Два рассказа

Привет с Красного моря

Шункор – мой приятель. Учились в одном классе. Живет в городе, иногда приезжает в кишлак. Я его называю «шишкой» – он чиновник. Иногда я к нему обращаюсь по кое-каким делам. Когда он злится, лучше быть подальше от него. Он неуправляем, когда злой. 
Интересно, но человек, который сидел за соседним столом, – копия того Шункора. Как две капли воды. Если не брать в счет его улыбку, чрезвычайную обходительность с сидящей перед ним дамой, его сверхмодную одежду на иностранный манер, я бы подумал, что передо мной сидит именно мой приятель Шункор. Кажется, он заметил, как я уставился на него, улыбнулся даме и как-то странно посмотрел на меня. Мне стало неловко. Как знать, может, он подумал, что мне приглянулась его дама, он нагнулся к ней и весело что-то ей шепнул. Ну конечно, когда ни с того ни с сего кто-то смотрит не отрывая взгляда, естественно, любой человек выходит из себя. 
Э-е-ей, где Шункор, а где этот «джентльмен». Этот очень веселый, незлой. Если бы это был Шункор, он давно крикнул бы: «Чё уставился как баран на новые ворота...» и так далее... А перед этим «джентльменом» сидела дама необычайной, неземной красоты, в ней чувствовалось царское величие. Не какая-то там девка с улицы. Нечего и говорить, «лепота»!
Да-а-а, нельзя не признать чудес Всевышнего. В разных уголках земного шара живут совершенно одинаковые люди, один веселый, другой злюка. У одного женщина нежная, красивая, как ангел, у другого – шумная, базарная, скандальная баба. 
Как бы нечаянно, опять бросаю взор на соседний столик. Наблюдаю за женщиной. Русская или англичанка? Однако она немного смахивает и на кавказку или европейку. Может у нее арабские корни? Глаза черные. Мне показалось, что в ней течет кровь вольных женщин реки Волги, бесстрашных воительниц Амазонки, коварных и прекрасных цариц Нила. Опять в голову лезут мысли типа: «Где эта прекрасная, божественная дама, а где наш грубиян Шункор с его скандальной женой?» 
На следующий день я встретил их на берегу моря, на пляже. Они загорали под щедрым солнцем Африканского неба. А вечером я опять столкнулся с парочкой на танцплощадке. Они страстно танцевали. И в этом прекраснейшем, райском местечке, в отеле на берегу моря, где не в силах поднять свои плоды до земли кланяются финиковые пальмы, где по ночам играет веселая музыка, разноцветными огнями играет танцплощадка, я как нарочно, все время, постоянно сталкиваюсь именно с этой парой. Они на меня не обращают ни малейшего внимания. 
В великолепном ресторане нашего отеля, за завтраком, обедом и ужином, я глазами ищу их. И увидев их за каким-нибудь столиком, успокаиваюсь. 

Сегодня, во время обеда, сидели за соседними столиками, случайно, конечно. Я опять пристально смотрел на них. 
Глаза встретились с мужчиной. Он тоже не отрываясь смотрел на меня. В такой ситуации было бы неловко молчать. 
– Извините, но вы очень похожи на моего одного приятеля. Поэтому я крайне удивился, глядя на вас, – говорю по-русски, будто извиняясь. 
Мужчина усмехнулся. Что-то по-английски сказал своей даме. Она улыбнулась. 
– Да, такое бывает, – ответил мужик на русском. 
– Но вы...Очень, очень похожи на него. Он мой одноклассник. Да, вы очень на него похожи, –разжевывая русские слова, с ужасным акцентом продолжил я. 
Теперь мужчина немного покраснел. В глазах промелькнула ярость:
– Смотри сюда, эй филин, – теперь он говорил по-узбекски. – Как ты нашел это место? Что ты так шпионишь? Я же не говорю тебе, что ты похож на рохлю Кудрата – сына Туры лысого! И здесь один как перст, ходишь, всех разглядываешь, разнюхиваешь! В общем, привет тебе с Красного моря! 
Я был в шоке от этих слов, брошенных в мой адрес на узбекском языке. Перед глазами все поплыло. А этот человек поднялся со стула и подал руку своей даме. Они не спеша вышли их ресторана. 
А я сидел не в силах даже пошевельнуться. В ресторане. В далеком краю земного шара. В стране, где я пока не встретил ни одного узбека. В отеле на берегу Красного моря... 
Потом еле шевеля губами, прошептал:
– Ппп-ривет с Красного моря!

Вот тебе и кино! 

Саттар-афганец умер, и председатель махалли избавился от него. Однако он считал себя виноватым в его смерти, на душе было неспокойно. Ему казалось, что все на него показывают пальцем... Вот, мол, смотрите, кто виноват в смерти Саттара-афганца. В дом усопшего он пришел на третий день после похорон. Дом был обветшавший: старые, прогнившие ворота еле держались на шарнирах. Около ворот стояли такие же прогнившие стулья. Посетители осторожно садятся на них, наскоро прочитав молитву, спешат прочь.
Председатель решил постоять возле ворот. Разозлился, когда к нему поспешил Кудрат-самоварщик со стулом, имевшим более-менее пристойный вид: 
– Не нужно. Отнеси на место... 
Председатель старался показаться человеком, который был подавлен смертью близкого человека. В душе скребли кошки. Чувствует, что у него осталось-таки что-то человеческое. Между тем Кудрат с чайником в руке спешит к нему. Председатель старается не замечать его: «Дурак. Подхалимство делает человека тупым».
– Председатель ага, пейте горячий чай... – Кудрат ловко берет в руку пиалушку, перевернутую на столе, и наливает чай. – Ага, чай... 
– Я не буду пить чай, зачем ты морочишь мне голову? – зло отвечает председатель. – Не путайся под ногами... 
Он осторожно рассматривает близких покойного, с особым интересом рассматривает Туру-нытика. По его лицо ничего нельзя было понять: «Значить, не в курсе. Не знает, что я выгнал Саттара-афганца из кабинета, а Саттар ударил меня по лицу здоровой рукой. Покойный никому не рассказал, видать... Иначе уже все растрезвонили бы об этом на весь кишлак. Ведь все молчат...»
В этот момент сосед покойного Тура-нытик тоже с каким-то беспокойством посмотрел на председателя. По виду председателя он ничего не понял: «Не сказал, видать. Председатель не в курсе. Надо было мне вырубить это дерево. Сказал бы сыновьям, они быстро разделались бы с ним...» 

Саттар вернулся с войны инвалидом. Потерял левую руку. В таком состоянии он не мог много зарабатывать, еле сводил концы с концами. Жестокая правда жизни не пожалела даже инвалида. Здоровые не могут найти доходную работу, а инвалиду туда путь заказан. Довольствовался инвалидным пособием. Девушку тоже найти было трудно, для того чтобы создать семью. Женился поздно. На окраине кишлака построил себе дом. Развели с женой огород, где стали выращивать для хозяйства овощи. Кое-как поддерживали быт. Близкие, конечно, помогали. Но у них тоже семьи, дети. 
Как сказано было выше, дом Саттара находился на окраине кишлака, за ним не было ни домов, ни полей – только обрыв. Население села называет это место «обиталищем злых духов». Уже тридцать лет, как была построена эта улица. Но на ней нет ни асфальта, ни щебня. Соседи по улице у Саттара тоже люди небогатые. Саттар, который решил привести в порядок свою улицу, размахивая единственной рукой, собрался в районный хокимият. Сосед напротив Тура – нытик посоветовал: «Вы, друг, афганец. Ветеран войны. К тому же потеряли руку в той войне. Власти послушают конечно Вас, а не меня...»
В первый свой поход он не мог найти начальников. Пошел опять. Официальный работник района пообещал решить вопрос. Сказал, что внесут в план следующих лет, и громко захлопнул за ветераном дверь. В следующий раз он зашел к начальнику, выше предыдущего. Он тоже пообещал рассмотреть проблему. Уверил, что внесет ремонт улицы в план следующего года. 
– Когда внесете в план? 
– В последующие годы. 
– Ведь через месяц свадьба моей дочери. Неудобно перед гостями, —нервничал афганец.
Чиновник удивленно посмотрел на ветерана. 
– Вы идите. Я свяжусь с председателем вашей махалли. Найдем какого-нибудь предпринимателя, который будет спонсировать ремонт. Подумаем. 
 В этот раз дверь громко захлопнул сам Саттар. 

А на завтрашний день он уже сидел у председателя махалли. 
– Где ты видел, чтобы махалля занималась ремонтом дорог? 
Саттар-афганец никогда еще не унижался так. Сам себя ругал за то, что затеял это дело. «Я стал похож на попрошайку», – с болью в сердце думал он. Но через месяц свадьба. Он представил, что будет с этой богом забытой улицей, если вдруг пойдет дождь в день свадьбы. Улица утонет в грязи. «Мы-то привыкли уже, но как быть с гостями, которые не ходили еще по таким улицам?» 
– Неужели ничего нельзя сделать? – удрученно спросил он. 
– Нет. Ничего нельзя сделать. Я же сказал, это не входит в мои обязанности, – насупился председатель. 
– Ведь все мастера, когда говорите, что являетесь государством внутри государства, махалля то, махалля сё, не так ли? – теперь афганец разозлился не на шутку. – Значит все это только пустые слова. А вы только и умеете хвастать. 
– Какой же непонятливый? Афганец ты или нет, это не имеет никакого значения. Что вылупился на меня? Выйди, освободи мой кабинет! Иди куда хочешь! Благодари Бога, что вернулся живым с войны, а не сдох где-то там! 
Последние слова председателя вывели Саттара из себя. Кровь ударила в голову. Здоровой рукой со всего размаха дал пощёчину председателю. 
Из махаллинской конторы вернулся в крайне подавленном состоянии. Пинком открыл старые ворота своего дома. «Хочешь, отдай под суд. Мне уже все равно». В этот миг перед ним выросла фигура соседа Туры: 
– Ну что, сосед, не получилось? 
Брезгливо осмотрев соседа, Саттар молча прошел в дом. Затем сразу вернулся с топором в руке. Любящий всякие истории Тура-нытик побелел при виде топора. Невольно отпрянул назад: 
– Э-й-е-е... 
– Сосед, смотри, вот это дерево в твоем дворе уже давно высохло. При малейшем ветре падают его ветви. Вчера обвалилась большая ветвь. Ведь опасно же. Она упала на мою крышу. Вот тебе топор. Позови троих сыновей, пусть уберут его. Разве так можно? 
Тура-нытик проигнорировал слова Саттара и шмыгнул в свой дом. Афганец постоял в недоумении с минуту. Затем, воткнув топор за пояс, здоровой рукой полез на высохшее дерево. Со всей злости стал вырубать ветви дерева. Дыхание стало тяжелым. Почувствовал боль в сердце. Перед глазами все поплыло. Без чувств упал на землю... 

Скорая увезла его в больницу. Весь следующий день он лежал на больничной койке, уставившись в потолок. а потом с глубокой печалью сказал жене, сидящей у постели: 
– Если бы у нас был сын, Сора. Ах, был бы у нас сын... 
Потом он бредил. Говорил много. Про улицу, дерево, свадьбу. Сора ничего не понимала. К утру Саттара не стало. 
...В общем, председатель, который пришел для того, чтобы показаться заботливым другом, удрученным потерей замечательного человека, хотел что-то сказать Туре-нытику, когда зазвонил телефон в кармане пиджака. Выслушав звонившего, председатель побледнел, он даже покачнулся от услышанного. 
– А-а-а, ладно. Я тут. А вы спрашиваете про Саттара-афганца? Я не могу его туда отвезти. Он, он умер... Я на поминках… 
Люди, стоявшие вокруг, вдруг замолчали. Они тоже хотели узнать, что же случилось. Тура-нытик спросил у председателя: 
– Что случилось, председатель?
– Ничего. Хоким района, спросил. 
«Интересно…» – прошептал он. 
– Кого спросил, о чем?..
– Про Саттара-афганца спрашивал, мол, что делает, как живет, про условия жизни. 
Тура удивленно посмотрел на председателя: 
– И-е-е, сам хоким спрашивал? А вы что ответили?
– Чего, не слышали, что я ответил? Сказал же, что помер он, – ответил председатель. Теперь он сам уже сюда едет. Выйду к дороге, встречу его. Может, удастся его отговорить заезжать на эту улицу.
Председатель неуклюже побежал к большой дороге. 

К полудню в кишлаке Тогтаги начался большой переполох. По единственной центральной дороге села стали проезжать большие самосвалы с щебнем, асфальтом и землей. Появились бульдозеры, катки, экскаваторы и прочая техника. Весь кишлак погрузился в шум ремонтной техники. За считанные минуты машины выгружали содержимое на богом забытой улице. Катками выравнивали асфальт прибывшие ремонтники дорог. А перед самим домом Саттара-афганца происходило нечто невообразимое. Целый автобус рабочих в спецовках сразу приступил к «осаде» дома ветерана. Для начала убрали обветшавшие ворота. Несколько рабочих стали вырубать то злосчастное дерево. Мотопила быстро справилась с высохшим деревом. Половина рабочих стали красить стены дома, другие начали покрывать дорожки щебнем. А еще кто-то принес горшки с цветами. Вместо старых ворот поставили новые металлические двустворчатые. Ворота покрасили в зеленый цвет. Во дворе положили газон, посадили «импортные» дорогостоящие цветы.
Улица, которая утром еще была богом забытой, погрязшей в пыли, к вечеру превратилась в ровную, заасфальтированную улицу. Даже все дома вдоль этой улицы покрашены в белую краску. Приведены в божеский вид. Особенно… особенно... Дом Саттара-афганца преобразился до неузнаваемости: новые, блестящие от краски ворота, двор, утопающий в цветах и зелени, пахнущие свежей краской стены. А около ворот стояли солидные, хорошо одетые люди. Казалось, они кого-то ждали. Председатель махалли, не сомкнувший глаз всю ночь, прошептал Туре-нытику в ухо: 
– Вон, наш хоким района тоже здесь. Говорят, прибудет хоким области. 
– Да, Саттаржон ничего не говорил нам, – сказал Тура-нытик с завистью. 
– Он, оказывается, вместе воевал с одним из больших чиновников страны. Он приехал в наш областной центр и сказал, что в Олтинтепе живет его однополчанин. Хотел его проведать. К сожалению, наш Саттаржон умер. Не довелось им увидеться, – председатель пустил фальшивую слезу. Затем исподтишка посмотрел на руководителя района. Тот стоял во главе ряда, склонив голову. По его обе стороны стоят, как часовые, те двое чиновников, которые дали от ворот поворот бедному афганцу. 

Собравшиеся ждали друга Саттаржона (теперь Саттаржона) – одного из больших руководителей страны. Кудрат-самоварщик принес чайник чая и четыре пиалушки. Поставил на стол. Осторожно спросил у председателя:
– Может, нужно встретить больших людей хлебом и солью, ведь такие правила? 
Председатель вышел из себя. Он со злостью посмотрел на самоварщика. Зажав кулак, прошипел:
– Сиди, и не высовывайся. Заткнись, глупец. Опять начал свое кино? 
Он с опаской посмотрел на главу района, не услышал ли тот их разговор? Глава с кем-то говорил по телефону. Закончив, он кивком позвал председателя. Он был явно недоволен. 
– Э-е-ей, дурень ты, дурень! Ты совсем тупой? Оказывается, друг нашего руководителя не этот Саттар. А другой. Директор школы в кишлаке Сувлисой Саттар Тураев служил вместе с ним в Афганистане. Вечером поедем туда.
Председатель был ошеломлен. Внутри него что-то разорвалось. А Тура-нытик смотрел на него с хитрой, немного злой улыбкой. А Хоким района ругал кого-то по телефону. 
– Найдите директора школы в Сувлисае. Приведите в порядок его дом, улицу. 
Улица опустела за считанные минуты. Все уехали. Нет, остался только Кудрат-самоварщик. Он сидел на новом стуле около ворот и довольно улыбался, смотря вслед за гостями. Перед глазами стояло злое опухшее лицо председателя:
– Вот тебе и кино! Тебе нужно было кино? Вот тебе крутое кино – прошептал он и стал осторожно, чтобы не услышали домашние афганца, смеяться.

Художник: И. Анкерман.