«Россия, которую мы потеряли»: аракчеевский «гулаг» вместо «хруста французских булок»

4 октября исполнилось 250 лет со дня рождения графа Аракчеева, с чьим именем связывают печально известный проект военных поселений в России, вобравший в себя худшие черты палочной армейской дисциплины и крепостничества. В сравнении с этой системой исправительная система СССР времен Сталина, нещадно проклинаемая либералами, покажется просто«курортом. А ведь аракчеевщина задумывалась властями не только как чисто военно-экономическое начинание, но чуть ли не в качестве школы идеального гражданина Российской империи… 

Собственно, сам Александр Аракчеев, родившийся в семье новгородских дворян, виновен в создании системы своего имени, как говорится, поскольку-постольку. Сам он был выходцем из довольно бедной помещичьей семьи, лишь чудом принятый в артиллерийское военное училище. По окончанию он зарекомендовал себя достаточно храбрым и умным офицером (став им уже в 19 лет), быстро дослужившимся до самых высоких чинов и званий. Впрочем, в те годы 25-летние генералы (вроде героя войны 1812 года, гусара и поэта Дениса Давыдова) были скорее правилом, чем исключением.
А к проекту пресловутых «военных поселений» Аракчеев, уже в должности военного министра, приступил в 10-е годы 19 века больше «по служебной обязанности», чем по личной инициативе. Хотя, конечно, склонность к наведению военной дисциплины везде и всюду у этого топ-чиновника действительно имелась – даже в собственном имении он навел просто-таки «идеальный порядок» казарменного образца. С другой стороны, подобными привычками отличаются ну очень многие профессиональные военные во все времена, наводя порядок если не в поместьях, так в своих семьях точно. 
А истинным автором этой инициативы был … император Александр I! Да-да, тот самый якобы «записной либерал», «духовный искатель», склонный к мистицизму, «спаситель России от палочной дисциплины прусского толка» своего отца, убитого в результате заговора Павла I, и прочая, прочая, прочая.
Но, как оказалось, просто невиданная ранее духовная свобода в России, пышным цветом расцветшая в эпоху Александра, касалась лишь кучки дворянской интеллигенции, в салонах Москвы и Петербурга спорящих о духовных корнях Отечества, делящихся на западников и славянофилов, масонов и иллюминатов, англо- и франкофилов и т.д.
А вот тем, кто всю эту просвещенную публику кормил и одевал, царской властью была уготована совсем другая судьба. В принципе, насчет ужасов (без кавычек!) крепостного права знают почти все. Это и пресловутая барщина – принудительно-рабский труд на земле помещика, и возможность быть проданным другому крепостнику – хорошо, если с семьей, а не в «розницу», как на классических рынках рабов древней Греции, Рима или Османской Порты.
Но все же наиболее кошмарные эксцессы крепостничества имели место далеко не всегда и у всех помещиков. Порка на конюшне провинившихся – да, но мучительные пытки и казни а-ля Салтычиха, замучившая насмерть несколько десятков своих крестьян наблюдались в единичных случаях. Дежурный блуд барина с дворовыми девками – не без этого, но все-таки форменные гаремы наиболее известных тогдашних «казанов» доселе описываются историческими сведениями поштучно, а не сотнями и тысячами. 
Да и барщина, конечно, теоретически могла доходить и до 5-6 дней в неделю, но на практике дворяне чаще ограничивали ее 2-3 днями. А то и вовсе переводили крестьян на оброк – фактически, делая из них обычных арендаторов, пусть и без предоставления личной свободы.

***

А вот в практике «военных поселений» очень многие атрибуты крепостничества были доведены до полного абсурда. Самое интересное, что, как нередко водится, намерения у императора декларировались самые, то ни на есть, «белые и пушистые».
Дескать, на профессиональную армию (пусть и комплектующуюся за счет рекрутов, абсолютно бесправных выходцев из тех же крепостных) уходит слишком много денег, а потому неплохо было бы перевести ее на самоокупаемость. С каковой целью обязать служивых в мирное время заниматься не только военными упражнениями, но и сельскохозяйственным трудом.
Опять же – ну исключительно из-за заботы о несчастных солдатиках, страдающих без женской ласки, им планировалось разрешить обзаводиться семьями, детишками. 
Но все это исключительно под чутким руководством всезнающего начальства, отцов-командиров, должных руководить всей жизнью обитателей таких поселений до последних мелочей. Более того, этот форменный «орднунг» немецкого образца рассматривался в высших коридорах власти в качестве этакой школы народной нравственности, проведя через которую российский народ, можно будет вести его к светлому будущему настоящего прогресса. 
Впрочем, к счастью, Александр I благоразумно не решился трогать помещичьих крестьян, ограничившись крестьянами государственными. И то поначалу не всеми. Ну, была в России такая категория, находившаяся под управлением государственных управляющих, а также являвшаяся резервом при необходимости пожаловать какого-нибудь графа или князя «за заслуги перед Отечеством» новыми поместьями с крепостными.

***

Вот из таких казенных крестьян и делали, в основном, первых военных поселенцев. Массово, так сказать, оптом. То есть если раньше в качестве рекрута брали одного парня из нескольких сот дворов, обычно которого и так ждала за буйный нрав тюрьма или Сибирь, то теперь военную форму одевали на всех без исключения мужчин данной территории. 
Собственно, в той или иной мере военнослужащими считались в военных поселениях абсолютно все – статус военных пенсионеров приобретался лишь после 45 лет. Да и то больше условно – с избавлением от чисто военной службы, но отнюдь не от необходимости добывать себе хлеб насущный, пусть и на более легких работах.
А так строгому распорядку подлежали и женщины, и дети. Последних, правда, поначалу обучали в школах военных кантонистов, причем, самых способных теоретически могли даже отправить учиться дальше, в военные училища. Но по достижению совершеннолетия юношей все равно забривали в солдаты.
Правда – что да, то да – «холостяковать» им не приходилось. Но женитьба была не столько правом, сколько обязанностью таких служивых. Ныне отдельные певцы «России, которую мы потеряли» доказывают, что «Арекчеева оболгали» – дескать, случаи, когда новые семьи образовывались путем выстраивания друг против друга шеренг парней и девушек, с приказом венчаться тем парам, которые оказались друг против друга, были крайне редки. 
Но даже такие «адвокаты» не рискуют спорить с тем фактом, что для женитьбы военного поселянина обязательно требовалось разрешение начальника этого поселения. Которого, естественно, могло и не быть, если потенциальная пара не приглянулась отцу-командиру.
Хотя, с другой стороны, до революции даже младшие офицеры в самых обычных полках могли жениться лишь с разрешения полковника. Которое давалось отнюдь не всегда – исключительно из соображений экономии государственных финансов. 
Ведь какой-нибудь прапорщик или корнет в случае боевых действий имел гораздо больше шансов погибнуть, нежели даже капитан или тот же полковник. А казне пришлось бы выплачивать пенсию вдове и детям. 
Но если погибал холостяк, нагрузка на бюджет однозначно была почти нулевой. Вот такие нравы были тогда в благословенной России, куда там тоталитарному большевизму, при котором будущие офицеры нередко женились еще на старших курсах военных училищ, а начальство это только приветствовало.

***

Однако давайте снова вернемся от «проклятого советского тоталитаризма» к «эпохе балов, шампанского, лакеев, юнкеров». Когда роль заботливого начальства в военных поселениях касательно семей ограничивалось не только образованием оных, нередко в «административно-командном порядке». Весьма показательна цитата из одного из рескриптов, и не какого-нибудь «наклюкавшегося в дупель» офицера средней руки, а самого военного министра Аракчеева.

Каждая баба должна рожать ежегодно. Причем рожать должна мальчиков. Если родила девочку – штраф. Если родила мертвого ребенка – штраф. Если не родит в год – штраф. 

При виде этого воистину клинического бреда радует лишь одно, что несчастным женщинам, родивших мертвого ребенка, девочку или не сумевших ежегодно беременеть, ожидал лишь штраф, а не публичная порка шпицрутенами или вообще ссылка в Сибирь. 
Но все же – каков «штиль»! Остались еще желающие критиковать «большевиков-волюнтаристов, желающих нарушать законы природы»? Может, пусть сначала посмотрят на своих кумиров времен исконно-посконной «святой Руси», якобы сплошь бывших богобоязненными и верующими православными?
Да, кстати, насчет «богобоязненности» и «веры» – в военных поселениях, за исключением зимы, выходные и праздники были упразднены, как класс. Солдаты и их жены должны были либо работать от зари до зари на поле, либо заниматься шагистикой на плацу и редкими боевыми стрельбами. 
Так что не то, что с православной традицией в праздники идти в храм на службу, а позже отдыхать, но даже с предписанием «Десяти заповедей» Библии, жестко предписывающей «7-й день не работать, посвящать Богу» у таких «боголюбцев» из числа «слуг помазанника Божьего» были явные нелады. 
Но, как нетрудно догадаться, сие обстоятельство ничуть не смущало ни церковную иерархию, как раз оттачивавшую знаменитую триаду «самодержавие, православие, народность», ни упоминавшихся в начале статьи духовных лидеров просвещенного российского общества из столичных салонов и литературных журналов. 

***

Нет, говорить, что монархические апологеты «аракчеевщины» лгут абсолютно во всем, не приходится. Действительно, жители военных поселений были одеты-обуты, пьяными по дорогам не валялись и, если ели и не всегда досыта, то хотя бы откровенно не голодали. И дома в таких поселениях строили добротные, и дороги.
Но ведь дело даже не в том, что очень часто вышеупомянутые шикарные дома реально стояли пустыми – для отчета приезжавшему высокому начальству, а семьи поселенцев жили в малозаметных приезжим комиссиям лачугах. Просто ценой вопроса была такая организация жизни поселян, которая собственно жизнь исключала почти полностью. Разве что зимой, когда сельхозработ не было, а офицерам тоже было лень гонять подчиненных просто так. 
Конечно, и в современной армии любимый лозунг сержантов – «солдат без работы – преступник!» Только ведь срочная служба ныне длится всего год. И все равно, десятки лет подряд дембеля пишут в своих альбомах одни и те же строки: «Армия – хорошая школа жизни, но лучше проходить ее заочно». 
Хотя, конечно, потом все рано гордятся и своими армейскими годами, не без легкого презрения глядя на откосивших, и, согласно опросам, больше 80% россиян по-прежнему готового защищать Родину с оружием в руках, если для этого настанет необходимость…
Конечно, есть немало мужчин (и даже девушек) осознанно выбирающих профессиональную военную стезю. Но для них все же режим службы значительно более свободен в сравнении со срочниками, во всяком случае, в период вне военных действий или учений. 
Рабочий день с 8 до 17-18, сокращенный день в субботу, выходной в воскресенье и в праздники, ежегодный отпуск. В принципе, вполне сравнимо с распорядком дня для многих профессий и на гражданке.
А в военных поселениях работа с начала весны до конца осени с перерывом лишь на сон была постоянной, из года в год, с рождения (кому повезло уже там родиться) и до 45 лет! Такой режим можно назвать разве что каторжным. С точки зрения даже не только современного гуманизма и КЗоТа, но и тогдашних военных поселян, не отличавшихся до своего «призыва» какой-то излишней изнеженностью. 
Описаны случаи их массовых слезных обращений к начальству (впрочем, нередко перераставших и в настоящие восстания): «Ну пожалуйста, переведите нас обратно в крестьяне – хоть даже и крепостные!» Насколько же надо было замордовать вчерашних крепких мужиков чудовищным гибридом палочной армейской дисциплины и крепостнической эксплуатации, чтобы люди рассматривали ТАКУЮ просьбу в качестве заветной мечты?!  

***

Тут, пожалуй, не то, что многократно оболганный либералами «кровавый сталинский ГУЛАГ» «отдыхает», такое заставило бы позеленеть от зависти и великого реформатора Кампучии Пол Пота. Так и не успевшего за 3 года власти своей преступной клики превратить все население собственной страны в безвольную армию сельскохозяйственных роботов.
В самом деле, в вышеупомянутом ГУЛАГе на пике его численности, в конце 1939 года, находилось чуть меньше 2 млн заключенных. Это, заметим, в период торжества «кровавой гебни» и разгула сталинских репрессий. 
А в «благословенной» монархии Романовых к 1857 году, когда «аракчеевщину», наконец, отменили, общее число жителей военных поселений дошло до 850 тысяч! Только на то время жителей в империи было около 70 млн, а в СССР в 1939 году – на сотню миллионов больше. Так что «удельный вес» вполне сравним. Если же считать со ссыльными и каторжанами, то однозначно не в пользу александровско-николаевских времен.
Только ведь в ГУЛАГ в подавляющем большинстве попадали осужденные по уголовным, а не политическим статьям. И все-таки осужденные, то ли судом, то ли,  в особых случаях, особым совещанием, пусть по упрощенной, но все же, судебной процедуре, а не оптовым верстанием всего населения целых деревень и волостей в военных поселян. И на сроки отнюдь не всегда «на полную катушку» – 25 лет, большая часть гулаговских сидельцев выходила на свободу намного раньше, да и условно-досрочное освобождение для ударников труда никто не отменял. 
И выходные в лагерях были, и тюремная самодеятельность и другие формы досуга после отнюдь не 16-часовых рабочих смен. И детей там не было, но если даже у осужденных женщин они рождались, после пребывания с матерями до 3 лет малышей передавали на воспитание родственникам или в детский дом – во вполне сносные, а не тюремные условиях.
А в военных поселениях каторжные условия продолжались практически всю жизнь, в лучшем случае до глубокой старости! Даром, что ли, Достоевский в своих романах еще конца 19 века употреблял выражения «старик лет 45-ти»… И никакой возможности для «досрочного освобождения» не было – тут, как нередко пишут в произведениях о гитлеровских концлагерях, «освобождала только смерть»…

*** 

Но при всем при этом царь и его приближенные искренне считали, что действуют во благо не понимающих своей выгоды сограждан! Некоторые даже сравнивали правивших друг за другом сыновей императора Павла I с Петром I, насильно проводившего в России необходимые ей реформы. 
Да Петр первым делом как раз ликвидировал институт стрельцов, больше занимавшихся не боевой учебой и службой, а ведением домашнего хозяйства и торговли! Введя вместо них по-настоящему профессиональную армию на основе рекрутского набора. Позже уже император Александр II заменил ее, с небольшими коррекциями, на дошедшую до нынешнего дня систему всеобщей воинской обязанности с параллельной подготовкой резервистов. 
А уродливые опыты над собственными подданными обоих Павловичей, Александра и Николая, можно сравнить разве что с гротескными примерами привлечения солдат-срочников для строительства генеральских дач, да обеспечения рабочей силой подсобных хозяйств. Недаром Крымскую кампанию 1854-55 годов русская армия, треть из которой к этому моменту как раз и составляли военные поселяне, царские генералы успешно «продули». И действительно, если служивый привык больше держать в руках соху и тяпку вместо ружья – с такой подготовкой много не навоюешь… 
Кстати, и экономический эффект реализации проекта оказался с обратным знаком. 45,5 миллионов рублей за 46 лет сэкономили, но только на строительство инфраструктуры военных поселений потратили около 100 миллионов. Почти как в анекдоте о купце, который чтобы найти упавший в темноте в траву пятак, поджег импровизированный факел из сторублевой бумажки.   
Так что в сознании вменяемого большинства россиян аракчеевщина так и останется навсегда примером не только провального прожектерства, но и чудовищного попрания элементарных человеческих прав в эпоху, которую неистовые монархисты пытаются представить «золотым веком России».