Классический Санкт-Петербург

Город пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свод небес зелёно-бледный,
Скука, холод и гранит...

Все помнят эти классические строки великого Пушкина. Это написано им в минуту минорную, в минуту «отдохновения души», как называл поэт такие настроения, подчас овладевавшие им в годы его жизни в знаменитой нашей «северной Пальмире», городе святого Петра, столице Российской империи – классическом Санкт-Петербурге! Поразительно, но подобные настроения этот красивейший город, гордость нашей культуры, часто внушал многим даровитым русским людям. Вспомним Алексея Толстого с его вступлением к роману-эпопее «Хождение по мукам»: «Сторонний наблюдатель из какого-нибудь заросшего липами захолустного переулка, попадая в Петербург, испытывал в минуты внимания сложное чувство умственного возбуждения и душевной придавленности. Бродя по прямым и туманным улицам, мимо мрачных домов с тёмными окнами, с дремлющими дворниками у ворот, глядя подолгу на многоводный и хмурый простор Невы, на голубоватые линии мостов с зажжёнными еще до темноты фонарями, с колоннадами неуютных и нерадостных дворцов, с нерусской, пронзительной высотой Петропавловского собора, с бедными лодочками, ныряющими в тёмной воде, с бесчисленными барками сырых дров вдоль гранитных набережных, заглядывая в лица прохожих –озабоченные и бледные, с глазами, как городская муть, –видя и внимая всему этому, сторонний наблюдатель –благонамеренный –прятал голову поглубже в воротник, а неблагонамеренный начинал думать, что хорошо бы ударить со всей силой, разбить вдребезги это застывшее очарование».
Как «ударяли» по Санкт-Петербургу, мы ещё поговорим, но, чтобы не стало обидно людям, искренне любящим этот «нерусский», но ставший в русской истории таким нам всем родным город, мы приведём и иные – добрые и прочувствованные строки поэта Семёна Надсона, 160-летие которого будем отмечать в будущем году, кстати – родившегося в Санкт-Петербурге (в отличие от двух, вышеприведённых классиков), обращённые к родному городу: 

Дитя столицы, с юных дней
Он полюбил её движенье,
И ленты газовых огней,
И шумных улиц оживленье.

Он полюбил гранит дворцов,
И с моря утром ветер влажный,
И перезвон колоколов,
И пароходов свист протяжный.

Он не жалел, что в вышине
Так бледно тусклых звёзд мерцанье,
Что негде проливать весне
Своих цветов благоуханье;

Что негде птицам распевать,
Что всюду взор встречал границы, –
Он был поэт и мог летать
В своих мечтах быстрее птицы.

Он научился находить
Везде поэзию – в туманах,
В дождях, не устающих лить,
В киосках, клумбах и фонтанах

Поблекших городских садов,
В узорах инея зимою,
И в дымке хмурых облаков,
Зажжённых зимнею зарёю.

И всё это написано о классическом Санкт-Петербурге, то есть – о городе, архитектурный стиль которого сложился под влиянием классицизма и ампира – тех направлений архитектуры, что были господствующими во второй половине XVIII и первой половине XIX веков. К творениям этого периода следует отнести и Казанский собор на Невском проспекте и здание Александринского театра. Сам театр принято называть Русским драматическим театром – это дитя двух гениев русской культуры XVIII века – актёра Фёдора Волкова и драматурга Александра Сумарокова. Разумеется, и императрицы Елизаветы Петровны, «дщери Петровой», по повелению которой 10 сентября (по новому стилю) 1756 года, был основан «Русский театр для представлений трагедий и комедий»! В те времена не стеснялись употреблять слово «русский» в официальных актах, а отличие от нынешних «толерантных» времён, когда наш прославленный театр официально носит название «Национальный драматический театр России». Но мы, дорогой читатель, будем называть его Русским драматическим театром, каковым он является по своему духу и истории. Действительно, уже в самом своём первом репертуаре этот театр, возглавляемый русскими по духу людьми, обратился к отечественным сюжетам. Самое знаменитое произведение, которое шло тогда на его сцене была историческая трагедия «Дмитрий Самозванец», прославленного драматурга и тогдашнего директора театра Александра Петровича Сумарокова. Драма эта имела колоссальный успех и несомненно, оказала влияния на творчество Пушкина, побудив его написать впоследствии трагедию «Борис Годунов», в развитии этой сумароковской темы. Обращался Русский театр и к зарубежным произведениям. Так впервые в России на его сцене были поставлены вещи французов Расина и Мольера, и англичанина Шекспира в переложении всё того же Сумарокова. Причём, в русской версии «Гамлета» сам этот рефлексирующий принц датский, вовсе оказывался парнем не промах, в конце драмы расправлялся со всеми своими врагами и брал в жёны Офелию. Всё совершенно по-русски заканчивалось: честным пирком да за свадебку! Публике очень нравилось... Правда, во время правления «философа на троне» императрицы Екатерины Великой «Гамлет» был не в моде – видели намёк на историю убийства императора Петра III, а «принцем датским» шепотком величали наследника престола Павла Петровича... Потому по воле «просвещённой» государыни такие трагедии театр ставить перестал, а переключился больше на комедии, высмеивающие нравы тогдашнего российского общества, и здесь и Сумароков, и Шаховской (который вывел на подмостки «комедий шумный рой» – по слову Пушкина) и иные авторы вполне преуспели.

Всё бы было хорошо, но основанный в середине века XVIII театр не имел своего постоянного здания, представления давал во временных помещениях, в дворцовых покоях и потому очень скоро получил статус «придворного» театра, а столица России нуждалась в широкой (в прямом смысле слова) драматической сцене. И строительство здания нового театра началось в годы правления «блаженной памяти» императора Николя Павловича, который, подавив декабрьский мятеж своих дворян, решил поднимать в России культуру, совершенно справедливо предлагая обществу заместо буйства на площадях, выносить все назревшие вопросы общественной жизни на театральную сцену. И здесь главной запевалой была его жена, императрица Александра Фёдоровна, потому и новый театр стал называться в народе Александровским, а проще – Александринкой. Начал строить в 1828 году это грандиозное здание, украшенное коринфскими колоннами со стороны фасада, увенчанное огромным куполом, державшимся на чугунных стропилах, знаменитый уже тогда в России архитектор Карл Иванович (Джованни) Росси – русский итальянец, так как хоть и родился он в Неаполе, но всю жизнь прожил в России (его родители были театральными деятелями, приехали гастролировать в Россию, да так и остались здесь), только лишь на несколько лет выезжал на учёбу во Флоренцию, в тамошнюю знаменитую академию. Карл Иванович перестроил весь центр Петербурга в стиле классицизма с элементами ампира. Его таланту принадлежит ансамбль Дворцовой площади со зданием Главного штаба и знаменитой Аркой, украшенной колесницей Победы! Не успел он закончить это грандиозное строительство, как был «брошен», что называется, на создание главного Русского театра. И за четыре года он с этой задачей справился, удачно вписав это величественное, но вместе с тем и очень изящное здание в площадь между Публичной библиотекой и Аничковым дворцом, устроив знаменитый сквер, придав панораме Невского проспекта очень торжественный ракурс, подкрепив тем самым тот эффект, что придал главному проспекту столицы Российской империи скульптор Воронихин, построив к 1811 году невероятно величественное и необычное по своему архитектурному решению здание Казанского собора, прославившее его имя.

Андрей Никифорович Воронихин родился на Урале в крестьянской семье крепостных графа Строганова. В детстве был отдан в иконописную мастерскую, одна из его работ понравилась графу, он взял его в свой дом мастеровым, отдал в учение по части оформительских работ. Сначала крестьянский сын работал у известного архитектора и масона Баженова в Москве, многое чего у него взял – неожиданные архитектурные решения, фантастичность и смелость замыслов, затем отправился в северную столицу – у Строгановых был великолепный дворец в Санкт-Петербурге, работников по украшению дворца требовалось много, обходились как-то русскими мужиками, ведь «дешёвую рабочую силу» из Средней Азии тогда завести было ещё трудно... Потом юный подмастерье познакомился с сыном графа Александра Сергеевича Строганова Павлом и стал его компаньоном во время поездки графского сына на учёбу во Францию, где он, по мере возможности, сам старался учиться изящным искусствам – ваянию, живописи, зодчеству. Особо изучал механику. Но учение было недолгим – во Франции разразилась Великая революция, графский сынок на волне энтузиазма проникся революционными идеями, стал посещать Якобинский клуб и даже вознамерился освоить профессию сапожника, чтобы самому зарабатывать себе на жизнь. Его напарник Андрей Воронихин был всегда при барине, но сапожниками им стать не пришлось – императрица Екатерина строгим указом вытребовала всех русских людей из революционной Франции. После чего по Петербургу пошла гулять известная острота: французский сапожник зачем бунтует? – затем, чтобы стать не ниже графа! А русский граф зачем лезет в революцию? – вероятно, затем, чтобы стать сапожником...

Ещё император Павел задумал построить на месте церкви Рождества Богородицы на Невском проспекте величественный собор в духе известного произведения Микеланджело –храма святого Петра в Риме, который символизировал бы единство христианства, разделённого некогда на православие и католицизм. Храм святого Петра известен величественной колоннадой, словно объемлющий некое пространство. Нечто подобное виделось императору Павлу и в Петербурге. В этом духе и работали знаменитые архитекторы, выставившие свои проекты на конкурс. Павел не успел осуществить свой замысел, его убили заговорщики холодной мартовской ночью 1801 года. Новый император Александр продолжил дело своего отца – закладка собора произошла 8 сентября (по новому стилю) 1801 года и собор во имя Казанской иконы Божией Матери начал строиться по проекту... бывшего крепостного крестьянина графов Строгановых Андрея Никифоровича Воронихина, получившего к тому времени вольную от своего господина! Выбор проекта безвестного бывшего крепостного мужика был обусловлен, как полагают, влиянием самого графа Александра Строганова – человека богатейшего, близкого друга самого нового императора Александра, назначенного высшей волей на пост президента Академии художеств. Надо вспомнить, что новый император был свободолюбив поначалу, воспитывался в вольтерьянском духе, были у него планы по освобождению крестьян, отмены крепостного права. Император разрешил помещикам по своей воле освобождать своих крепостных. В этой канве и действовал граф Строганов, освободив крепостного архитектора Воронихина. Хотел сделать приятное императору, а либеральный император –в пример иным принял проект строительства собора именного этого бывшего крепостного. Момент был такой – Воронихин попал в струю. В патриотических целях новый собор строили только русские строители, как зодчие, так и рабочие. И ведь построили столь величественное и необычное здание за 10 лет, и никаких гастарбайтеров не понадобилось, что по нашим временам – просто удивительно! Проект Воронихина был необычаен и не только ссылками на собор святого Петра в Риме, но это был новый стиль – ампир, который начал торжествовать тогда в бонапартистской Франции, а зачатки его проявились там ещё во времена революции. Революция ведь несла лозунги свободы, равенства, братства. Братство – и вот эти огромные колоннады, которые словно некими руками объемлют пространство перед собором, словно собирая народ на некий форум, присущий древнегреческим и древнеримской республикам. Это и символизирует знаменитая воронихинская колоннада, что поражает воображение и сейчас. Это революционно – отсылка к народным массам, недаром Казанский собор стал впоследствии местом сбора революционных сил в Петербурге, местом студенческих митингов и демонстраций. Но история распорядилась так, что этот храм, освящённый 27 сентября (по новому стилю) 1811 года – за год до Бородинской битве и сожжения Москвы! – стал символом русского воинского мужества и патриотического духа. Здесь в 1813 году было захоронено тело Спасителя Отечества – фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова, здесь же и поставлены памятники ему и Барклаю-де-Толли. По справедливости – должен был бы стоять там памятник и Багратиону, смертельно раненому на поле Бородина, но он, увы, был при жизни резок в суждениях насчёт некоторых любимцев императора и не удостоился такой чести...

В советское время собору не повезло – сначала он был отдан обновленцам, а потом и вовсе был превращён (словно в насмешку!) в музей атеизма! Только в мае 1991 года там была совершена первая литургия после нового открытия храма, и сразу же произошло чудо – в запасниках этого музея атеизма были найдены мощи святого праведника Серафима Саровского! Предсказавшего когда-то трудное время России в конце XX века и нахождения своих мощей, как залог спасения страны. Возведение Казанского собора закончило собой архитектурное оформление Невского проспекта, создание грандиозного ансамбля этой части классического Санкт-Петербурга, который некогда, в петровское время и начинался с первой просеки в девственном и заболоченном лесу, проложенной монахами будущей Александро-Невской Лавры от своей обители к Адмиралтейству – к историческому центру нашей славной северной столицы!

Художник: Ирина Александрина.