«Далёкое становится вдруг близким…»

Портрет

Он в горнице у нас висел,
С военной фотки переснятый,
И на него отец смотрел,
Вздыхая, точно виноватый.

А в День Победы со стены
Всегда снимал портрет и ставил
На стол. И говорил: «Сыны,
Вот дядька ваш, а мне – брат Павел».

«Как я!» – И плечи расправлял
Мой брат под выцветшей рубашкой,
А я зарок себе давал
Не кликать его больше Пашкой.

С буфета репродуктор пел
Про «похоронен дважды заживо»,
А мама шла с лицом, как мел,
К окну – раздёрнуть шторок пряжево.

«Ваш дядька, – говорил отец, – 
Сидел сейчас бы с нами рядом,
Да в день, когда войне конец,
Фашистским был застрелен гадом!»

«Василий…» – Мама от окна
К столу шла с тихой укоризной.
Отец ей наливал вина:
«Победы день – по брату тризна…»

И говорил нам: «Всю войну
Таким ваш дядька шёл, глядите…
Я брата водкой помяну,
А вы компотом помяните…»

А дядька наш на нас смотрел – 
Весёлый взгляд из-под пилотки! – 
И с каждым годом молодел
И на портрете, и на фотке…

Потом за праздничным столом
Мы поминали всех, кто пали:
Отец наш – горькой, мать – вином,
Компотом сладким – я и Павел.

С горбушкою поверх ржаной 
Стоял стакан перед портретом,
И вновь отец смотрел с виной
На брата, облитого светом.

А к вечеру в слезах сидел,
Клонясь к портрету ниже, ниже:
«Когда б я на войну успел – 
Победа на день стала б ближе…

За грех какой, скажи ты мне,
Я чуть пораньше не родился,
Чтобы по возрасту к войне – 
Пусть и к концу её! – сгодился?.. 

Тогда б остался ты живой,
И мы сошлись бы здесь к обеду…
Тогда бы я сейчас с тобой, 
А ты со мной пил за Победу…

Прости, брательник! – он рыдал. – 
Не я военкоматом правил…»
И брата Пашкой называл… 
А утром на стене был – Павел.

Девятый день

Девятый день бушует май
На всём на белом свете,
И за окном, под птичий грай,
В войну играют дети.

А в доме пусто. Тишина.
Отцовские медали...
Как будто вновь пришла война,
И всех на фронт забрали.

Сижу, живой и не живой,
Над стопкою тоскую,
Как будто признан к строевой
Негодным подчистую.

Как будто за окном не май
Девятый день на свете,
Что сух отцовой стопки край —
Как будто я в ответе.

Я выпью горькую до дна,
Но сердцу нет свободы, —
Как будто вновь пришла война,
И до Победы — годы...

Как пусто в доме... Тишина.
Отцовские медали...
Как будто бы на мне вина,
Что мы другими стали.

Девятый день бушует май
На всём на белом свете, 
И за окном, как невзначай,
Сирень уже вся в цвете.

И солнце не заходит в тень, 
Как будто понимая:
Девятый день – он вечный день,
От мая и до мая.

Встреча

Сестра разыскивала брата, 
А брат разыскивал сестру... 
Он помнил, как огонь встал рядом, 
Она — как тишь вдруг на версту. 

И что ещё они погодки, 
И что ещё их разлучил 
Налёт стервячий у слободки 
С названьем памятным — Ключи. 

А как случилось остальное, 
Что разбросало их затем, —
Тому, конечно же, виною 
Не чьё-то там коварство злое, 
А боль и от ранений темь... 

Сестра разыскивала брата, 
А брат разыскивал сестру, 
Не веря в вечную утрату 
На переправе поутру. 

Сестра разыскивала брата, 
А брат разыскивал сестру: 
Две головёшки если рядом, 
Тогда не тлеть — гореть костру.

И повезло.  Пусть стариками —
Сошлись их стёжки в общий путь. 
И первый же вопрос о маме: 
«Она была ведь тоже с нами, 
О ней не знаешь что-нибудь?..»

И всё. Никто их не обидел. 
А слёзы были от того, 
Что брат сестры своей не видел, 
Она — не слышала его...

Обелиски

Далёкое становится вдруг близким,
Когда по всей России в майский день
Цветы приносит к скромным обелискам
И городской народ, и деревень.

Взнесённые на самом видном месте,
Увенчанные красною звездой, 
Они – поклон наш сгинувшим без вести 
И павшим храбро на передовой

Великой битвы с ворогом коварным,
Забывшим, что злодействам есть предел…
И стяг победный в зареве угарном, 
Как солнце, над Рейхстагом заалел.

О той поре напомнят каша в мисках
И стопки водки с кухни полевой,
Чем миром всем теперь у обелисков
Мы поминаем забранных войной.    

И на закате дня в по-майски низких
И хлебный дождь копящих облаках
Я осознаю: в этих обелисках
Вся летопись Победы на века.

А в день июня, в численнике чётный,
У обелиска и моей родне,
Увижу деда – он ещё не ротный,
Да и пока не знает о войне…

В такое трудно верится на слово,
Да рядом с дедом, словно невзначай,
Солдаты встанут – братовья отцовы: 
Погодки Ваня, Саша, Николай…

Вот почему, не числясь в списке павших, – 
Он для войны тогда ещё был мал, – 
Отец меня и братьев моих младших
По именам своих именовал!

Далёкое становится вдруг близким,
Когда в любой российской стороне
Цветы приносят к звёздным обелискам
Погибшим и пропавшим на войне.

Последний фронтовик

Когда последний фронтовик
Глаза сомкнёт совсем,
Наверно, в этот самый миг
Нам плохо станет всем.

Пронзит неведомый недуг
Российские сердца,
И потемнеет всё вокруг
От солнца до крыльца.

Нас зазнобит не по поре,
В жар бросит неживой,
И клён у мамы во дворе
Поникнет вдруг листвой.

Мы задохнёмся, как в дыму,
Ослепнем, как в ночи,
И не помогут никому
Лекарства и врачи.

Потом отпустит боль, уйдёт,
Листву расправит клён,
А утром радио наврёт:
«Над Русью был циклон...»

Мы с облегчением вздохнём,
Продолжим мирный труд,
Не зная, что теперь живём —
Как сироты живут.

А где-то будет биться крик
Знакомых и родных,
Когда последний фронтовик
Оставит нас одних.

Когда последний фронтовик
Уйдёт во времена,
Россия в этот самый миг
Приспустит знамена.

Художник Владимир Ушаков.