«Добрый приятель» или «бесценный друг»?

Кто они – Евгений Онегин и Татьяна Ларина? Как сложилась реальная судьба героев романа? К 185-летию со дня кончины А.С. Пушкина...

«Онегин, добрый мой приятель...»

«Мой первый друг, мой друг бесценный...»
А.С. Пушкин

Я не случайно в эпиграфе свёл вместе две цитаты из разных творений поэта: начальные строки романа «Евгений Онегин» и строка из стихотворения 1826 года, посвящённого Ивану Пущину, ближайшему лицейскому другу Пушкина. Везде фигурирует определение «мой» – «добрый мой приятель» и «мой друг бесценный». Удивительная теплота этого выражения чувств поэта говорит о том, что люди, к которым обращены эти строки, одинаково дороги автору. Но ведь Евгений Онегин, герой одноименного романа, это ведь не реальный человек, это вымышленный персонаж, а Иван Иванович Пущин, или как его звали лицейские друзья – «Большой Жанно», это вполне известная историческая личность, декабрист, человек своеобразный, принципиальный, очень последовательный и выдержанный в своих политических пристрастиях и чисто человеческих свойствах характера. Пущин и Пушкин действительно были в Лицее ближайшими друзьями, их комнаты («студенческие кельи» – так называл эти маленькие помещения Пушкин) находились рядом, и их разделяла только невысокая перегородка, не доходящая до потолка. Другая же стена комнаты Пушкина была глухой. Так что юный поэт мог переговариваться вечерами перед сном только с Пущиным, и в результате во время всех шести лет обучения и проживания в Лицее – именно с Иваном Пущиным у Александра Пушкина сложились самые близкие дружественные и даже доверительные отношения. За шесть лет совместной жизни можно досконально изучить характер друг друга, а если учесть, что противоположности иной раз сходятся, то неудивительно, что подобная дружба связала Пушкина и Пущина на всю жизнь.

Теперь немного надо рассказать о родословной «бесценного друга» поэта. В Лицее учились отпрыски не самых богатых дворянских родов (самые богатые вельможи и сановники могли позволить себе обучать своё потомство в домашних условиях, нанимая и содержа учителей), но отличающихся родовитостью и фамильной знатностью. О предках Пушкина известно многое (читайте мой материал «Род Пушкиных мятежный...» в № 141 «Камертона» за этот год), но вот и у Пущина родословная была не менее богатая, чем у его однокашника. Все предки его по фамилии Пущиных были военные, начиная от старинного боярина Пущи, от кого вёлся род. На вступительные экзамены в августе 1811 года, которые проходили в присутствии министра народного просвещения графа Разумовского, маленького Ивана и его брата Петра привёз их дедушка, прославленный боевой адмирал, «екатерининский орёл» Пётр Иванович Пущин, который сразу потребовал к себе у министра уважительного отношения как к кавалеру ордена Андрея Первозванного – высшего ордена Российской империи. Иван Пущин был принят в Лицей и там же, на приёме у министра, познакомился с маленьким, необыкновенно живым, бойким и кудрявым мальчиком – Александром Пушкиным. Так началась их великая дружба.

Дружба эта стала тем более уникальным явлением, что характером эти двое мальчиков, как я уже говорил, совершенно не сходились. Саша Пушкин был живой, проказливый подросток, постоянно изобретавший какие-то штучки и шалости, а Ваня Пущин отличался строгостью в поведении, аккуратностью и рассудительностью почти уже взрослого человека, что отмечалось в его учебных характеристиках. Да и старше он был своего товарища более чем на год – Пушкин родился 6 июня (по новому стилю) 1799, а Пущин – 15 мая 1798 года. Но какого-то старшинства у Пущина не было – все лицеисты были на равных, все были членами негласно учреждённого ими «лицейского братства», своего рода студенческой республики. А то, что «охлаждённый ум» Пущина, его не по годам взрослость и рассудительность отнюдь не мешали общению друзей – это сам Пушкин отметил очень рано и после придал эти черты своему любимому литературному герою – Евгению Онегину, которые ему нравились.

...Условий света свергнув бремя,
Как он, отстав от суеты,
С ним подружился я в то время.
Мне нравились его черты,
Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум.
Я был озлоблен, он угрюм;
Страстей игру мы знали оба;
Томила жизнь обоих нас;
В обоих сердца жар угас;
Обоих ожидала злоба
Слепой Фортуны и людей
На самом утре наших дней.

То, что Пущин имел «охлаждённый ум» – эта черта роднит его с Онегиным. Он никогда не предавался суете, свойственной светской жизни, и потому после выхода из Лицея он сразу предпочёл военную карьеру – поступил на службу в гвардию, в конную артиллерию и там дослужился до чина поручика. Пушкин же вёл рассеянную жизнь, мало утруждаясь посещением Министерства иностранных дел, куда был приписан по окончании Лицея. Театры, балы, всякого рода праздники – он совсем не задумывался о жизни, писал эпиграммы и вольные стишки. В конце концов эта беззаботная жизнь закончилась гневом императора Александра Павловича, который прочитал пушкинскую сатиру на себя и собирался сослать молодого повесу в Сибирь... но дело ограничилось переводом Пушкина на юг, в распоряжение генерал-губернатора Новороссии Воронцова, в Одессу. Пути друзей разошлись и надолго. Возможно, всё было бы иначе, если бы Пущин признался бы своему другу, что давно уже состоит в тайном военном обществе, созданном офицерами гвардии, т.н. «Священной артели», прообразу будущих декабристских обществ. Этими тайными обществами интересовался и Пушкин, но его друг не приглашал поэта в их ряды, он его берёг. Всё-таки там были, в основном, военные, а Пушкин был так не организован, так увлечён своими романами и сочинительством вольных стишков, что явно был негоден к конспирации и подготовке вооружённого восстания. Пушкин же, между тем, находясь ещё на юге России, проживая то в Одессе, то в Кишинёве, задумал и начал в году 1823 писать большую вещь – самую большую вещь во всём своём творчестве. Это роман в стихах «Евгений Онегин». Характеристика главного героя произведения уже приведена мной, она совпадает с несколько угрюмым характером Пущина – это несомненно, но сказать однозначно, что Онегин (друг автора по роману) – это и есть в полном смысле Пущин (друг автора по жизни), нельзя. Мы же знаем из первоначальных строк романа, что Онегин до поры до времени был светским повесой, сибаритом, человеком расслабленным, потакающим своим удовольствиям. Это совершенно не соответствует стилю жизни Ивана Пущина даже в годы вольной юности после окончания Лицея. Это соответствует характеру самого Пушкина, вот в чём дело! Тогда поэт-эпикуреец предавался слабостям и увлечениям беззаботной жизни света не хуже своего героя, и – вот что интересно: Пущин замечал (и ему это очень не нравилось в его друге), что поэт вертится вокруг «великосветских львов», то есть вокруг богатых бездельников, тех же Онегиных, что «как денди лондонские одеты» и бессмысленно прожигают свою жизнь во всяких увеселениях и разврате. Подобная жизнь героя очень ярко описана Пушкиным в первой главе своего романа, а это значит, что с таким обществом и такими нравами тогдашней «золотой молодёжи» сам поэт был хорошо знаком.
Но ведь Пушкин и в молодости был уже истинный большой русский художник, он сам быстро отошёл от этой гнилой жизни, он искал, как превратить своего великосветского хлыща Онегина в фигуру серьёзную, чтобы окунуть его в реалии русской жизни, заставить думать, страдать и... любить. Как это сделать, если он уже обрисовал портрет своего героя, как бессмысленного повесу праздного?.. Тут ему и явился образ своего друга Ивана Пущина, человека идейного, вступившего уже на путь труда и борьбы. И вот Онегин «свергает бремя» ложных условий света, он читает книги, изучает экономику и политику, он «умеет судить о том, чем государство богатеет, и чем живёт, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет». Где все эти разговоры мог слышать молодой поэт? – только из уст Пущина и его товарищей по «Священной артели», хотя в само революционное общество Пушкина и не принимали, но он о многом догадывался. Так молодой светский повеса Онегин превращается... в Ивана Пущина! Итак – не реальный Пущин стал образцом, с которого писался Онегин, а напротив – пустоватый литературный герой превращается в обременённого «угрюмой думой» будущего революционера. Но, разумеется, сам автор романа не может писать об этом открыто, он отсылает своего героя в деревню, что закономерно – ведь и сам Пушкин сослан властями туда же – на лоно природы, и над ним учреждён полицейский и духовный надзор.

А что же сам Иван Пущин, чем он занимается в это время? До 1823 года он служит в гвардии, но после известного солдатского бунта в Семёновском полку, вызванного грубым и жёстоким обращением со стороны командира этого полка, за которым стояла фигура самого шефа гвардии великого князя Михаила Павловича, Пущин высказывает великому князю несколько нелицеприятных замечаний, после чего вынужден будет подать в отставку. Он оказывается гражданским человеком и, к удивлению многих, поступает на службу в Петербургскую судебную палату, то есть становится судейским чиновником, а на служащих такого рода тогдашнее родовитое дворянское общество смотрело свысока, как на людей низких, занимающихся разбором всяких грязных и недостойных внимания рафинированного дворянина уголовных и мелочных бытовых дел. Но Пущин как тайный революционер исповедует ту идею, что для улучшения общества необходимы изменения снизу – с народной жизни, с реальной помощи простым людям. Потому он берётся за дела судейские, не гнушается разбираться во всякой обывательской грязи, везде судит и ведёт дела честно, отвергая взятки и подношения, что вызывает подозрительное отношение к нему в коррумпированной среде судейских чиновников, и его выживают из Петербурга. Он переводится в Москву, также служащим в судебную палату. Там он находит единомышленников по своим общественным взглядам, они образуют т.н. «Практический союз» – тайное революционное гражданское общество, исповедующее концепцию практических малых дел, распространяя свои взгляды среди населения Москвы, подготавливая общественное мнение к грядущим революционным переменам.
Пушкин же в это время безвыездно пребывает под строгим полицейским надзором в своём имении Михайловское в Псковской губернии. Там он пишет свою знаменитую драму «Борис Годунов», а также продолжает работать над «Онегиным». Недаром большая часть действий романа протекает в деревне – в помещичьих имениях, усадьбах, в среде провинциального мелкопоместного дворянства. Тут Пушкину является его Татьяна – самый удивительный и наиболее полно выписанный женский образ во всём творчестве нашего великого поэта. Кто же была она в жизни – это воплощение лучших качеств всех русских девушек того времени, имелся ли у неё жизненный прототип? И как она могла быть связана с Иваном Пущиным, который, как я здесь доказываю, является (пусть и отчасти!) прототипом Евгения.

Относительно прототипа Татьяны мнения исследователей творчества Пушкина более или менее сходятся (в отличие от прототипа Онегина). По мнению многих Татьяна Ларина – это в реальности Наталья Дмитриевна Апухтина, дочь костромского предводителя дворянства Дмитрия Акимовича Апухтина, знатного дворянина, его отец был симбирским и уфимским наместником, принимал участие в суде над Емельяном Пугачёвым. Пушкин впоследствии, собирая сведения о пугачёвском бунте, близко познакомится с людьми, хранящими в своих семейных архивах сведения о тех событиях. Но интересно, что мать Натальи Дмитриевны была урождённая Фонвизина – дочь ректора Московского университета! Так что Наталья вышла из очень образованной среды, в детстве жила в Москве, в доме своего деда, привлекала внимание многих просвещённых людей того времени, сливок образованного общества, бывавших в доме ректора. Сам Василий Андреевич Жуковский, первейший поэт того времени, был поражён не по годам развитой девочкой, восхищался, писал ей стихи, воспевая красоту девочки, и заметьте, его не обвинили в педофилии, как это неприменно сделали бы в наше ханжеское время. Сама же Наталья росла странным ребёнком. Имея очень пылкий характер, большие способности и при том очень эмоциональная, она очень рано увлеклась религиозной литературой, преданиями из Житий святых, прониклась страданиями первых христиан и решила готовить себя в монахини. Видя, что её детской красотой восхищаются, она отвергла эти поползновения, стала носить власяницу и грубый пояс на теле, натирая себе нежную кожу. Ходила летом без головного убора, стараясь загореть лицом, что было несвойственно для дворянских девушек того времени, тщательно блюдущих белизну своей кожи. Александр Сергеевич Пушкин ведь отмечал в своём романе странности характера Татьяны, подчёркивая, что она не похожа на иных дворянских девиц своего времени. Для того, чтобы подчеркнуть её непохожесть он придумал ей сестру Ольгу, которая как раз была полной противоположностью своей задумчивой и внутренне сосредоточенной сестры. Ольга жива, весела, любит танцы и развлечения, мечтает о женихе – в общем обычная милая девица. У реальной Натальи Апухтиной сестёр не было, но как мы увидим по жизни – в её характере всего хватало – и внутренней глубины Татьяны Лариной, и живой беззаботности Ольги Лариной, недаром её детским очарованием восхищались, как в романе восхищаются живым характером Ольги. Таким образом можно сделать вывод, что Наталья Апухтина стала прототипом не только Татьяны, но и Ольги, раздвоившись в творческом сознании поэта. А о существовании Натальи Пушкин, несомненно, знал, видимо, от Жуковского, да и от других своих знакомцев по московскому литературому обществу.
Знал и странную историю, случившуюся с Натальей Дмитриевной, когда в 16 лет она влюбилась в московского судейского чиновника, что приезжал в костромское имение её отца с целью... описать это имение за долги! Ибо отец Натальи Апухтиной был, увы, разорён. Проживая в имении, приезжий чиновник близко сошёлся с Татьяной, делал, видимо, какие-то авансы, но после отказался от решающего шага и в один прекрасный миг исчез в неизвестном направлении. История эта оказала на молодую экзальтированную девушку сильнейшее впечатление, и она решилась уйти в монастырь, но явился спаситель – её родственник по семейству Фонвизиных, двоюродный дядя по матери, нестарый ещё генерал-майор, герой войны 1812 года и заграничных походов русской армии Михаил Александрович Фонвизин, – и сделал ей предложение. Отец Натальи умолил единственную дочку принять предложение, ибо именно этот жених был из семьи заимодавцев, которым требовалось выплатить долг. А браком сим долг списывался. Наталья не испытывала никаких чувств к бравому генералу с его гремучей боевой славой (Гремин – фамилия мужа Татьяны, как посчитал Чайковский, сочиняя известную оперу по роману Пушкина), но согласилась на брак, ибо этой жертвой она спасала честь и имущество семьи. А жертвенный характер Натальи соответствовал такому же жертвенному характеру героини Пушкина. Тут всё сходится, и сама Наталья Дмитриевна, теперь уже Фонвизина, была совершенно уверена, что образ Татьяны Пушкиным списан с неё, она и сама себя часто потом до конца дней называла Таней, даже подписывала этим именем свои письма.

А при чём же здесь Пущин? Ведь он не был тем судейским чиновником, что приезжал описывать имение Апухтиных. И не в него влюбилась Наташа. Конечно, очень соблазнительно было бы предположить это, тогда уже не оставалось бы никаких сомнений, что Онегин – это Пущин, но по датам не сходится. Так Наталья стала женой генерала Фонвизина в 1822 году, а Пущин занял должность надворного судьи в Московской судебной палате только в начале 1823 года, прежде перебравшись в Москву из Санкт-Петербурга. Но, кто знает, не был ли он ещё по петербургской своей юридической деятельности причастен к долговому делу Апухтиных. Не оказывал ли он содействие, погрязшей в долгах семье, не помогал ли он освободиться этому семейству от судебных преследований... Во всяком случае – он явно был знаком Наталье Дмитриевне, и когда она встретила его в Сибири, в ссылке, в городке Енисейске, то была очень этому рада и сразу стала поддерживать с ним самые дружеские отношения, переросшие позже в глубокие чувства. И когда в 1854 году скончался её муж Александр Михайлович Фонвизин, разжалованный из генералов за причастность к декабристскому движению, то вскоре она обвенчалась с Иваном Ивановичем Пущиным и проживала с ним в своём имении Марьино, недалеко от подмосковного городка Бронницы. Там, в Бронницах, она и похоронила и первого своего мужа и второго – возле городского собора, где их могилы можно посетить и сейчас.
Итак, судьба явно влекла Евгения Онегина, пушкинского героя, в ряды декабристов. Это не удивительно, Пушкин сам состоял в культурной организации декабристов – литературном обществе «Зелёная лампа», он общался с офицерами, членами Южного общества декабристов, когда жил на Юге России, на Украине и в Молдавии, многие будущие герои декабря 1825 года ему были знакомы, и не только Пущин. И декабристы не забывали своего поэта, несмотря на строгую изоляцию в Михайловском, где пребывал поэт, декабристы ухитрялись передавать ему кое-какие сведения из готовящихся действий тайных обществ. Именно с целью установить более тесные связи с опальным поэтом сам Иван Пущин отправился в начале 1825 года к нему в Михайловское. Он хранил потом по понятным причинам всю жизнь тайну об этой поездке и лишь после амнистии декабристам, последовавшей от нового императора Александра II, он решился описать всю историю своих взаимоотношений с покойным поэтом и написал интереснейшие «Записки о Пушкине», изданные отдельной книгой и многократно переиздававшиеся. В этих записках подробно описывается их последняя встреча, весь быт пушкинского дома, добрейшая Арина Родионовна, которая была вовсе не няней (как принято это считать), а настоящей домоправительницей всего имения Михайловское, она вела дом и таким образом давала возможность поэту заниматься литературным творчеством. Пушкин и Пущин провели вместе два дня, постоянно разговаривали, пили шампанское, читали стихи – Пущин привёз другу пьесу в стихах Грибоедова «Горе от ума», сам Пушкин читал свои новые вещи, видимо, и отрывки из «Евгения Онегина». Возможно, Пущин сообщил Пушкину и о судьбе Натальи Апухтиной, её браке с генералом, об этом Пущин много знал, ведь генерал Фонвизин состоял в их тайном революционном братстве. На дворе уже стоял роковой 1825 год, когда должна была решиться судьба России. Пушкин это чувствовал, он вёл свой роман к тому, что Онегин должен был соединить свою судьбу с судьбой передового дворянства. Декабрь того года всё направил по иному пути.

Сам Иван Иванович Пущин получил заранее известие по каналам тайного общества о готовящемся выступлении и поспешил из Москвы в Санкт-Петербург. Он был на Сенатской площади, что называется, от звонка до звонка, попал под картечь, плащ его был изорван пулями, но сам он чудом не был задет. Вернувшись, потрясённый, в свой дом на Мойке, дом его деда адмирала Пущина, что некогда привёз его маленького на вступительный экзамен в Лицей, он решил более не сопротивляться и сдаться властям. На следующий день к нему прибежал его лицейский друг дипломат Горчаков – привёз заграничный паспорт, уже заполненный на чужое имя, – Пущин мог скрыться в Англию, ведь в России ему грозила казнь... Иван Пущин отказывается бежать за границу, он хочет разделить участь своих друзей. Его ждёт петля... Приговорённый по «первому разряду» к смертной казни, он лишь накануне исполнения приговора узнаёт о смягчении участи и о каторге на рудниках в Нерчинске. Сибирь, казалось, поглотила его навеки. И всё-таки, видимо, смягчение участи не принесло ему избавления от душевных мук. Да, он сам остался жив, а вот его друг, замечательный, вдохновенный поэт, талантом равный Пушкину – Кондратий Рылеев казнён, погиб в петле в числе пяти казнённых декабристов, и могила его неизвестна... А ведь именно он, он, Иван Пущин, убедил Рылеева вступить в 1824 году в тайное общество, он привлёк его к революционной деятельности, и вот – он сам жив, а его друг казнён... Эта вина до конца дней будет лежать на душе Онегина (если считать таковым Пущина), как убийство этим литературным героем на дуэли своего друга поэта Ленского. Вот и ещё одно сближение – Ленский – это Рылеев? Поэт, убитый своим другом? Пущин не убивал Рылеева, но косвенно был виноват в его смерти. Так же как Онегин не хотел убивать своего друга Ленского, но полёт пули оказался роковым. В этом свете вся история Онегина и Ленского, Татьяны и Ольги и мужа Татьяны, славного боевого генерала Гремина (читай Фонвизина), вся эта причудливая канва событий, сплетённая Пушкиным – всё это оказывается зашифрованной поэтом историей декабристов, историей их трагических судеб... Недописанная Пушкиным, спрятанная, тщательно зашифрованная им последняя десятая глава романа, где и раскрывается вся дальнейшая судьба героев «Евгения Онегина», есть свидетельство именно такой версии. Неожиданная концовка произведения в его канонической редакции, когда после окончательного объяснения Онегина и Татьяны та отказывает Евгению во взаимности и Онегин словно проваливается в никуда, исчезает на самом взлёте своих чувств, – это ведь искусственный обрыв автором течения этой истории. Ведь дальше логически должна была следовать только Сенатская площадь, Кронверкский вал, где казнили декабристов, или каторга и нерчинские рудники... Но об этом нельзя было писать.
И, однако, история дала ещё один шанс героям произведения. Как я уже замечал, в 1854 году Михаил Александрович Фонвизин со своей женой Натальей Дмитриевной получили разрешение вернуться из сибирской ссылки. Печально было их возвращение. Пока они находились в ссылке умерли оба их сына, Дмитрий и Михаил, рождённые ещё до ссылки и выросшие без родителей. Чахотка рано сгубила их... Два других сына, рождённые в Сибири, Богдан и Иван – умерли во младенчестве. Сибирь – это ведь не сахар... Недолго прожил старый генерал Фонвизин после возвращения в своё имение под Бронницами, в 1856 году лёг в подмосковную землю. Наталья Дмитриевна, немолодая уже женщина, едет в Сибирь и там в городе Ялуторовске (ныне районный центр в Тюменской области) находит своего Евгения Онегина – ссыльного старика Ивана Пущина, пережившего всех своих друзей и врагов, хранящего, как самый драгоценный дар, листочек со стихами незабвенного своего лицейского друга Александра Пушкина, присланный с оказией ему в на каторгу:

Мой первый друг, мой друг бесценный!
И я судьбу благословил,
Когда мой двор уединенный,
Печальным снегом занесенный,
Твой колокольчик огласил.

Молю святое Провиденье:
Пусть голос мой душе твоей
Дарует то же утешенье,
Да озарит он заточенье
Лучом лицейских ясных дней!

С этими стихами на груди Иван Пущин обвенчался со своей последней любовью Натальей Дмитриевной Фонвизиной, ставшей теперь Пущиной. И хотя им было суждено недолгое счастье, но отрадно сознавать, что незадачливый, постаревший, больной и бедный Евгений Онегин соединился-таки на склоне своих дней со своей Татьяной!

Художник: Л. Тимошенко.