Ташкентское землетрясение: всей страной против последствий стихии

26 апреля 1966 года мощное землетрясение разрушило столицу Узбекской ССР Ташкент. И ещё до того, как началась зима, 300 тысяч оставшихся без крова жителей получили крышу над головой, а спустя несколько лет город был отстроен практически заново.

Землетрясение произошло в 5.23 утра. В тот же день, что и 20 лет спустя Чернобыльская авария.
Несмотря на подземный толчок большой мощности (8-9 баллов по 12-бальной шкале,) число человеческих жертв было относительно невелико, всего 8 человек. Причиной тому стала специфическая форма колебаний земной поверхности преимущественно в вертикальном направлении, вследствие чего большинство пострадавших зданий не были разрушены до основания. 

Всего пострадали 245 зданий промышленных предприятий, 700 магазинов и объектов общепита, 185 медучреждений, 26 коммунальных предприятий, 36 культурных центров. Из имевшихся в городе 9-этажек уцелело всего две… 

К сожалению, число пострадавших несколькими погибшими не ограничилось. Около двухсот человек попали в больницы с травмами разной степени тяжести; резко возросло число сердечных приступов, особенно у пожилых граждан. 
После апрельского, самого мощного землетрясения подземные толчки меньшей интенсивности ощущались в узбекской столице и ее окрестностях больше полугода. Местные жители мрачно шутили: «Семь месяцев на спине взбесившегося верблюда». До 1969 года сейсмологи зафиксировали более тысячи подземных толчков…

На это время около 125 тысяч ташкентских детей отправили на длительное время отдыхать в пионерские лагеря по всему Союзу. А из 78 тысяч оставшихся без крова семей (около 300 тысяч человек) 15 тысяч добровольно навсегда уехали жить в другие места, не выдержав «жизни на пороховой бочке» в ожидании возможного нового землетрясения. 

Помощь пострадавшим людям начала оказываться практически сразу. С учетом теплого времени года людей размещали большей частью в палатках. К концу апреля в Ташкент стали прибывать тысячи добровольцев из всех республик огромного Союза. Одних студентов летом приехало около 10 тысяч – из Москвы и Ленинграда, Сибири, Каунаса, Киева, Львова и других городов.

Стройматериалов к месту катастрофы было направлено столько, что, доставляй их единственным условным эшелоном, его вагоны протянулись бы от Москвы до Ташкента, почти на 3 тысячи километров! Позже в кратчайшие сроки на месте было построено 9 домостроительных комбинатов. 

За рабочими руками на стройках дело не стало – добровольцев, двинувшихся на помощь ташкентцам, хватало. Комсомольские ячейки и комитеты комсомола промышленных предприятий, колхозов, других организаций были завалены заявлениями.

Умело организованная всесоюзная стройка очень скоро принесла плоды. К зиме 1966 года все пострадавшие от землетрясения получили кров над головой. К 1968 году в городе был сдан в эксплуатацию миллион квадратных метров жилья. А спустя 10 лет после землетрясения к ним присоединилось еще 4 миллиона квадратов, и население Ташкента с прежних 1,5 миллиона выросло в полтора раза.

***

Печально, что с активизацией в бывших союзных республиках националистов всё это шельмуется.
Приведем отрывок из интервью радио «Озодлик» (филиал радио «Свобода» для стран Средней Азии), взятого у директора Института сейсмологии АН Узбекистана Каххарбека Абдуллабекова в передаче к 50-й годовщине описываемых событий. 

– Действительно, в Ташкенте было построено много зданий. Но со всего СССР приехали разные люди, 70-80 процентов которых остались жить в Ташкенте. Для местного населения было построено мало зданий. Было создано много условий, построены улицы. С одной стороны – это хорошо, но с моральной стороны стало плохо, – говорит нашему радио Абдуллабеков.

«Озодлик»: Каххар ака, есть данные о том, что к 1968 году население Ташкента увеличилось.

Абдуллабеков: Действительно, это так. Но за счет чего?

«Озодлик»: Узбеки стали больше рожать или остались люди, которые приехал в Ташкент после землетрясения?

Абдуллабеков: Извините, но в Ташкент со всего СССР привезли безнравственных, безработных, говорили же «стовосьмые», вот таких вот людей. Все они остались в Ташкенте. Затем в столице сильно испортилась духовность. Старый Ташкент был другим. Новая столица стала совсем другой. Стало больше людей, но в основном за счет приезжих. Большинство местных переехали за пределы города. Есть и хорошая и плохая сторона.

«Озодлик»: Более 51 процента этнического состава тогдашнего Ташкента был русскоязычным. Получается, что узбеки составляли 49 процентов.

Абдуллабеков: Все правильно. Это продолжение моего предыдущего мнения. 80 процентов людей, привезенных со всего СССР, остались жить здесь. Они сами переехали в те здания, которые построили после землетрясения.

К мнению академика Каххарбека Абдуллабекова присоединяется житель Ташкента Кахрамон ака.

– Районы строились в основном на деньги Москвы, за счет центрального бюджета. Приехали строители с других республик. Появились отдельные микрорайоны, построенные москвичами, ленинградцами, грузинами, армянами. Тогда государственная политика была такова, что советский народ должен был быть смешанным. В национальных республиках должно было быть больше русских. Квартиры выдавались тем, кто их строил. Узбеков прогнали в сторону Бешкайрагач, массива «Октябрь», – говорит корреспонденту «Озодлик» житель Ташкента Кахрамон ака.

***

Приведенная цитата – яркий пример того, как цинично можно очернить, опошлить благородные деяния, объявив тех, кто их совершал, «безнравственными и безработными элементами». 

Конечно, кто же кроме таких «отбросов общества» будет работать жарким узбекским летом, когда температура в тени поднимается до 45 градусов и кирпичи перед укладкой приходится охлаждать, окуная в воду. И жить в тех же палатках, что пострадавшие ташкентцы, или в лучшем случае в хилых бараках. Жить «семь месяцев на спине взбесившегося верблюда» – подземных толчков. Работая внутри возводимых конструкций, которые грозят погрести строителей под обломками в случае нового сильного толчка. 

И, кстати, непонятно, где малоуважаемый Каххар-ака умудрился обнаружить в СССР десятки тысяч безработных, когда до самого распада страны их не было совсем, когда «тунеядство» являлось уголовно наказуемым?!

Убивает и пассаж насчет «безнравственности». Какой же черной должна быть душа у тех, кто способен вместо благодарности за бескорыстно оказанную всем Союзом помощь лить грязь на оказывавших её! 

И дело не только в строителях, возродивших разрушенный Ташкент. Подобное в постсоветских республиках звучит теперь практически по отношению ко всем «некоренным» и «понаехавшим». По отношению к врачам, учителям, инженерам, другим специалистам, которые, оказывается, приезжали в республики той же Средней Азии, чтобы «разрушать исконную высочайшую духовность коренных наций». А разве русским и русскоязычным в республиках не создали такие условия, при которых они сами спешили уехать? 

Справедливости ради, надо отметить, что такой циничный национализм открыто выражается в узбекских СМИ не так уж часто. К сожалению, переименование городских кварталов Ташкента, названных в честь родных мест тех, кто приехали восстанавливать разрушенный город со всего СССР, уничтожает память об их трудовом подвиге не хуже националистических СМИ. 

И тем не менее, собака лает, а караван идет. Лучшим памятником бескорыстной братской помощи советских людей пострадавшим жителям узбекской столицы является сам их прекрасный город, построенный практически заново и с такой завидной «сейсмостойкостью», что ему и поныне не страшны регулярно повторяющиеся здесь колебания земных недр. 

Художник: В. Петров.