Улица моего имени

Выдающемуся 
советскому этнографу 
Ольге Александровне 
Сухаревой 
(1903–1983) 
посвящается

...Что это? Целились меж ребер, а попали прямиком... в мой толстенный фотоальбом! Как знала – засунула с утра в рюкзак этот плотный, спасительный картон! 

Бутыль сбоку альбома вроде цела, иначе чай растекся бы по брюкам. Могли треснуть граненый стакан и суповая тарелка; надо будет купить в хозмаге и вернуть в столовую. 

А ведь этот шальной камень мог и в голову попасть?! 

...Идти дальше? Повернуться? Побежать что есть мочи? Нет, не надо. Это, скорее всего, проделки какого-нибудь юного оболтуса. Его, наверное, мои брюки (мужская одежда!) смутили. 

Стоит, наверное, за углом, наблюдает тайком своим сверлящим взглядом, посмеивается.

Я и впрямь за месяц в этой выцветшей куртке и штанах на мужика-альпиниста стала похожа. Как объяснишь им, что так я во всеоружии – могу исколесить не один кишлак?.. Впрочем, вспомни, Олечка, ты и в горах особых восторгов у жителей аула не вызывала. 

Это ж надо?! Средь бела дня! Как псину какую-то! Как падшую, как снявшую паранджу женщину! 

Мамочка, что я им сделала плохого? За что меня вот так вероломно, коварно, в спину? Не понимаю. За то, что живу здесь на скудные командировочные в тесной худжре? Дорогие туфли изнашиваю, шагая по кривым улочкам махаллей? Стучусь услужливо в ворота? Здороваюсь, склонившись в три погибели, на их языке? Записываю длиннющие рассказы дедушек и бабушек? Прощаюсь по их традиции – благодарно скрестив руки на груди?..

...А ведь повезло тебе, дуре, что не ранили тебя – и в жижу. Тугая сила швырнула бы тебя лицом в грязную кашу и поволокла бы по гладкому жидкому месиву… 

Скажи спасибо, что не получила шилом в бок по рукоятку! 

Когда-нибудь в прошлом, в двадцатых, тебе бы вслед еще и засвистели, улюлюкая, а потом стали бы посылать безобразные ругательства или вовсе по физиономии саданули бы. Как там у их поэта: «…раздавят ногою твои очки, чтоб ты не увидел птиц»…

...А ведь сама выбрала эту профессию! Предпочла царство чалмы, чадры и тюбетеек. Родителей не послушалась... 

Увлеклась слепо, совершенно оторвалась от всего мира – превратилась в перерабатывающий бумагу автомат, обдумывая, строча, спеша... а где-то далеко проходит жизнь подруг... Была бы жива мама, сказала бы ей: «Сегодня Бог миловал твою ученую дочь, от булыжника в спину спасли её те самые ненавистные нашим родственникам книги, блокноты, конспекты».

Дура ты, Александровна, скажу я тебе: повернулась бы, улыбнулась, позвала бы к себе того пацана, погладила по голове, подарила бы игрушечный пистолет и сказала: «Помни, мальчик: джигиты не бьют в спину. Даже монголо-татары не стреляли в беспомощного из лука». 

Они здесь уважительные к старшим, вряд ли станут обижать гостей и тем более прилюдно им перечить. Скорее всего, мать шалопая – вдова, не успевает с воспитанием.

Завтра пройдусь снова по этой махалле, посмотрю откуда могли бросить в меня камень.

Жадная ты по натуре, Сухарева, скажу я тебе. Пожертвуй рубль, приготовь подарки: много не надо – с дюжину сладостей. 

...Господи, дай мне крылья за спиной, попутного ветра в рюкзак, любящих мужских взглядов! Может, какой-нибудь красавец возьмет меня на руки и покружит невестой вокруг костра, как у них принято?

...Да я, кажется, влюбилась в этот городок! Люди здесь особенные – открытые, гостеприимные; помогают, добросовестно восстанавливая в своей памяти пережитое и щедро делясь воспоминаниями, водят почти за руку к своим самым святым местам. Сколько раз они поддерживали тебя своим сочувствием!

Вот стану профессором, вернусь сюда еще. Пройдусь с мужем по знакомым домам, представлю ему каждого из персонажей своей толстенной книги, оставлю каждому дому по экземпляру с дарственной надписью на таджикском языке «С глубоким уважением, ваша О. А. С.».

Я и пенсионеркой сюда приеду – в шляпе, украшенной горшком с цветами, с разноцветными бусами на шее и веером... Соберу ребятню где-нибудь в тенистом парке, стану воспоминаниями с ними делиться и мудрые вещи говорить... Подросток, теперь уже высоченный мужчина, подарит мне букет цветов... Будет здесь все вымощено камнем и наверняка улица моего имени...

Художник: В. Петров.