Путешествия. Город, затерянный в веках

В этой небольшой полесской деревне приходилось бывать и раньше, но тогда даже думать не смел, что здесь, в этом обычном, на первый взгляд, поселении кроется какая-то тайна. И теперь ходил по пустынным безлюдным улочкам с совершенно другими чувствами. Будто оказался тут впервые. Хотя хаты здесь такие же, что и в давние времена, и люди по-прежнему, как всегда, приветливы и доброжелательны, здороваются с незнакомым человеком, постоянно ловил себя на мысли, что время словно остановилось. Вглядывался в лица местных жителей и представлял каждого из них не теперешними селянами, живущими тревожными ожиданиями весеннего наводнения, а теми, кем были их далекие предки: воинами в латах, кузнецами возле горна домниц, гончарами, шорниками, обувщиками, торговцами на ремесленных рядах. 

ТОЧКА НА КАРТЕ

Деревня Снядин, находящаяся в самой глубине Белорусского Полесья, с одной стороны отрезана от «материка» широкой излучиной реки Припять, с другой – бескрайними и труднопроходимыми болотами. И потому круглый год кажется островом. А уж когда начинается весеннее половодье, таковым становится по полному праву – вода окружает деревню со всех сторон. 
Сейчас тут всего чуть за 30 жилых домов и меньше сотни жителей. А когда-то в Снядине все было иначе, ведь возникло поселение очень давно – упоминание о нем есть с тех времен, когда был неприметным селищем. Но позже оно разрослось и стало городом с отдаленно схожим названием Смедынь. О нем есть запись в Новгородской летописи первого извода, а точнее – в «Списке русских городов дальних и ближних». Всего в этом «Списке» числится 358 городищ времен Киевской Руси. В летописи скрупулезно отмечено, есть ли в этих городах каменные оборонительные стены, соборы, сколько жителей, чем занимаются. И Смедынь среди них указан как важный город между Мозырем и Туровом на реке Припять, служившей водным путем «из варяг в греки». Однако археологи смогли отыскать этот город не сразу – там, где по документам предполагалось древнее поселение, было обнаружено лишь малозначимое сельское кладбище. И нигде ни намека на древний город! Правда, при раскопках были найдены развалины феодального замка, и это стало поводом для серьезных археологических исследований.
Развитию Смедыни в давние времена способствовало расположение города на берегу судоходной реки, по которой хаживали суда викингов – они останавливались здесь для отдыха и пополнения запасов провизии. Но недавно белорусские археологи в очередной раз проводили раскопки в окрестностях Снядина – чуть поодаль существующего поселения, и были поражены: обнаружились существовавшие с незапамятных времен оборонительные рвы и валы, явно указывавшие, что здесь находились достаточно мощные военные укрепления. Но со временем местные жители поняли, что важнее обезопасить себя от гораздо более серьезных проблем в виде ежегодных наводнений, чем ждать наступления неведомых врагов, от которых вполне могли и отбиться. И закопали рвы, сравняли валы так, что их следы с великим трудом удалось обнаружить только в наше время. А заодно ученые выяснили, что полешуки жили здесь гораздо раньше, чем упоминаются в летописях: еще до нашей эры!
Разумеется, оставить без внимания эти сведения я, проживший немалую часть жизни всего в 15 километрах от этой загадочной деревни, просто не мог. И потому засобирался в дальний путь. Нужно было спешить: вот-вот должен был начаться весенний разлив, во время которого перебраться с одного берега Припяти на другой, где располагается Снядин, невозможно. Делать немалый объездной крюк не хотелось – «лишних» полторы сотни километров не вписывались в мои планы. И какова же была радость, когда на подъезде к Снядину узнал у местных мужичков, что всего три дня назад из-за невысокого уровня подъема весенней воды в реке была налажена паромная переправа, разобранная на зимний период.     
О здешних местах упоминается в повести А. Куприна «Олеся» – только в таких дебрях дикорастущих и первозданных лесов, перемежающихся непроходимыми болотами, могла существовать невыдуманная колдунья и знахарка Олеся. Говорят, здесь и сейчас живут самые сильные в Беларуси ведуны и шепталки – своими заговорами и травами они снимают любую боль и изгоняют любую болезнь. Об этом рассказал и местный краевед и патриот своей деревни Виталий Новак – к нему мне посоветовали обратиться за помощью: «Он знает обо всех земляках и обо всём, что касается Снядина!». И когда мы встретились, он сам признался: «Надысь разболелся зуб, так я сходил к знакомой бабке-знахарке, она что-то пошептала, дала какого-то травяного взвару,  я его попил, и боль ушла! К ней все ходят лечиться, особенно, когда вода большая стоит, и к врачам не добраться». И тем самым признал: здешние люди ой какие непростые! 

ПУТЬ В ПРОШЛОЕ

Виталий Константинович – в весьма почтенном возрасте, на днях ему исполнилось 89 (!) лет, но он действительно знает и помнит о своей деревне всё. Минувшим летом встречался с археологами, выспрашивал у них мельчайшие подробности: что ищут, что нашли. И когда мы сели в машину, чтобы проехать туда, где ученые искали артефакты, он махнул рукой: «Ехай туды! Это недалеко, километра два». Однако доехать до места раскопок не удалось: весенний разлив, нынче хотя и не самый сильный, но все же размыл дорогу так, что машину вскоре пришлось оставить, а самим дальше двигаться пешком. Пока шли, Виталий Константинович все рассказывал и рассказывал: 
– Когда-то наша деревня была городом! В это трудно поверить, но есть документальные подтверждение – Снядин, тогда называвшийся Смедынь, входивший в Туровское княжество, имел в поперечнике больше тридцати километров. Здесь было развито ремесленничество: обнаружены большие россыпи глиняной посуды, которую тогда делали не на гончарных кругах, как сейчас, а лепили вручную. Откопали ученые и вещи из бронзы: разные застежки, пряжки ремней. Найдено много домниц: в них из болотной руды получали железо, которое потом перековывали в наконечники стрел. Нельзя сказать, что металл выплавляли – содержание железа в этой руде настолько мизерное, что руда даже не притягивается магнитом. Да и топлива такого, чтобы обеспечить в домнице высокую температуру, не было – жгли древесный уголь, полученный в специальных глиняных печах из березовых чурок, раздували огонь кузнечными мехами, сделанными из шкур диких и домашних животных.
Дорога вела нас через лес. На песке в колее видим следы волков: утром прошли четыре зверя. Мой проводник успокаивающе машет рукой: «Не бойся – не тронут! Им поживы хватает – охоту у нас запретили, когда лет десять назад создали заповедник». Но следы явно имели какую-то магическую силу – они словно перенесли в ту давнюю эпоху, ради которой мы оказались в этих диких местах. Забегая наперед, скажу, что, когда мы возвращались, совершенно свежие отпечатки волчьих лап были уже на наших следах. Похоже было, что звери не только ночью патрулировали дорогу, по которой мы прошли пару часов назад, но и утром следили за всеми, кто находится на их территории. Однако и после этого Виталий Константинович нисколько не заробел: 
– Мы тут живем, и они рядом с нами. Ничего особенного! Зато ты сам видел и места раскопок, и руду, и глиняные черепки. От деревни далеко, небось, километров шесть отмахали. А я-то думал, что всего два! Ноги гудят! Да не беда! Снова схожу к знахарке, пусть что-нибудь нашепчет.  Зато теперь у меня есть основание думать, что тогдашнее поселение доходило и до этого урочища. Да и на другую сторону деревни, на таком же расстоянии от нее, археологи нашли много всего ценного для науки. И что удивительно, среди всех находок больше всего древнего оружия: наконечники стрел, копий, свинцовые оголовки булавы. Значит, сражения здесь проходили жестокие. И это неудивительно: набеги татаро-монголов случались очень часто. В одно из таких сражений за Туровское княжество, в которое входил Смедынь, город был захвачен и разграблен до основания.  Даже найденные черепки могут служить доказательством: большое количество битой посуды говорит о том, что ее не просто случайно уронили, а раздавили ногами или копытами лошадей. Или еще: железные наконечники стрел тогда очень ценились, ведь их можно было еще раз или даже несколько раз осаживать на деревянную стрелу. Потому стрелы всегда подбирали. А некоторые из них вонзились в землю или в торф, их деревянная часть сгорела, сгнила или была растоптана. Зато нам достались наконечники – важные и ценные свидетельства военных действий. 
Совсем не случайно соседняя со Снядином деревня называется Мордвин. В то время люди не особо отличали татаро-монгольских захватчиков от иных поработителей, и всех огульно называли мордвой. Вполне вероятно, что это поселение было основано как воинский стан всадников Орды, где можно было набраться сил, запастись провизией, дать отдых лошадям. И совсем уж в строку моему повествованию пришелся найденный на берегу реки вблизи Мордвина лошадиный череп – как символ земной суеты и бренности жизни, бессмертия и вечности.

ВРЕМЕНА КРЕЩЕНЬЯ РУСИ И РАНЬШЕ

– А еще, – все рассказывал Виталий Константинович, – один из археологов нашел здесь совершенно уникальную вещь: крест-энколпион, внутри которого когда-то хранились мощи какого-то святого. С одной стороны этого артефакта – изображение распятого Христа, с другой – восьмилучевой крест. Я читал, что такие мощевики делали в Киевской Руси примерно в XII веке. Археолог Олег Иов нашел эту невероятно редкую вещь, когда раскапывал площадку-шурфовку на месте жилого дома – в погребе наткнулся на этот энколпион, рядом с которым находились уцелевшая посуда и глиняная лампа.  А еще возле нашей деревни были найдены монеты византийских времен – вот скажи, как они здесь оказались? Не иначе, обронил кто-то из завоевателей. 
Когда на обратном пути мы присели передохнуть под сожженным дубом, сучья которого взметнулись вверх, словно руки человека, пораженного стрелой захватчика, мой проводник продолжал:
– А ведь наша деревня, когда она еще не была деревней в современном понятии, известна с еще более ранних времен – тогда люди жили общиной. Обитали в полуземлянках, остатки которых найдены на песчаных грядах вблизи нашего теперешнего селища. Посередине каждого из этих жилищ стояла печь, да не из кирпича сложенная, глинобитная – просто брали глину и из нее выводили и свод, и дымоходную трубу. Были обнаружены и глиняные черепки – посуда ручной лепки и особой остродонной формы. Она подсказала археологам, что находки относятся примерно к V веку до нашей эры. Более того – ты сейчас поразишься! – наши предки не хоронили умерших, а сжигали их! Да-да – так и поныне поступают с покойниками, например, в Индии. Тому есть доказательство – место на пепелище с обугленными человеческими костями, об этом рассказывала кандидат исторических наук Валентина Вергей, наша землячка, которая много времени отдала изучению истории Снядина. Она, работая вместе с археологом из США, профессором Мюленбергского колледжа (штат Пенсильвания) Уолтом Триммером, нашла неподалеку от Снядина некрополь – существовали отдельно мужской и женский. Один из них, женский, оформленный в виде кургана, археологи и обнаружили, хотя не имели никаких подсказок для начала поиска. Помогло обычное профессиональное чутье ученых: им просто что-то на местности показалось странным, и этого было достаточно, чтобы начать поиски, завершившиеся удачей. А когда досконально исследовали курган, то нашли там различные украшения: стеклянные бусы, серебряные серьги, а также гвозди от гроба. Все это ученые датировали примерно XII веком. Правда, ни скелетов, ни гробов не нашли – за такое долгое время все истлело. Зато на месте другого захоронения, созданного поверх этих курганных погребений, найдено очень много свидетельств более поздних эпох: нательные крестики, медальоны, пуговицы, ременные пряжки, монеты. Например, на одной стороне хорошо сохранившегося литого бронзового образка под толстым слоем патины было обнаружено изображение Божьей матери с младенцем на руках, на другой – Святого Иосифа с маленьким Иисусом. По рассказу археологов, вещь была изготовлена явно не в кустарных условиях, а сработана опытным ювелиром. А еще там же обнаружено почти 200 монет различного достоинства. Обычай бросать деньги в могилу стал прививаться в наших краях с давних пор – чтобы покойнику было чем заплатить за переход в потусторонний мир. Этот обряд, пришедший из Древней Греции, судя по отчеканенным датам на монетах, появился у нас примерно в XIV веке и сохранился доныне.   В 1774 году имение Смедынь было пожаловано мечнику Великого Княжества Литовского, известному в свое время меценату Михаилу Иерониму Радзивиллу. Став владельцев Смедынских земель, князь Радзивилл к 1783 году превратил поселение в одно из самых развитых промышленных поместий того времени.

ИСТОРИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ НА РУИНАХ

После того, как я распрощался с Виталием Новаком, не удержался и еще раз прошел по деревне. Но теперь смотрел на нее совершенно другими глазами. Однако реальность оставалась все та же – увиденное вызывало тяжелые и унылые ощущения. Если на окраинах еще теплилась жизнь – люди, испокон веков привыкшие к ежегодным наводнениям, готовились встретить его в полной готовности: конопатили и смолили лодки, таскали скарб на чердаки, запасались дровами, то ближе к центру стали попадаться заброшенные дома. И совсем поражали пустые участки, уже освобожденные от ветхого жилья. Вдоль дороги, справа и слева, горели огромные костры из старых бревен, вывернутых из отслуживших своё срубов и спиленных яблонь. Были вырыты глубокие котлованы для кирпичных останков домов. Бригада рабочих бензопилами распиливала срубы и сжигала брошенные дома. Сельчане ходили по улицам как тени, пользуясь моментом и перетаскивая поближе к своим домам все, что еще может пригодиться в хозяйстве. Вся эта картина чем-то напоминала Чернобыльскую зону отчуждения, которую не так давно удалось посетить. 
Через неделю после моего путешествия в прошлое этой загадочной деревни уровень воды в Припяти стал подниматься: мужичков не обманешь – не зря они готовились к паводку. И хотя нынче он, по всем показателям, не будет столь долгим и обширным, как в прежние годы, Снядин снова оказался на острове.  Эта деревенька, что в древности была городом  Смедынь, входившим в число летописных старинных русских городов, будто лодка, плывущая по речным волнам, как когда-то плыли челны местных жителей и ладьи викингов, не изменяет своим правилам и традициям:  выживать в любых условиях. Даже если селян осталось всего около сотни. Они просто и буднично живут здесь, даже не задумываясь, что на самом деле продолжают древнюю историю своей малой родины.
А когда я вновь оказался на берегу, куда уже причаливал паром, на котором предстояло не только вернуться на другой берег, но и в нынешнюю жизнь, заметил крест, воздвигнутый селянами – он молча встречает и провожает каждого, кто оказывается в этих благословенных местах. Но за этой молчаливостью угадывается некая величавая торжественность: так всегда радушные хозяева привечают гостей, кому доверили сокровенные тайны.  

Все фото автора.