Брестская вечность

К 80-летию начала Великой Отечественной войны

Брестская крепость – символ мужества и героизма наших отцов и дедов. Именно здесь начиналась война, именно здесь рождалась Великая Победа весны 1945-го.

«Здесь птицы не поют, деревья не растут... И только мы плечом к плечу врастаем в землю тут...» Хожу по Брестской крепости, а в памяти непроизвольно всплывают слова этой песни... Хотя сегодня здесь и птицы поют, и деревья растут. Пели птицы и росли деревья и в том далёком июне 1941 года. О красивой природе Брест-Литовска писал своей маме и моей бабушке Елене Сергей Григорьевич Громак в конце мая сорок первого года. Он заканчивал службу в Брест-Литовске, и его с нетерпением ждали в украинском селе Ново-Алексеевке. Бабушка Лена, мой отец, мои дядя и тётя ждали своего сына и брата до конца своих дней. Они очень хотели побывать в тех местах, откуда пришло сообщение «Пропал без вести...» Сделать это удалось только мне. 

На местном мемориальном кладбище много табличек со словом «Неизвестный». Словно солдаты на вечерней поверке, выстроились они на плитах Брестского мемориала. Они, защитники Брест-Литовска, не знали, как не знали и брестские пограничники, что в планах гитлеровских генералов им на жизнь отведено только полчаса: за это время они должны были быть уничтожены, сломлены все сторожевые пограничные посты на трехтысячекилометровой западной границе. А граница приняла бой. Сражалась каждым окопом, каждым дотом, каждой высоткой. Сражалась и день, и второй, и третий, нарушая все планы врага. Стреляла Брестская крепость. Мучаясь от жажды, голода, истекая кровью, но стреляла. Не полчаса – более месяца держала около себя вражеские дивизии.
Возможно, под одной из этих плит с надписью «Неизвестный» покоится и мой дядя. Возможно.
Теперь мы точно знаем, что 80 лет назад с первых минут войны Брест и крепость подверглись массированным бомбардировкам с воздуха и артиллерийскому обстрелу, тяжёлые бои развернулись на границе, в городе и крепости. Штурмовала Брестскую крепость полностью укомплектованная немецкая 45-я пехотная дивизия (около 17 тысяч солдат и офицеров), которая наносила лобовой и фланговые удары во взаимодействии с частью сил 31-й пехотной дивизии, на флангах основных сил действовали 34-я пехотная и остальная часть 31-й пехотной дивизий 12-го армейского корпуса 4-й немецкой армии, а также 2 танковые дивизии 2-й танковой группы Гудериана, при активной поддержке авиации и частей усиления, имевших на вооружении тяжёлые артиллерийские системы. Противник в течение получаса вёл ураганный прицельный артобстрел по всем входным воротам в крепость, предмостным укреплениям и мостам, по артиллерии и автопарку, по складским помещениям с боеприпасами, медикаментами, продовольствием, по казармам, домам начальствующего состава, передвигая шквал артогня каждые 4 минуты на 100 метров вглубь крепости. Следом шли ударные штурмовые группы врага. В результате артобстрела и пожаров большинство складов и материальная часть, многие другие объекты были уничтожены или разрушены, перестал действовать водопровод, прервалась связь. Значительная часть бойцов и командиров погибли в первые минуты войны, гарнизон крепости был расчленён на отдельные группы. В бой с противником вступили пограничники на Тереспольском укреплении, красноармейцы и курсанты полковых школ 84-го и 125-го стрелковых полков, находившихся у границы, на Волынском и Кобринском укреплениях. Упорное сопротивление позволило утром 22 июня выйти из крепости примерно половине личного состава, вывести несколько пушек и лёгких танков в районы сосредоточения своих частей, эвакуировать первых раненых. В крепости осталось 3,5 – 4 тысячи советских воинов. Противник имел почти 10-кратное превосходство в силах. Он ставил цель: используя внезапность нападения, захватить в первую очередь цитадель, затем – другие укрепления и принудить советский гарнизон к капитуляции. В первый день боёв к 9 часам утра крепость была окружена. Передовые части 45-й немецкой дивизии попытались с ходу овладеть крепостью (по плану немецкого командования – к 12 часам дня). Через мост у Тереспольских ворот штурмовые группы врага прорвались в цитадель, в центре её захватили доминирующее над другими постройками здание полкового клуба (бывшую церковь), где сразу же обосновались корректировщики артиллерийского огня. Одновременно противник развил наступление в направлении Холмских и Брестских ворот, надеясь соединиться там с группами, наступавшими со стороны Волынского и Кобринского укреплений. Этот замысел был сорван. У Холмских ворот в бой с врагом вступили воины 3-го батальона и штабных подразделений 84-го стрелкового полка, у Брестских – в контратаку пошли бойцы 455-го стрелкового полка, 37-го отдельного батальона связи, 33-го отдельного инженерного полка. 

Штыковыми атаками враг был смят и опрокинут. Только немногим из прорвавшихся в цитадель немецких автоматчиков удалось укрыться в здании клуба и в рядом стоящем здании столовой комсостава. Противник здесь был уничтожен на второй день. В последующем эти здания неоднократно переходили из рук в руки. Почти одновременно ожесточённые бои развернулись на всей территории крепости. С самого начала они приобрели характер обороны отдельных её укреплений без единого штаба и командования, без связи и почти без взаимодействия между защитниками разных укреплений. Оборонявшихся возглавили командиры и политработники, в ряде случаев – принявшие на себя командование рядовые бойцы. В кратчайший срок они сплотили силы и организовали отпор немецко-фашистским захватчикам. Уже через несколько часов боёв командование немецкого 12-го армейского корпуса вынуждено было направить на крепость все имеющиеся резервы. Однако, как доносил командир немецкой 45-й пехотной дивизии генерал Шлиппер, это «также не внесло изменения в положение. Там, где русские были отброшены или выкурены, через короткий промежуток времени из подвалов, водосточных труб и других укрытий появлялись новые силы, которые стреляли так превосходно, что наши потери значительно увеличивались». 
Обо всём этом сегодня рассказывают экспонаты и документы в музее крепости. Здесь же экспонируется Боевое Знамя 393-го отдельного зенитно-ракетного дивизиона. Вокруг своего тела по приказу командира его обмотал в июне 1941 года младший сержант Родион Семенюк. Когда почти все его боевые товарищи погибли, он закопал красное полотнище в одном из казематов крепости, обернув предварительно в брезент и поместив в цинковое ведро. Через пятнадцать лет, когда о героической обороне цитадели узнала уже вся страна, он приехал в Брест из Сибири и нашёл хорошо сохранившуюся боевую реликвию своей части там, где оставил.
Советским воинам приходилось отбивать по 6 – 8 атак в день. Рядом с бойцами были женщины и дети. Они помогали раненым, подносили патроны, участвовали в боевых действиях. Фашисты пустили в ход танки, огнемёты, газы, поджигали и скатывали с внешних валов бочки с горючей смесью. Горели и рушились казематы, нечем было дышать, но, когда в атаку шла вражеская пехота, снова завязывались рукопашные схватки. В короткие промежутки относительного затишья в репродукторах раздавались призывы сдаваться в плен. Находясь в полном окружении, без воды и продовольствия, при острой нехватке боеприпасов и медикаментов, гарнизон мужественно сражался с врагом. Только за первые 9 дней боёв защитники крепости вывели из строя около 1,5 тысячи солдат и офицеров противника. К концу июня враг захватил большую часть крепости, 29 и 30 июня гитлеровцы предприняли непрерывный двухсуточный штурм крепости с использованием мощных (500 и 1.800-килограммовых) авиабомб. В результате кровопролитных боёв и понесённых потерь оборона крепости распалась на ряд изолированных очагов сопротивления. До 12 июля в Восточном форте продолжала сражаться небольшая группа бойцов во главе с майором Гавриловым, а позже, вырвавшись из форта, – в капонире за внешним валом укрепления.

Тяжело раненные Гаврилов и заместитель политрука Деревянко 23 июля попали в плен. Но и позже 20-х чисел июля в крепости продолжали сражаться советские воины. Последние дни борьбы овеяны легендами. К этим дням относятся надписи, оставленные на стенах крепости её защитниками: «Умрём, но из крепости не уйдём», «Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина. 20.VII.41 г.». Ни одно из знамён воинских частей, сражавшихся в крепости, не досталось врагу. Противник вынужден был отметить стойкость и героизм защитников крепости. В июле командир 45-й немецкой пехотной дивизии генерал Шлиппер в «Донесении о занятии Брест-Литовска» сообщал: «Русские в Брест-Литовске боролись исключительно упорно и настойчиво. Они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению». 

Говорят, строители крепости знали особый секрет кирпичной кладки. Потому и не брали её снаряды, отскакивали пули. Когда держишь в руках оплавленный кирпич со стен крепости, веришь в этот секрет строителей. И всё же не стены сделали её неприступной цитаделью. Была и другая тайна, которую до самого конца так и не поняли гитлеровские вояки. Её знал солдат, слабеющей рукой высекавший под пулями слова клятвы: «Умрём, но из крепости не уйдём...» Её знал майор Гаврилов, принявший свой последний бой в одном из капониров крепости на 32-й день войны. И её знал неизвестный пулемётчик, отстреливавшийся до последнего патрона на перекрёстке двух дорог. Подступы к нему были устланы трупами в серо-зелёных мундирах. Даже враги поразились такой стойкости – немецкий офицер приказал похоронить бойца с воинскими почестями. Имя пограничника осталось неизвестным, рассказ о нём передавали местные жители из уст в уста. Так и донесли до Победы. 
Долго хожу по крепости... И всё сильнее стучит в сердце клич павших: «Мало только любить Родину, надо её и защищать!»

Художник: В. Сайко.