Бои на Балатоне: последний бросок агонизирующего Вермахта

С 6 по 15 марта 1945 года советские войска отражали ожесточенные атаки превосходящих танковых соединений гитлеровцев. Той самой 6-й армии СС, которая парой месяцев ранее чуть не разгромила союзников в Арденнах. Но Красная Армия оказалась эсэсовскому «бронекулаку» явно не по зубам… 

Несмотря на то, что Венгрия, казалось бы, лежала в стороне от главного удара РККА на столицу Рейха Берлин, бои в этом регионе носили особенно ожесточенный характер, пожалуй, уступая таковому, только в Восточной Пруссии.
Хотя к середине февраля нашим войскам удалось захватить Будапешт, гитлеровцы и верно прислуживавшие им местные фашисты упорно сопротивлялись попыткам вытеснить их из западной Венгрии. 
Своего рода «опорным пунктом» для врага стало крупное озеро Балатон, преодолеть которое нашим бойцам было невозможно из-за большой ширины. Зато немцы, сосредоточив там крупную группировку, постоянно наносили из-за него удары по нашим частям.
Собственно, бои в районе этого венгерского озера не прекращались с начала января. Впрочем, в то время основной задачей Вермахта было деблокирование Будапештской группировки. 
Но и после неудачи этих планов гитлеровцы атак на Красную Армию не прекратили. Более того, всерьез собирались отбросить силы 3-го Украинского фронта обратно за Дунай, лишив их всех ранее занятых плацдармов.
Фюрер не просто требовал от своих генералов «разгромить большевистских варваров», но и предоставил в их распоряжение значительные силы и средства для предстоящего наступления. Даже в живой силе гитлеровцы превосходили численность 3-го Украинского фронта, пусть и не очень значительно.
Зато подавляющим было их преимущество в танках – вдвое, не считая такого же количества более легкой бронетехники, с которой у Красной Армии традиционно отмечалась «напряженка». Преимущество также было и в авиации.

***

Кстати, столь серьезный «бронированный кулак» немцам удалось собрать в первую очередь из-за оперативной переброски с Западного фронта 6-й танковой армии СС. Той самой, которая с конца декабря очень сильно потрепала англо-американские войска во время наступления в Арденнах, и только отсутствие своевременных поставок танковой армаде достаточного количества горючего спасло тогда наших горе-союзников от полного разгрома. 
То есть спасло только на первом этапе. На втором спасение «воинству Второго Фронта» было обеспечено благодаря тому, что Гитлеру пришлось срочно перебрасывать своих эсэсовских танкистов на Восточный фронт, где с середины января Красная Армия, согласно усиленной просьбе Черчилля, начала массированное досрочное наступление.
Кстати говоря, с направлением будущего главного удара 6-й армии СС возникла серьезная интрига. Впоследствии Сталин даже выговаривал американцам за то, что, согласно переданным в Москву разведанным, эсесовцы должны были наступать якобы в Померании или на Одере. 
На самом деле, в этом конкретном случае американская разведка была не сильно виновата. В силу того, что в самом Берлине довольно долго шли споры: куда же все-таки направить против советских войск мощный бронированный кулак? 
При этом немецкий «танковый гений» генерал Гудериан (по прозвищу «быстроходный Гейнц» за стремительные прорывы возглавляемых им «танковых клиньев» во Франции в 1940 и в СССР в 1941-м) как раз выступал за нанесение мощного флангового удара из Померании по войскам маршала Жукова, уже дошедшим на расстояние 60-70 км от Берлина.
Но Гитлер решил, что в Рейхе главным «военным гением» является он сам и послал, пожалуй, последний крупный танковый резерв Германии на защиту «альпийской крепости».
Увы, обеспечить адекватный режим секретности, в отличии от Арденнской операции, не получилось. Там-то они напали на не ожидавших ничего такого англичан и американцев, как снег на голову, отчего и вызвали местами их просто паническое бегство.
А в Венгрии прибытие 6-й армии рассекретилось не благодаря утечке каких-то сверхсекретных данных от наших «Штирлицев», но благодаря работе нашей обычной армейской разведки. Правда, полученных не дешевой ценой – после того, как усиленные вражеские силы здорово потрепали нашу 7-ю армию, заставив отойти ее части с уже занятого плацдарма на реке Грон.

***

Тем не менее, после такого «засвечивания» 6-й танковой армии СС вопрос о том, где будет нанесен ее основной удар, для нашего командования уже не стоял. А потому начало массированных вражеских атак 6 марта 1945 года врасплох его не застало. Хотя это наступление и было начато фрицами во многом «новаторски» – без предварительной артподготовки, в ночное время.
Конечно, сказать, что наши силы везде вставали на пути бронированной армады из почти тысячи танков «нерушимой стеной, обороной стальной», как пелось в известной довоенной песне, не приходится. Фронт был все-таки достаточно протяженным, и сосредоточить на всем его протяжении адекватное количество тех же противотанковых пушек, не зная точного направление главного удара врага, было просто физически невозможным.
А потому в отдельных местах фронта на 80 тяжелобронированных немецких танков с пехотой на километр фронта иногда находилось в лучшем случае несколько наших пулеметов. Так что первоначально врагу удалось прорвать первые линии нашей обороны на глубину 15-30 км. Тоже немало, конечно. Но и не так уж и много – особенно в сравнении с недавним рейдом той же 6-й танковой армии СС по тылам союзников в Арденнах. 
Собственно, 3-му Украинскому фронту было чем ответить немцам в кратчайшие сроки: рядом в резерве Ставки находилось две 6-х уже советских армии (такое вот интересное совпадение нумерации у обоих противостоящих сторон) – обычная гвардейская и танковая. Просто они предназначались для решительного удара на Вену, и расходовать их нетронутый ресурс на встречные танковые сражения в духе Прохоровки на Курской дуге Москва не разрешила.
Как оказалось, абсолютно правильно. 3-й Украинский обошелся и без вышеуказанных резервов. Правда, к концу Балатонской оборонительной операции практически полностью исчерпав уже и резервы собственные, но зато измотав немцев в оборонительных боях. А вражеские танки отлично удавалось уничтожать и артиллерией, особенно из засад, маневрируя артиллерийскими подразделениями.

***

Потери Вермахта в бронированных машинах были очень значительными. Либеральные историки, правда, нередко предпочитают подавать их в стиле известной шуточной песенки Утесова: «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо!»
Начиная обычно с сообщения «безвозвратные потери немцев в танках составили 82 машины». Потом, правда, для тех, кто не поленился читать дальше, сквозь зубы сообщается, что «почти 500 танков с мелкими и средними повреждениями, нуждающиеся в ремонте, были брошены немецкими частями при отступлении». 
Ну а дальше следует уже почти незаметная «вишенка на торте» – относительно потерянных Вермахтом, в том числе и из-за недостатка горючего, уже почти тысячи бронированных машин. То есть почти в десятеро больше, чем изначально излагалось в списке «безвозвратных потерь»! 
Как будто есть существенная разница, из-за чего враг потерял танк: то ли его сожгли с экипажем дотла, то ли наши артиллеристы, скажем, повредили ему двигатель или там гусеницу. Да какая разница, если вражеская техника после даже «мелкого или среднего» повреждения уже не представляла никакой боевой ценности и опасности для наших бойцов?! 
А что ее теоретически могли бы еще отремонтировать немецкие умельцы в хороших мастерских (или даже в заводских условиях), так на дворе был, чай, уже не 41-й год, когда фашисты подобную технику туда доставляли без проблем. Так что либеральное злобствование под видом «умничанья» по преуменьшению потерь немцев от умелых действий наших войск, абсолютно беспочвенно. 

***

Так или иначе, но последнее крупное наступление Вермахта превосходящими силами на озере Балатон захлебнулось. А сами гитлеровцы в напрасных атаках завязли в глубоко эшелонированной обороне Красной Армии, бессмысленно сгубив почти тысячу танков и бронетранспортеров, практически половину из задействованных в операции.
После чего, истощив резервы, были вынуждены к 15-му марта перейти к обороне. Которая, в свою очередь, была очень быстро прорвана свежими силами РККА, в частности, вышеупомянутыми 6-й обычной и 6-й танковой армией. Наше наступление, кстати, в этом направлении проводилось без обычной «оперативной паузы» хотя бы в несколько дней, а то и недель. Что дополнительно способствовало успеху Венской операции РККА, начавшейся уже 16-го марта.
Ну а «великий фюрер» после провала своей балатонской авантюры был вынужден распрощаться не только с сотнями пока еще остававшихся в его распоряжении танков, но и с надеждами отсидеться в «альпийской крепости» в ожидании, что союзники по антигитлеровской коалиции поссорятся друг с другом еще до окончания войны с Германией.
Конечно, после разбора хода операции Ставка осталась довольна далеко не всеми ее деталями, в результате чего командованию 2-го и 3-го Украинского фронтов было направлена директива с немалой долей критики. 
Впрочем, ничем более серьезным, чем обычный выговор, ни для одного из генералов дело не закончилось. Хотя, как показывают дела 1941 года генералов Павлова с ближайшими соратниками по Западному военному округу, экс-командующего ВВС Павла Рычагова, некоторых других военачальников того периода, за серьезные просчеты в командовании можно было без особого труда схлопотать и вполне заслуженную в условиях военного времени «высшую меру»
Но, как говорится, «победителей не судят». А войска Красной Армии на Балатоне, как не крути, но одержали над гитлеровцами весомую победу. Тем более, что достигнута она была в условиях непривычного для конца войны преобладания противника в живой силе и технике, пусть и на отдельном участке фронта. Так что героизм наших бойцов и умения их командиров выглядят на этом фоне еще более отчетливо, чем во многих других ситуациях.