«Плохи были дела в России в наше время, но мы не молчали…»

На вопросы Светланы Замлеловой отвечает Владимир Крупин

Владимир Николаевич Крупин – русский писатель и педагог. Работал редактором и сценаристом на Центральном телевидении, в издательстве «Современник», был главным редактором журнала «Москва», преподавал в Литературном институте, в Московской духовной академии, в других учебных заведениях. Автор более 30 книг. Лауреат Патриаршей литературной премии (2011). Кавалер ордена Дружбы народов (1987), ордена Ф.М. Достоевского I степени (2012). Почётный гражданин Кировской области (2016).

– Владимир Николаевич, Вы объездили весь мир, весь Советский Союз. Да и сегодня Вы постоянно участвуете в поездках писателей по России и другим странам. Как Вам кажется, изменился читатель? Сохранился ли интерес к литературе?

– Читатели всё те же. Только их всё меньше и меньше. Но это не значит, что можно писать спустя рукава, левой лапой, нет: остались верящие тебе? Вот для них и работай.
А интерес к литературе более бы сохранялся и был бы более спасителен, если бы не убивался. Постоянно и целенаправленно. Кем? Врагами России. А кто враги России? Враги Иисуса Христа. Люди в мире делятся по одному, главному разделению, оно произошло на Голгофе: кто за Христа, кто против. Россия пошла за Христом, и от этого она ненавистна миру. 
И мы, и враги наши, получили от Бога свободу воли. Они из этой свободы устроили рай на земле: славят пороки, в них участвуют, оскверняют святыни, словом, веселятся нынешние хозяева жизни. Для нас свобода – достижение образа и подобия Божия, использование краткой земной жизни для прохода в жизнь вечную. И они со своими плясками и визгами тоже пойдут в жизнь вечную. Но вопрос: в какую? У нас не Европа, у нас Чистилища нет.
Эта вводка необходима для сегодняшнего разговора.

– А что бы Вы сказали о самих писателях? Чем отличается современный литературный процесс от того, что было, например, в Советском Союзе?

– Литературным процессом управляли большевики, пробовали коммунисты, демократы считают, что его можно купить. Нет, он своеволен и неуправляем. Понятие социального заказа несомненно есть, это отклик писателя на страдания его народа. Сразу надо отмести в сторону макулатуру детективов, скандальных биографий – это чтиво вредоносно, оно сокращает и без того малое время жизни, отбивает от чтения душеполезного. 
Душеполезное: Священное Писание, Жития святых, святители Иоанн Златоуст, Тихон Задонский, Феофан Затворник, Игнатий Брянчанинов, Иоанн Кроншадский. Из светских – Николай Данилевский, Алексей Хомяков, Аксаковы, Киреевские, Даль, Державин, Пушкин, Тютчев, Гончаров, Лермонтов, Никитин, Есенин, Заболоцкий, Шмелёв, Шолохов, недавно ушедшие Астафьев, Белов, Распутин… «Всё понятно, всё на русском языке», – вспомним Твардовского. Так это я ещё и десятой части не назвал. А непременное чтение былин, преданий, сказок, пословиц, поговорок, оживотворяющего песенного богатства, разве не великая радость быть наследником этого вложения в мировую культуру? Почему русская литература ведущая в мире? Только от того, что она народна и православна.
А если говорить о сегодняшнем литпроцессе, то его значение будет осознано позднее. И это нормально. Вообще не надо спешить читать постоянно увеличивающееся число книг, хай полежат. Думаю, сейчас хорошее время не чтения, а перечитывания. Встаньте у книжного шкафа русской классики, закройте глаза, протяните руку. Она обязательно выберет нужное.
Смешно, когда к русской классике причисляют Рубину, Быкова, Улицкую, кто ещё? Но их на наших книжных полках нет. И не будет. 

– Вы писали, что «наука – столб, литература – поле, где просторно всем: и злакам и сорнякам. Ссориться в литературе могут только шавки, таланты рады друг другу. Не рады? Так какие же это таланты?..» Но почему же всё-таки столько зависти и злобы друг к другу в творческой среде? Мало талантов, или особенности деятельности и сопряжённые с ней условия портят людей?

– От своих слов не отказываюсь, но с грустью думаю: хорошо бы, если бы сорняки росли сами по себе, нет, им надо захватывать пространство, глушить полезные растения. В огороде их выпалывают, а как в литературе? А в литературе эти сорняки, и без того живучие и агрессивные, ещё и получают подкормку.

– Сравнивая время до 1991 г. и нынешнее, можно ли сказать, что перед российской молодёжью, перед молодыми литераторами открыты безграничные возможности? 

– Несомненно! Сейчас такое количество журналов, альманахов, газет, изданий, сайтов, такое информационное пространство: пиши, выходи к читателям! Не замечают тебя? Значит, плохо пишешь. А, ты думаешь: не доросли до твоего понимания, ну думай, подожди лет пятнадцать, дорастут. Или сам поймёшь, что ерунду писал. Претензии были, а слова твои, валюта строк не были обеспечены золотом переживаний. И получилось вот такое чтиво: ни уму, ни сердцу, ни, уж тем более, душе, духу. Любви не было. Без Бога в душе писал.

– Что давал советским литераторам Союз писателей? И можно ли сегодня устроить в России нечто подобное?

Нет, уже на то не вернёшься. Всё материальное: финансовая помощь, оплата бюллетеней, квартиры, Дома творчества, творческие командировки, приличные гонорары – всё ушло.
Если правительство поймёт, что без настоящих писателей России не жить, тогда… тогда, может быть, что-то устроится в лучшую сторону. Но пока они жуют слова: экономика, конкурентоспособность, карьерный рост, высокие технологии, не понимают того, что всё идёт от духовной составляющей, что экономика – следствие нравственности, дело плохо.

– По линии Роспечати некая литературная обойма пользуется множеством благ – ездит на книжные выставки по всему миру, представляет Россию на международных встречах и мероприятиях, получает возможность переводить книги на иностранные языки. То есть нельзя сказать, что никакой помощи от государства нет. Другое дело, что эту помощь получают одни и те же люди, чей круг довольно узок, да и сами они далеки от народа. Как Вы считаете, Владимир Николаевич, это случайность или закономерность? 

– Это безсовестное прохиндейство этой «обоймы». Творчески она холостая, а на халяву очень заряженная. Никаких дел иметь с ними не хочется, и ехать с ними никуда неохота. Они знают, что мы ими брезгуем, но им что, плюй в глаза, всё Божья роса. У них мохнатая рука в правительстве, а нам это противно.

– Возможна ли в современной России справедливая государственная помощь писателям? Помощь, которую получали бы не одни и те же лица, но помощь структурированная, с прозрачной и ясной всем организацией?

– Конечно, возможна. И необходима. И, как мы говорим, на местах многое делается. Губернаторы изыскивают доплаты к пенсиям писателей, единовременные выплаты, издание книг к юбилеям 60-ти, 70-ти, 75-ти, 80-ти лет. Выделяют библиотекам деньги на закупку книг. Но и тут наши, мягко говоря, оппоненты нас обскакали. Приходишь в библиотеку, а она уже вся замусорена всё тем же хламом бредней о красивой жизни, то есть о разврате, сплетнями о постелях знаменитостей, потоками грязи на русскую историю, западными учениями как стать «успешным», то есть богатым… Всё это забивает головы, особенно молодые, как им, несчастным, на каком освежающем ветре проветриться, или так и жить с мусором в голове? 

– Владимир Николаевич, Вы не раз говорили, что русскому писателю не нужно ничего выдумывать. Почему Вы так считаете? И что нужно русскому писателю вместо выдумки?

– Ну да, не надо выдумывать. У писателя есть родина, язык, глаза и уши. Это не выдумано. 
Вместо выдумки что? Не знаю. Мир создан Богом, он реален. Человек создан Богом. Как был Адам, так и сейчас любой мужчина – это Адам. И женщина – Ева. 
Что выдумывать, когда в реальности природы и человека столько всего непознанного. Древние говорили: Познай самого себя (nosce te ipsum). В новые времена преподобный Серафим Саровский добавил: Спасись сам, возле тебя спасутся. Что тут выдумывать? Дочка у меня в шесть лет завела дневник, назвала его «Мои воспоминания». Да, ей уже было что вспомнить. А нам? Столько всего прожито, пережито, перечувствовано, перевыстрадано, только вспоминай. Работай, память, Альцгеймера не будет!

– Вы много и активно работаете, много пишете. В газетах и журналах постоянно выходят Ваши статьи, пьесы, рассказы, появляются новые книги. Многие Ваши произведения – острые, хлёсткие, на злобу дня. Можно ли сказать, что возмущение несправедливостью сегодняшней жизни вдохновляет Вас? 

– Спасибо на добром слове. Но разве не печаль для писателя, что всё становится только хуже. Пишем о культуре, о школе, о забвении традиций, о нападках на русский язык, о разрушении семьи, о русском холокосте – абортах… и что? 
И все равно: надо писать. Чтоб на Страшном суде можно было сказать: «Да, плохи были дела в России в наше время, но мы не молчали». 
Возмущение несправедливостями меня не вдохновляет, а обязывает. Враг силён, да воли нет, говорит русская пословица. То есть всё равно правда за нами. Стоишь на Покаянном каноне преподобного Андрея Критского и как впечатляющее гремит молитвенный распев: «Разумейте, языцы, и покоряйтеся, яко с нами Бог!» С нами Бог, чего и кого нам бояться?

– Владимир Николаевич, что происходит с русским языком? Повсеместные мат, жаргон, арго – одна сторона медали. Другая сторона – отвратительный русский язык современных писателей. Ведь самые «раскрученные» литераторы русским языком владеют откровенно слабо. Примеров можно привести очень много. И это не просто язык «дачников», как говорили в советское время о писателях, чьи предки не так уж давно овладели русским. Сегодня речь идёт о том, что люди, не наклонные к письменной речи, становятся первыми писателями России, их величают «современными классиками», произведения включают в школьную программу. Критиков же этот вопрос как будто и не интересует. К чему может привести подобное небрежение родной речью, особенно в литературе, где, по Вашему слову, «просторно всем: и злакам, и сорнякам». Не забьют ли окончательно сорняки злаки?

– Да, язык, многострадальнейший наш русский язык. В стихах о нём Ярослав Смеляков говорил о том, что мы «на мельнице русской смололи заезжий татарский язык». А теперь этого всего заезжего выше крыши. И когда мы его перемелем? 
Теперь в Париже, вспомним Митрофанушку из «Недоросля», не только извозчики, но и таксисты говорят по-французски. Нас и офранцуживали, и онемечивали, и оголландивали, ничего, выжили. Сейчас нас ещё и обинтернетствуют, так выражусь. 
Русскоязычным литераторам русский язык не даётся, он для них не корневой. В этом слове нет ничего обидного для нерусских. Очень помню Израиль 90-х, волны еврейской эмиграции. Они именно подчёркивали, что они не русские, а русскоязычные, отделяя себя от России. 
Язык – наше главное богатство, а для писателя вообще – единственное оружие. Это главная награда человеку от Господа. Человек и на обезьяну похож, и митральный клапан в сердце человека заменяют на клапан от сердца свиньи, но человек владеет речью, словом, в этом счастье. 
Даже, при Божией помощи, он сможет и Словом с большой буквы овладеть. 
Будем надеяться. 

– Благодарю Вас, Владимир Николаевич, за интересную беседу, за то, что нашли время ответить на вопросы!

Художник В. Харлов.