Бои после Победы: кто и какой ценой в действительности освободил Чехословакию?

Накануне Дня Победы в Праге был демонтирован памятник маршалу Коневу, а на его место был притащен унитаз. Прямо-таки «оговорка по Фрейду» – вполне адекватный символ захватившего власть в столице Чехии антироссийской субстанции. Которая «в пику Москве» воздвигла еще и монумент предателям-власовцам. А ведь чтобы разгромить миллионную группировку Вермахта в Чехословакии сложили голову около четверти миллиона бойцов Красной Армии и ее союзников… 

Сейчас, когда антироссийско-антисоветская истерия в стремлении заменить память о советских освободителях Чехословакии ложью о якобы «спасших Прагу власовцах» достигла в Чехии мерзкого апогея, самое время вспомнить истинную историю тех давних боев за эту восточноевропейскую страну.
Ведь масса якобы «объективных историков», преподносящих цифру в 54 погибших 9 мая в уличных боях в Праге красноармейцах (на фоне сотен раненных власовцев), как это принято в либерально-антироссийских кругах, цинично выдают вместо правды полуправду. Которая, как известно, частенько бывает хуже даже самой откровенной лжи.
В этой связи поневоле вспоминается рассказ-притча из популярной книги американца Дейла Карнеги насчет оплаты труда одного хорошего специалиста. Тогда на большом заводе остановилась огромная паровая машина, каждый день простоя которой приносил огромные убытки, и после долгих безуспешных попыток ремонта на помощь позвали опытного старого мастера. Тот долго ходил возле механизма, слушал стетоскопом то одну, то другую его точку, а потом легонько стукнул маленьким молоточком в одном месте, и машина заработала!
Владелец завода попросил счет за услугу, которая была оценена мастером в тысячу долларов! При том, что в конце 19 века покупательная способность американской валюты была раз в 50 выше нынешней. Фабрикант возмутился – как это требовать такие деньжищи за всего один удар молотком?! И попросил детализированный счет. Мастер думал недолго и написал: «За удар молоточком – 50 центов. За знание, куда ударить молоточком – 999 долларов 50 центов». 
Нечто похожее происходит и в споре относительно истинных «спасителей Праги». Вначале антисоветчиками делается изящный пропагандистский ход – сведения сути спора сводятся исключительно к перипетиям вокруг конкретно чехословацкой столицы. Как будто некоего «пупа Земли», изгнание откуда гитлеровцев якобы имело воистину «сакральное» значение.
Ну а потом в ход идет «объективная статистика»: так называемое «пражское восстание» началось 5 мая, первыми его поддержали предавшие уже и своих новых хозяев-немцев власовцы –   в надежде сдаться американцам в качестве «соратников по антигитлеровской борьбе». Войска же 1-го Украинского фронта маршала Конева вошли в город утром 9-го мая, когда уже вступила в силу безоговорочная капитуляция Третьего Рейха, так что им пришлось добивать разве что самых «отпетых» фашистов, не желавших сдаваться по приказу своего же верховного командования. Стало быть, роль Красной Армии минимальна, так что нынешние антисоветчики могут безнаказанно издеваться над памятью наших воинов и полководцев. 
Справедливости ради, можно заметить, что доля вины в такой откровенно тенденциозной постановке вопроса лежит и на нашей историографии еще с советских времен. Когда и в СМИ, и на телевидении наибольший акцент делался именно на освобождении Праги в майские дни 45-го года.
С одной стороны, конечно, этот акцент понять было можно – и советской аудитории, и аудитории братских социалистических стран ненавязчиво еще раз напоминали о том, что наши воины отдавали свои жизни за свободу Чехословакии уже после Победы, когда война вроде бы формально кончилась, и умирать особенно обидно.
Но с другой стороны, такой «пражский акцент» и сделал возможным нынешнюю ситуацию, когда освобождение от оккупации довольно-таки крупной восточноевропейской страны сводится лишь к освобождению ее столицы.

***

Между тем, эта самая столица напоминала по своей значимости пресловутого «неуловимого Джо» из известного анекдота. Джо неуловим потому, что его никто не ловит – ввиду полной ненужности оного! Действительно, немецкий гарнизон Праги состоял всего из нескольких тысяч солдат, в основном «тыловой» или охранно-карательной направленности. 
Больше и не требовалось – чехи, в отличии от словаков, по крайней мере сумевших поднять в конце 44-го массовое восстание, как позорно сдали независимость своей страны в 1938 году Гитлеру, так с тех пор и сидели тише воды ниже травы. Так, что даже шеф всей гитлеровской Службы Безопасности Гейдрих ощущал эту саму безопасность настолько, что ездил за пределы Праги в 1942 году в открытой «легковушке» без охраны! На чем его и удалось подловить парочке заброшенных из Лондона парашютистов-диверсантов, устроивших покушение – собственное «сопротивление» на нечто подобное было органически неспособно.
С другой стороны, Вермахт «окопался» в Чехословакии, пожалуй, еще более капитально, чем даже в самой Германии. Достаточно сказать, что Красной Армии эту территории приходилось брать с тяжелейшими боями, закончившимися победой лишь к самому концу войны. А если быть точным, даже после ее формального окончания.
Причиной этого было сочетание нескольких неблагоприятных для РККА факторов. Совсем небольшого перевеса (а то и паритета!) численности ее войск на этом участке в сравнении с оборонявшимися гитлеровцами, сложный горный рельеф Карпат, особенно труднопроходимый в зимне-весеннее время, а также возросший боевой опыт находившихся здесь, пожалуй, самых талантливых гитлеровских военачальников. 
В качестве примера достаточно привести генерала Хейнрици, позже названного военными историками «гением обороны», благодаря успешной тактике которого (например, отведению основных сил в тыл непосредственно перед началом нашей артподготовки) та же Моравско-Остравская наступательная операция РККА поставленной цели, по сути, так и не достигла. Точнее, достигла, когда особого смысла в этом уже не было. То есть важнейший для Германии промышленный район, дававший весной 45 года 80% военной продукции Рейха, был окончательно захвачен лишь к концу апреля, когда бойцы Жукова и Конева уже почти полностью заняли Берлин. 
Кстати, «героическое чешское сопротивление» отчего-то не прославилось сколь-нибудь известными историкам попытками парализовать работу этого промышленного узла если не восстанием, то хотя бы заметными актами саботажа. Увы, вместо этого пресловутые «чешские патриоты» (как и все годы войны) прилежно продолжали работать на «великий Рейх», и благодаря их работе на фронтах гибли десятки и сотни тысяч наших бойцов.  
К слову сказать, именно этот вышеупомянутый район немцы и защищали с максимальными усилиями. Даже к концу войны немецкая группировка насчитывала здесь около миллиона штыков! Для сравнения: даже гитлеровские армии, защищавшие Берлин, насчитывали в своем составе намного меньше солдат.
Ну а абсолютно ничего не значившая в военно-промышленном смысле Прага имела в раскладах гитлеровского командования разве что символическое значение, оттого и совершенно мизерный по меркам такого города находившийся там немецкий гарнизон. 

***

Так что непосредственное освобождение от гитлеровцев Праги действительно стоило Красной Армии всего чуть более полсотни павших бойцов. Почти что вышеупомянутый «удар молоточком» из притчи Карнеги.
Вот только цена за подготовку к этому удару молотком была, увы, на много порядков выше! Западно-Карпатская операция РККА по освобождению части Словакии – 80 тысяч только павших советских бойцов, не считая 12 тысяч из числа румынских войск, перешедших на сторону СССР осенью 44 года. 
Кстати, в этой операции принимали участие и 11,5 тысяч человек чехословацкого корпуса генерала Людвика Свободы. Которые тоже потеряли около тысячи бойцов – каждого 12-го. Вот только в ходе тех же боев подразделения Красной Армии (и даже румыны) потеряли каждого шестого-седьмого. То есть доля их потерь была вдвое выше, чем у чехов. Которые вроде сражались за освобождение собственной земли и, стало быть, должны были проявлять при этом больший героизм, чем их союзники?
К почти сотне тысяч погибших в Западно-Карпатской операции спустя пару месяцев прибавилось и 112 тысяч жизней наших бойцов, павших в ходе боев за Моравско-Остраву. 
Но и это были еще не все наши потери! После того, как был взят Берлин и 1-й Украинский фронт Конева получил приказ идти на юг, 2-й Украинский маршала Малиновского – на север, а 4-й Украинский генерала Еременко – на юго-запад для разгрома в ожесточенных боях с по-прежнему не желавшей сдаваться 900-тысячной группировкой гитлеровцев, погибло еще почти 50 тысяч наших бойцов. Часть из которых отдали свои жизни уже после Победы – столкновения с немцами продолжались минимум до 11 мая, а местами – и позже.
То есть суммарные потери составили около 250 тысяч! Хотя (порой в одних и тех же источниках – как, например, в цитируемой здесь «Вторая мировая. 1939–1945. История великой войны» Николая Шефова) можно встретить и меньшую цифру потерь РККА при освобождении Чехословакии – в 140 тысяч человек.
В любом случае, на фоне такого немалого количества павших за освобождение Чехословакии героев упиваться «54 погибшими в ходе уличных боев в Праге 9 мая советскими солдатами» просто запредельно подло. Ведь чтобы наши потери в самой чехословацкой столице составили столь небольшую цифру, Красной Армии пришлось «положить на алтарь победы» в тысячу раз больше жизней красноармейцев.

***

И напрасно нынешние чешские антисоветчики в глубине души полагают, что если бы РККА не освободила их страну от гитлеровцев, то после Победы то же самое сделала бы с минимальными потерями американская армия. Дескать, ей чехословацкая группировка Вермахта сама сдаться хотела, да и «свободолюбивый чешский народ» в этом случае оказался бы в зоне контроля «гегемона свободы и демократии».
На самом деле, вероятность осуществления таких «хотелок» тогда была минимальной. И тогдашние, и нынешние антисоветчики в упор не понимают то важнейшее обстоятельство, что массовая сдача американцам и англичанам в плен фашистов началась лишь во второй половине апреля 45-го года. А до этого немцы союзникам довольно-таки неплохо сопротивлялись и даже наносили чувствительные поражения, как, например, в ходе контрнаступления в Арденнах в декабре 44-го.
А уж если бы сбылась «голубая мечта» прозападно-антигитлеровской оппозиции в самой Германии, и Гитлера удалось бы взорвать бомбой Штауфенберга в июле 44-го, сепаратный мир между Берлином и Западом, с тем, чтобы новый режим Третьего Рейха сосредоточил все свои силы для борьбы с «угрожающим цивилизованному миру большевизмом», стал бы более, чем реален. Ведь даже «лайт-версии» такого мира на полном серьезен обсуждались в Швейцарии во время переговоров Вольфа и Даллеса еще в апреле 45 года.
Ну а при таком раскладе рассчитывать на избавление от гитлеровской оккупации «свободолюбивым чехам» явно не приходилось. Если Запад отдал их на съедение Гитлеру в 38-м, дабы тот поскорее бы  начал «крестовый поход» против СССР, то уж якобы «белым и пушистым» гипотетическим наследникам фюрера сделать такой «подарок» было бы еще более логичным. А то ведь и правда, ну как Вермахту без поставок военной продукции из того же моравско-остравского промышленного района воевать?
А как же быть со «стремлением к свободе порабощенного народа»? Да вполне по содержанию очень уместных в данном случае строк Гете из поэмы «Фауст»:

Лишь тот достоин жизни и свободы
Кто каждый день за них идет на бой!

А кто не идет на этот бой, как осенью 38-го, сдав свою страну немцам практически без стрельбы, тот этой свободы и не достоин. Потому как добровольно перестал быть субъектом международной политики, превратившись в ее бесправный объект. Вполне по Черчиллю: «избрав позор вместо войны, получили в итоге и войну, и позор». 
Так что если бы не героизм советских бойцов, не щадивших свои жизни в боях с гитлеровскими полчищами на чехословацкой территории, быть бы предкам нынешних «чешских патриотов» верными прислужниками очередного хозяина, то ли пост-гитлеровского режима из Берлина, то ли откуда-то еще. 
И никакие бы дважды предатели власовского воинства им бы не помогли. Тем более что и предали власовцы Гитлера, опять же, лишь в самом конце войны, и только благодаря внушительным победам Красной Армии, с которой они прилежно воевали, пока еще сохранялась хоть какая-то надежда на победу Германии.
Но, конечно, чтобы это понимать, необходимо иметь какие-то мозги. А у дурно пахнущей субстанции, символом которой она сама же избрала выставленный на постамент снятого памятника маршалу Коневу унитаз, мозгов не может быть по определению.