Творческой интеллигенции массовые расстрелы

Лед тронулся, господа присяжные заседатели! И люди в белых халатах не поспевают следить за состоянием льда. Галоперидол явно не помогает.

Министерство цифрового развития России создало рабочую группу для разработки стандарта профессии писателя. Руководителем рабочей группы станет ректор Литературного института имени Горького Алексей Варламов, его заместителем – замдиректора департамента господдержки периодической печати и книжной индустрии Минцифры Юрий Пуля (хорошая фамилия для того, кто будет определять сущность русского писателя!). Также в состав группы вошли первый секретарь и председатель правления Союза российских писателей Светлана Василенко и Николай Иванов. Основная задача группы – «координация работы, связанной с нормативным закреплением писательской деятельности в качестве профессии (специальности) и разработкой профессионального стандарта профессии (специальности) „писатель“».

Нет, я не стану задавать риторических вопросов: как это вообще возможно? Бюрократически возможно всё. Как в правиле 34: порно бывает про всё. И бюрократия тоже. Для нее нет запретных сфер. Однако мне кажется, попытка оцифровать творческую интеллигенцию – это акт отчаяния. Намерение как-то препятствовать расслоению прослойки, в которой одним дозволено любое непотребство и за несусветную ересь положен гонорар, а другим кроме тычков и зашеин ничего не положено… Причем вторые определенно не хуже первых, или в силу того, что «страданиями душа совершенствуется», и лучше.

Но если интеллигенция о своем расслоении говорит осторожно, старательно используя эзопов язык, то народ давно перешел на язык черного юмора:

«Ведь вы же поёте как п…ры, танцуете тоже как п…ры,
Рисуете тоже как п…ры, а пишете – так и ещё хуже.
И, по большому счёту, вы нам не оставляете выбора –
Не нужна нам такая богема, бомонд нам такой не нужен.

Не нужны нам ваши книги, выставки, концерты и лекции.
За прошедшие четверть века это всё уже осточертело.
Но всё исправят расстрелы творческой интеллигенции,
Творческой интеллигенции массовые расстрелы». 

Так писал народно-сетевой поэт Яле Генда в 2018 году.

Не надо думать: пипл всё схавает, потому что тупой. Вы-то ни на йоту не умнее, господа просветители. А народ понимает, что происходит, порою еще до того, как оно начинает происходить.

«По этой ущербной логике из 90-х, в которой „литература – не культура“, надо и художников передать в Минстрой заборы красить, и театры – в Минспорта, а музеями пускай займутся те, кто следит за банками. „Стандарты писателей“ от самого бессмысленного ректора Литинститута в паре с Минцифры, которые про литературу понимают из серии „почитать на унитазе“», – смеется Сеть. – «Министерство литературы у нас давно есть. Только оккупационное. Называется – „Эксмо-АСТ“. Лучше бы этим монополистом занялись, если есть желание тратить впустую госденьги и время чиновников. Это там в писатели принимают».

Все именно так и происходит. «Редакция Елены Шубиной» принимает в писатели, как принимают в пионеры – строем. А за что? За русофобию, вестимо. Ну и за проговаривание детской психологической травмы. И пускай у читателя-дилетанта, не нанимавшегося быть психоаналитиком, подобная информация вызывает жесточайшее отторжение, он никого не будет врачевать, он даже сопереживать такому неспособен – да вот писателю уже все равно, его попросту разрывает. Потоки сознания достигают скорости и интенсивности вулканического лахара.

Судите сами, какие розы нам уготовил премиальный процесс. Вот из этих мастеров пера, чрезвычайно разнообразных, отличающихся друг от друг стилем и мыслью, темами и идеями, нам надлежало выбирать самого-пресамого, гения из гениев.

Е. Некрасова «Домовая любовь»: «…пошла в туалет. Сидела там, скроллила ленту. Ванна толпилась тут же, санузел объединенный. На купленной мной икеевской полочке стояли серые рулоны туалетной бумаги, русскоязычные шампуни, русскоязычный бальзам для волос, русскоязычные тюбики зубной пасты, один крем из боди‑шоп, безбрендовые прокладки ночные, безбрендовые прокладки средние, безбрендовые прокладки на каждый день, максимальные тампоны, батарея безбрендовых ватных дисков, семейство ватных палочек». Похоже, автор намекает, что ему должны больше платить, дабы не было в его ванной этой безбрендово-русскоязычной нищебродской косметики.

А. Снегирев «Плохая жена хорошего мужа»: «Она продевает ноги в трусы, груди вкладывает в лифчик. Застёгивает, расправляет. Она берёт платье за лямки, собирает ткань, заныривает…
Она хмурится, она не любит, когда её тревожат. Она выходит из квартиры, запирает дверь, вызывает лифт, тряхнув головой, возвращается к двери, дёргает, чертыхается одними губами, роется в сумочке, отыскивает ключ, спешит в спальню, в совмещённый санузел, на кухню, в гостиную, стол, рабочая поверхность, подоконник, пол, коврик для йоги…» И снова писатель-калькулятор. Жаль, не указал, что брендовое, а что русскоязычное.

Т. Валитов «Угловая комната»: «Я встал, пошел искать туалет – просто так: ссать не хотелось. Долго держал руки под краном, рассматривал в зеркале лицо – небритое, бледное. Сосчитал в уме шоты (четыре из шести) и пиво (два стакана), вспомнил, что не ел с обеда. Вышел, остановил официантку, заказал борщ. Над столом и посудой одиноко темнело Фариково лицо: остальные курили. Прежде чем сесть, опрокинул в себя шот, почувствовал, как спирт течет по пищеводу». Тэффи уже передала эти мучения духовно богатой натуры в рассказе «Роковая женщина»: «Я хочу пошлости, я хочу селедки! Вы видите? Я ем селедку!» Роковая женщина Тимур Валитов…

Р. Сенчин «Русская зима»: «Стукнулись стопочками, выпили мутное, в меру сладковатое и жгучее. Местную хреновуху Серафима любила – она не прибивала, как водка, не вгоняла в негатив, а бодрила. Потом, если перебрать, заставляла куда‑нибудь мчаться, беситься, затем же происходил обрыв – отрубон. И весь следующий день крутило похмелье.
И сейчас ей хотелось сказать: „Много не будем“. Но прикусила язык: с этой фразы начинались обычно самые безумные пьянки». Последние годы такое количество дам и дев описало свои пьянки-гулянки в качестве трансгрессивного опыта, что мужчине следовать им неприлично. Тем более что написать от имени дамы, как она получала самый трансгрессивный опыт в своей жизни, мужчина-натурал не сможет. Духу у него не хватит так натрансгрессировать…

О. Васякина «Розовая полифония»: «…она стала ближе, когда я очутилась в четырнадцатилетнем возрасте один на один с электрической зубной щёткой в ванной комнате... я задвигала пластиковые шторки и включала дребезжащую электрическую зубную щётку... и так по несколько раз, насколько во мне хватало сил испытывать незамыленое наслаждение». Так и видится нехитрый расчет «писательниц с фем-оптикой» на мужскую протестную реакцию. Авось мужчинам станет обидно за свои недооцененные достоинства, и они откажутся признавать первенство зубных щеток в тонком деле доставления незамыленных наслаждений! Плохо вы, радикальные феминистки, мужчин знаете. Некоторые совместно с супругами эти наслаждения описывают, а потом совместно на премию выдвигаются. Паровозиком.

И. Левенталь «Мой секс»: «Я просто терла ногтем трусики, двигаясь очень медленно. Через пару минут я испытала сильнейший оргазм – по всему телу разлилась волна, от которой занемели ноги, бедра, живот и даже губы. Это было крайне радостное открытие – оказывается, так просто и без особенных усилий можно испытывать такую классную штуку. Я стала мастурбировать регулярно, каждый день и по нескольку раз в день. Часто я притворялась, что сижу и делаю уроки, пока мама ходила туда-сюда по кухне и коридору, а сама вечерами напролет путешествовала пальцами в трусы. (И кстати, с возрастом я не стала мастурбировать меньше.)» Кто бы объяснил публике, почему далеко не первой молодости дамы непременно считают нужным совершенно одинаково рассказать о детской мастурбации в своем исполнении? Им кажется, что этот опыт выделяет их из всех прочих мастурбировавших в детстве, просто не настолько занудливых, чтобы писать от этом книги?

Впрочем, лучше о таком не спрашивать. Иначе придет толпа друзей и коллег дам не первых молодости и, путаясь в терминах, расскажет, отчего описания подросткового онанизма представляет собой отличительное качество талантливой литературы от неталантливой.

А чтобы нам не стало мутно и тошно при одной мысли о выборе между этими страстными и изящными писеводелами, авторки вроде Алины Витухновской валят в свои труды кучей те самые «индульгенции», и объясняют, как именно «делалось большое дело» – гениальность подменялась креативностью, а русская литература неврозом, но это ничего, это нормально: «Креативность против гениальности
…величие не работает на рейтинг, хотя и может формировать его (коммерческое величие). Безусловно, составитель рейтинга в нынешней социальной иерархии выше того, кто в этот рейтинг попадает (обслуги, культурных пролов)…
Русская литература как невроз
Циническим апофеозом совмещения тела и духа является история Иисуса Христа, одного из первых и широко растиражированных литературных персонажей, который воплощал собой „идеальное“ сочетание человеческого и метафизического. Но нужны ли современному миру и людям такие жертвы? Скажу „кощунственное“ – эти жертвы не нужны».

Критики по сию пору пыхтят, уговаривая публику, что та читает нечто новое: «…мистически-абсурдное безобразие… сопротивляется интеллектуализированной интерпретации… Здесь мы имеем дело с литературой, которой не случилось, которая не просто не превратилась в большое повествование, но сознательно уместила себя в малом жанре, подчеркивающем свое тяготение к протохудожественности», – вещает на радио «Свобода» Виктория Гендлина про вечного травматика (травматичку?) Аллу Горбунову. Подружки, из одной тусовки, из одной системы – ну как не порадеть родному человечку?

На фоне обещаний от одного критика, что мы вот-вот вернемся к протохудожественности, смешно смотрятся обещания другого, что это и есть «эволюция литературных конструкций» и «смена литературных элит». Вы бы уж координировали свой культурный-контркультурный GPS, господа хорошие, определяясь, эволюция нам предстоит или инволюция. А потом уж звали за собой в новую литературу и в новую парадигму. Если таковая вообще имеется. Тем более что вас вот-вот оцифруют и поставят в рамки согласно табели – не шелохнешься, а публика… публика в воображении своем уже проделала с вами всё то, что описал народно-сетевой поэт Яле Генда в 2018 году.

Художник: А. Данилов.