Хотят ли русские войны…

Война есть нарушение обыденного, привычного порядка вещей. Украинские события последней недели затронули всех. Любой здравомыслящий человек скажет, что война это – зло, нет ничего страшнее и отвратительнее кровавой мясорубки. Тем не менее, войны в каждом новом веке закономерно повторяются. Как будто человечество не нахлебалось кровью двух глобальных войн в ХХ веке. 
Я – не политолог, политику не люблю, пусть ею занимаются профессионалы, но по истерикам в соцсетях и телеграм-каналах понятно, что в политических делах сейчас разбирается любая домохозяйка. 
Из последней войны СССР вышел победителем, но какой ценой! Через катастрофические людские потери, неимоверное напряжение и страдания прошли наши отцы и деды. Великая Отечественная война отзывается в нас на генетическом уровне, мы – счастливое послевоенное поколение детей, которое не знало войны. Расхожая фраза белоруса «…если бы не было войны», – над ней часто зубоскалили уже в сытое, мирное время молодые люди возраста наших внуков, – тревожно зазвучала в новом контексте.

Наверное, мы что-то упустили в воспитании наших детей, понадеялись на других, переложили свою работу в семье на учителей, общественников, и живой огонь стал угасать, превратившись в остывший пепел. Живое слово подменилось агиткой, плакатом и пустозвонством, об этом не надо было молчать. Сильное эмоциональное переживание и проживание подростком подвига его ровесника – может, одна-единственная книга о войне заменит ему все вместе взятые современные идеологические акции и проекты.
Герой моей книги «Командир», легендарный партизанский командир 1-й Белорусской партизанской кавалерийской бригады Дмитрий Анисимович Денисенко, в своих воспоминаниях о войне часто повторял: я никогда не шкурничал. В его простых словах много житейского смысла, виден собирательный образ целого поколения. Шкурничать в переводе на современный язык означает быть эгоистом, ставить личную выгоду, своекорыстие прежде общественного интереса. В его отряде сражались люди разных национальностей. Грузин Александр Шулая, украинец Семен Сердюк, карачаевец Курбан Кулиев, наполовину этнический немец Роман Эверт, местные белорусы и русские парни с Донбасса. Одна цель – бить немцев – всех объединяла.
За 80 лет с начала той войны многие понятия претерпели сильные изменения. В наши дни уже не стыдно свои личные, шкурные интересы ценить превыше остального.
Предвоенная молодежь, выражаясь современным языком, была коллективным продуктом, или готова была не только защищать свою родину, но и умереть ради дела. Звучит пафосно. Но не для вчерашних школьников в июне 1941-го – их так воспитали. Примерами были герои из художественных книг, кинофильмов, спортсмены, пограничники, летчики, как Валерий Чкалов. Им подражали, копировали не только модные прически под полубокс, но и примеряли на себя их подвиги.
Светлана Замлелова написала когда-то монографию «Трансгрессия мифа об Иуде Искариоте в XX-XXI вв.». (Трансгрессия – термин философский, фиксирует феномен перехода непроходимой границы, прежде всего – границы между возможным и невозможным). Если коротко, то ее труд посвящен переосмыслению мифа про апостола-предателя в культуре христианской ойкумены XX-XXI вв. или как трансформировался в Новейшее время иудин грех, и почему современный человек оправдывает сегодня Иуду Искариота. И эти тенденции не случайны. 
Пример реактуализации или вторичного постижения злодеяний Иуды особенно актуален в наши дни: для одного поколения немного-то и нужно, всего лишь некоторое время, чтобы переформатировать старые ценности, подменить черное на белое, осмеять вчерашних кумиров. Так, из цепи памяти выпадают звенья. На удобренной чужими дядями почве вырастут другие люди, отрицающие исторический опыт предшественников-земляков. Вот и плоды: беспамятные не читали лучших книг о последней войне, написанные фронтовиками, свидетелями, участниками. Их проза, особенно стихи, оплачена смертью друзей, страхом, кровью и крушением юношеских надежд. Тем не менее просветленная поэзия Константина Симонова, Булата Окуджавы, Юлии Друниной, Давида Самойлова, Юрия Левитанского, Ольги Бергольц, Арсения Тарковского в послевоенном мире стала поэтическим явлением человечности и гармонии. Целое поколение послевоенных мальчишек училось и росло в отраженном свете поэзии уцелевших от пуль фронтовиков. 

Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
над ширью пашен и полей
и у берез и тополей.
Спросите вы у тех солдат,
что под березами лежат,
и пусть вам скажут их сыны,
хотят ли русские войны.

Мы знали советскую поэзию, пели песни на стихи Евгения Евтушенко, но и в страшном сне не могли представить, что война может повториться в новом времени.
Слышала, как нынешние ребята не верят в подвиги Зои Космодемьянской, Александра Матросова, Николая Гастелло, бойцов-панфиловцев, подпольщиков Луганска Олега Кошевого, Ульяны Громовой, Любови Шевцовой, Василия Левашова, Сергея Тюленина и других «молодогвардейцев». Для наших молодых современников это совковая пропаганда, полный отстой, фейки. Компьютерные сражения – большая реальность.

…В детстве мама возила меня с младшей сестрой на могилы своих родителей в село Ольгино Высокопольского сельского совета, от Херсона более ста километров. Там жили семьи ее двоюродных сестер Полины и Юлии. Когда-то немецкое лютеранское село Ней-Карлсруэ, основанное в 1869 г. переселенцами из колонии Ней-Карлсруэ, переименовали в Ольгино. Перед войной немцев отправили за Волгу, в их дома переселились другие люди. Поселение в степи было надежно обустроено прежними работящими хозяевами, хорошие дороги, мельница, добротные кирпичные дома с хозпостройками, колодцами, садами. Я не знала своего деда Илью и бабушку Ефросинию Орловых, они умерли в голодный послевоенный 1946 год задолго до моего рождения. Не понимала, как на таком жирном черноземе, где благодатно зацветет любая сухая палка, воткнутая в землю, случился голод. До весны родители мамы, им не было и сорока, не дотянули.
Мама закончила семь классов украинской школы, в ее аттестате стояли отметки «відмінно» или «отлично». Оставшись сиротой, мама с младшим братом Митей уехала в Беларусь, тетка позвала к себе детей. Мы часто просили маму почитать нам стихи на украинском, в ее исполнении они звучали мягко, напевно, много слов для нас было незнакомых, но понятных.
Дорога в Ольгино была замечательной, долго ехали поездом, лежали на верхней полке и видели за окном, как сменяются лесные пейзажи на золотые поля пшеницы, кукурузы, вишневые сады. Детская память особенная, запомнилась станция «Киев», состав стоял там дольше обычного, и наша молодая мама выскочила на перрон за мороженым. Летний полдень, все плавится от жары, мы с сестрой медленно разворачиваем серебристую фольгу, а там столичное, особенное эскимо на палочке, на зубах хрустит твердый шоколад, а внутри – нежное холодное суфле. Никогда больше не ела ничего более вкусного…

Военная трагедия круглосуточно транслируется в режиме онлайн, разрывая болью наши сердца. Вывод один: правителям нельзя разделять людей по национальному признаку на «правильных» и «неправильных». Прошлый век оставил после себя жуткие шрамы нацизма. Неужели ничему не научил? 

Родилась и живу в Беларуси, прозу пишу на русском, мне ближе русская классика; публицистику, газетные статьи – на белоруской мове. Но не все так однозначно в наших литературных кругах, как может показаться из московского окошка. У нас тоже встречаются горячие головы в литературных кругах, у них одна мерка – белорусский язык. Не раз в свой адрес слышала упрек – «яна не сапраўдная пісьменніца!». Этот окрик настораживает. 
Сегодня стало модно писать на белорусском языке, особенно детские книги, кто только не ринулся покорять детские сердца, тем более что государство поддерживает белорусскоязычных писателей, им открыты все двери издательств. Как оказалось, не все писатели владеют этим редким даром – видеть мир глазами ребенка. В книжных магазинах десятилетиями пылятся те невостребованные книги, написанные малоталантливо, но на родном языке.

Уверена, одаренные личности в гуманитарной сфере, литературе, музыке, науке, спорте, бизнесе не должны в трудный час призывать к пацифизму, по закону военного времени это равносильно предательству. Для таких призывов было время разобраться – почему народ Донбасса стал заложником амбиций правителей. Талантливые личности и общие исторические ценности могут объединять, так как несут в себе добрую волю, гуманизм и Божий промысел.

Художник: А. Гугель.