Царствование последнего из Романовых начиналось кровью Ходынки…

30 мая 1896 года во время торжеств в связи с коронацией Николая II на Ходынском поле в Москве произошла грандиозная давка, повлекшая больше тысячи человеческих жертв. Уже тогда трагедия воспринималась многими как мистическое предзнаменование печального финала нового царствования…

После смерти в октябре 1894 года императора Александра III на престол взошел его сын Николай II. В связи с объявленным по случаю смерти отца годовым трауром новый самодержец решил провести свою коронацию позже.

Программа торжеств была обширна – балы, приемы, салюты, народные гулянья. Основным местом гуляний было избрано Ходынское поле на северо-западе Москвы. В 1883 году, когда короновался Александр III, Ходынское поле тоже становилось местом массовых народных гуляний. 

Незадолго до коронации Николая II на Ходынке проводилась крупная торговая выставка, что тоже сыграло роль в будущей трагедии – ямы от многих убранных с поля торгово-выставочных павильонов остались не засыпанными. 

Желающим поздравить царскую семью был предложен подарочный набор – кружка с царским гербом, 200 граммов колбасы, булка, пряники, сладости помельче, увязанные в платок с рисунком московского Кремля. Прельщённая обещанными подарками гигантская толпа собралась на Ходынском поле с вечера 29 мая – от 500 до 700 тысяч человек. Подарочных наборов было припасено около 400 тысяч, жаждущих их получить было намного больше…

Первые признаки будущей трагедии начали проявляться уже с вечера, когда появились первые сдавленные соседями, упавшие в не засыпанные ямы, не выдержавшие жуткого стеснённости…. На поле собралось наряду с горожанами немало крестьян, среди которых ходили слухи о том, что царь-батюшка одарит не только кружкой с бутербродом: отдельные счастливчики могут рассчитывать на лошадь, корову, даже дом – в зависимости от нанесенного на «счастливых» кружках рисунка! 

Представители власти оказались не на высоте. Ни губернатор Москвы Великий князь Сергей Александрович, дядя царя, ни полицмейстер Воронцов никаких дополнительных мер безопасности не приняли, хотя силы, необходимые для поддержания порядка, имелись: к обеспечению коронации были стянуты 82 пехотных батальона, 36 эскадронов кавалерии, ряд других воинских частей. Однако пехота с кавалерией использовалась для создания живых коридоров вдоль многокилометрового маршрута движения царского кортежа, а о безопасности собравшихся на Ходынском поле никто не подумал. 

Около 6 часов утра 30 мая после стремительно пронесшегося по Ходынке слуха о том, что подарков на всех не хватит, а приказчики в павильонах начали раздавать их своим знакомым, огромная людская волна хлынула к месту раздачи. Малое количество полицейских и казаков сдержать напор толпы не смогло.

Люди давили друг друга, падали в плохо зарытые ямы и наскоро заделанные колодцы, задние ряды шли по головам передних…

Горстке городовых удалось навести относительный порядок достаточно быстро, за 10-15 минут, но и этих роковых минут хватило, чтобы погибли (по официальным данным) 1389 человек и несколько сот оказались в больницах с травмами разной степени тяжести…

Первое усиление оцепления стало прибывать лишь к 10 часам утра, ко времени официального открытия народных гуляний. Самодержец появился, как и предполагалось, к 14 часам. К этому времени уже мало что напоминало о трагедии. Оркестр играл «Боже, царя храни!», верноподданные выражали свой восторг. Многие из них и ведать не ведали, что несколькими часами ранее были задавлены насмерть сотни их соотечественников…

***

И сегодня спорят, знал ли Николай II о кровавых событиях на Ходынке. Достоверно рассказано об этом в воспоминаниях Великого князя Александра Михайловича, который лично предлагал царю объявить немедленный траур с прекращением всех праздничных мероприятий. А в знак протеста против отказа сделать это покинул бал, организованный французским посольством.

Впоследствии Александр Михайлович писал в воспоминаниях: 

«Великий князь Сергей Александрович сыграл роковую роль в падении империи и был отчасти ответственен за катастрофу во время празднования коронации Николая II на Ходынском поле в 1896 г. При всём желании отыскать хотя бы одну положительную черту в его характере, я не могу её найти. Будучи очень посредственным офицером, он тем не менее командовал лейб-гвардии Преображенским полком – самым блестящим полком гвардейской пехоты. Совершенно невежественный в вопросах внутреннего управления, великий князь Сергей был тем не менее Московским генерал-губернатором, пост, который мог бы быть вверен лишь государственному деятелю очень большого опыта. Упрямый, дерзкий, неприятный, он бравировал своими недостатками, точно бросая в лицо всем вызов и давая таким образом врагам богатую пищу для клеветы и злословия. <…> Император Николай II не должен был допускать, чтобы великий князь Сергей сохранил бы свой пост генерал-губернатора после катастрофы на Ходынском поле. <…> Приближался день катастрофы на Ходынском поле. Иностранцам причины трагедии могли бы показаться непонятными, но опытные русские администраторы ещё задолго до этого события ожидали худшего. То, что дядя Государя, великий князь Сергей Александрович, занимавший пост Московского генерал-губернатора, сумеет организовать должным образом празднества, в которых должны были принять участие миллионы русских людей, – вызвало со всех сторон сомнения. <…> Ходынское поле было местом учения сапёрного батальона. Те, кто были впереди, поняли свою роковую ошибку, но нужен был, по крайней мере, целый корпус, чтобы остановить своевременно этот безумный поток людей. Все они попадали в ямы, друг на друга, женщины, прижимая к груди детей, мужчины, отбиваясь и ругаясь. Пять тысяч человек было убито, ещё больше ранено и искалечено. В три часа дня мы поехали на Ходынку. По дороге нас встречали возы, нагруженные трупами. Трусливый градоначальник старался отвлечь внимание Царя приветствиями толпы. Но каждое “ура” звучало в моих глазах как оскорбление. Мои братья не могли сдержать своего негодования, и все мы единодушно требовали немедленной отставки великого князя Сергей Александровича и прекращения коронационных торжеств. Произошла тяжёлая сцена. <…> Вечером Император Николай II присутствовал на большом балу, данном французским посланником. Сияющая улыбка на лице великого князя Сергея заставляла иностранцев высказывать предположения, что Романовы лишились рассудка. Мы, четверо, покинули бальную залу в тот момент, когда начались танцы, и этим тяжко нарушили правила придворного этикета…»

Историкам известно еще одно очень показательное свидетельство о тех событиях. Английская писательница Э. Тисдолл пишет:

«…При встрече губернатора Москвы с Императором первый утаил от него масштабы несчастья. Несомненно, его спокойный вид оказал воздействие на Николая II. Однако Сергей Александрович спросил, следует ли отменить торжества. Из этого Император мог бы заключить, что жертвы многочисленны. 
– Я не вижу причин, чтобы закрыть Ходынское поле из-за того, что там раздавили несколько человек, – заявил тот. – Когда собирается такая толпа, подобное неизбежно.
В комнате находилось несколько человек, слышавших слова императора. Вскоре они стали известны всей России. Монархисты могли простить его за них по причине его неведения о том, что там произошло, но слова эти забыты не были.
Вскоре чиновникам, находившимся на Ходынском поле, стало ясно, что до прибытия туда Императора и Императрицы убрать все следы трагедии невозможно. Несколько сотен трупов были поспешно спрятаны под Императорским павильоном солдатами, и множество было положено обратно в канавы и закидано ветками и землей. Естественно, этого монархи не знали, заняв места под тентом павильона под жидкие аплодисменты гостей. Они также не знали, покидая Ходынку спустя несколько часов, что под ними была мертвецкая…»

***

Несмотря на то, что московского градоначальника, Великого князя Сергея Александровича предлагала уволить даже мать царя, вдовствующая императрица Александра Федоровна, самодержец сделал козлом отпущения лишь московского обер-полицмейстера Воронцова (с годовой пенсией в 15 тысяч рублей, выше тогдашнего оклада армейского полковника).

Царская чета постояла на панихиде по жертвам трагедии, пообещав семьям погибших по тысяче рублей. Учитывая, что официально погибли 1389 человек плюс несколько сот раненых, сумма выплат должна была достигать 2 миллионов. Вскоре, однако, газеты сообщили о планах министра финансов Витте выделить на эти цели всего 300 тысяч рублей. И собственные пожертвования царской семьи составили 90 тысяч. Это всё. А коронационные торжества так и не были отменены. 

В тот кровавый день на приеме у французского посла присутствовавший там начальник французского Генштаба начал было успокаивать царя: дескать, на коронации Людовика XVI тоже немало людей в давке погибли. Начал и запнулся: параллель была слишком зловещей – Людовик закончил жизнь на гильотине. 

Константин Бальмонт спустя 10 лет после Ходынской трагедии пророчески написал в стихотворении «Наш царь»:

Кто начал царствовать – Ходынкой, 
Тот кончит – встав на эшафот...