства управлялись одной династией Ягеллонов, но при этом каждое имело собственные законы, армию, парламент и прочие атрибуты независимости. Даже порой и титулы польского короля и Великого Князя разделялись между разными людьми, пусть и представителями одного и того же королевского рода.
С началом Россией в 1558 году Ливонской войны за выход к Балтийскому морю (первая попытка «прорубить окно в Европу, успешно завершенная лишь Петром I полтора века спустя) положение Великого Княжестве значительно ухудшилось. Собственно говоря, оно стояло на грани военного разгрома. 
Тем более многие местные боярские и дворянские роды считали и ощущали себя вполне русскими, и воевали с Москвой без каких-либо националистических и русофобских стимулов. Вроде как пацаны в уличных драках, после которых и победители и побежденные быстро забывают былую вражду.   
Тем не менее, большую часть «верхушки» ВКЛ перспектива присоединения к Москве страшила. Да, в общем, и немалое число шляхты тоже. Она ведь хотела «вольностей, как в Польше», где каждый даже захудалый шляхтич (а оные составляли до 20% населения – абсолютный рекорд настолько «раздутого» дворянства во всей Европе, да и в мире тоже) считал себя лишь чуть ниже короля.
А потому уже с начала 60-х годов 16 века в Княжестве активизировалась работа по заключению более тесного союза (унии) с Польшей. С точки зрения литвинов, для получения действенной военной помощи. С точки зрения поляков, для окончательного поглощения литовских провинций.

***

Успеху польских намерений особенно помогал и тот факт, что единым «главой государства» и Польши, и Литвы на тот момент являлся польский король Жигмонт Август. Так что какой бы «самостийной» не была администрация ВКЛ со своими местными магнатами-олигархами, но «первое лицо» все равно может сделать очень много. Особенно, опираясь на более мощную в военном и финансовом отношении Польшу.
В общем, вначале немаленькие «реформы сверху» провели в Княжестве в начале 60-х. А потом с января 1569 года представители Польши и Литвы съехались уже на съезд в Люблине. Дальнейшие события показали, что «польские братья» вполне могут по своим «аппетитам» в плане литовских территорий превосходить даже самые смелые мечты окружения московского царя. 
Уже в марте, ввиду неуступчивости литовской делегации, польский король (и Великий Князь «по совместительству») своим Указом взял да и «аннексировал» добрую половину прежде литовских земель – всю современную Украину. Пусть даже и населенную в те времена лишь до границ нынешней Черкасской области – дальше тянулось Дикое Поле, превращенное в цветущую Новороссию лишь талантами Екатерины II и князя Потемкина. 
Вот так без единого выстрела, разрушительных войн и тяжелых осад гордые литовские шляхтичи разом лишились доброй половины своих земель. Но непосредственных владельцев, магнатов и помещиков-дворян с земли никто не сгонял, при условии принятия присяги королю, конечно. 
Ну так и русский царь Иван Грозный по большей части поступал точно также. Стоило так уж упорствовать в своем нежелании отдавать Москве несколько исконно русских городов, вроде Смоленска? 
Конечно, то «клятый москаль», а в Варшаве сидят «просвещенные европейцы», им не так обидно отдать без боя хоть и все свое государство. Как нынешним «свидомым» на Украине, ради призрачной «незалежности от Москвы» готовых пойти в кабалу к «благословенному Западу», развалив собственную промышленность. А напоследок отдать за бесценок уникальные черноземы, для окончательного превращения в «великую аграрную державу», сырьевой придаток ЕС и США.
С каждым месяцем проведения люблинского съезда «хотелки» поляков росли в геометрической прогрессии. Любые робкие возражения «литовских партнеров» отвергались сходу. Как и их проект новой Унии – в конце концов Варшава продавила полностью свой вариант документа, составленного краковским епископом. Его и приняли в качестве окончательного варианта делегаты сеймов, а 4 июля утвердил король.

***

Конечно, говорить о полной утрате какой-нибудь самостоятельности Литвой (и входящей в нее Белоруссией – Украину поляки «отжали» еще в марте) не приходится. Все-таки, там оставались кой-какие атрибуты автономии вроде наличия собственных «гетманов»-командующих. 
Но валюта была уже единой, законодательство хоть и формально было у каждого свое, но с обязательством ВКЛ привести его в соответствие с польским. Сейм тоже заседал только в Варшаве, причем литовцы имели там всего лишь 20-30% голосов.
Впрочем, последнее обстоятельство очень скоро стало малосущественным, поскольку именно в рамках образования Речи Посполитой по итогам Люблинской Унии каждый депутат сейма получил право «либерум вето». 
Вроде как у «постоянных членов» Совета Безопасности ООН, каждый из которых может блокировать принятие этим органом резолюции, нарушающей интересы его страны. Соответственно, такие решения возможны лишь на основе консенсуса, а это бывает не так часто. К тому же, постоянных членов Совбеза всего 5, а в польском сейме депутатов было больше сотни. И найти устраивающее для всех решение стало почти невозможным…
Собственно, уже один этот момент, по сути, «поставил крест» на будущем и польской, и литовской государственности. Потому что хоть в Европе, хоть в России тогда укреплялся абсолютизм, а в Речи Посполитой бравые паны и магнаты устраивали настоящую анархию. Да, порой могли и объединиться против общего врага, но все равно их государство становилось все более рыхлым, пока не развалилось окончательно в конце 18 века.
Но что да – то да, гордые поляки до этого смогли сполна потешить свои великодержавные амбиции по «нагибанию» союзников. В Великом Княжестве Литовском после Люблинской Унии начала активно проводиться «полонизация», вытеснение местного языка из официального обихода, Православие начало вытесняться уже церковной Унией с Римом и откровенной католической экспансией. Что, в свою очередь, вызвало в середине 17 века восстание Богдана Хмельницкого – и утрату суверенитета Польши над Левобережьем Днепра. 

***

Видимо, именно этот процесс нынешние белорусские «свядомые» считают «победой белорусской национальной государственности», призывая брать с нее пример при каждом удобном случае. Хотя своими играми в «вестернизацию», преклонением перед «гегемоном» в лице Польши литовско-белорусская знать просто оторвала себя от подавляющей части своих подданных, остававшихся по-прежнему и русскими, и православными людьми. 
Так что, когда в 1863 году потомки гордых шляхтичей решили устроить антироссийское восстание на землях нынешней Белоруссии, подавляли его не столько даже правительственные войска, а «народные дружины» из простых крестьян и горожан, получившие на это «мандат» Петербурга.
Просто удивительно, что нынешний белорусский парламент тоже отправил делегацию в Польшу для участия в торжествах по образованию Речи Посполитой. Не совсем понятно, что и сами поляки находят достойного восхищения в превращении своего королевства в «рыхлую» анархическую вольницу, пусть и с «аннексией» литовско-белорусских земель. Но уж любой пиетет со стороны белорусских политиков, чьи предки Люблинской унией были лишены почти всех атрибутов собственной государственности, это уже за гранью здравого смысла. 

***

Впрочем, ныне немалая часть белорусских националистов и либералов тоже пытается «оседлать» критическое отношение к событиям 450-летней давности. Правда, пытаясь экстраполировать их на … нынешнюю конвергенцию России и Белоруссии в рамках Союзного Государства! Дескать, если этот проект будет доведен до логического конца, получится то же самое, что и с Люблинской Унией, и с Речью Посполитой. 
Да не получится! И любые аналогии тут «притянуты за уши». Само слово «белорусы» происходит от «Белая Русь». Русь, а не Запад, частью которого (пусть и провинциально-лимитрофной) всегда стремилась сделать себя Польша. 
Понятно, что если в тело какого-нибудь человека попытаться «пересадить» чужеродный орган – тот начнет отторгаться. Потому что генетический код несовместим – а код «культурно-цивилизационный» имеет не меньшую важность.
А вот отторжение части от общего – это действительно ненормально, и такую ненормальность надо обязательно исправлять. Так что и ставить на одну доску «люблинскую» попытку «соединить ежа с ужом», западно-католическую Польшу и Великое Княжество Литовское, со значительной частью православно-русского населения и знати – и органичный союз Великой, Белой (а, в перспективе – Малой и Новой) Руси, абсолютно некорректно. 
Впрочем, по сути, история и так сама расставила все по местам. Искусственное образование Речи Посполитой разрушилось из-за фундаментальных факторов недостатка внутренней стабильности. А Московское княжество, Российская империя, Советский Союз на протяжении сотен лет лишь возрастали в своей мощи. Трагедия 1991 года – результат всего лишь предательства части элиты. Да и то, политика нынешней России все больше старается нивелировать последствия этого предательства.
Так что, кому-кому – но братскому белорусскому народу уж точно не стоит испытывать хоть какой-то пиетет к Люблинской Унии, спустя два с небольшим века, как рак,  разрушившей государственность обоих частей Речи Посполитой.