Девочка плачет, спонсор улетел

Наступило время возвращения наших перелетных диссидентов, борцов с милитаризмом и империализмом. Согласно данным Минцифры, немногие уехавшие решили надолго осесть за границей: глава Министерства цифрового развития Максут Шадаев заявил, что 80% уехавших из России сим-карт к настоящему моменту вернулись домой вместе со своими абонентами. Но это обычные люди, чей отъезд и возвращение не сопровождались шумихой.

Но некоторые прославились своим бегством, как не прославились бы никаким хорошим делом. Они словно та Юринесса Дора, которую создал на Пикабу весельчак-пользователь, чтобы высмеять штампы либеральной идеологии.

Недавно Meduza, купившись на нехитрый троллинг, взяла интервью у «шестнадцатилетней школьницы с активной жизненной позицией» (впоследствии Meduza интервью удалила, извинившись за публикацию слов выдуманного персонажа). Так Юринесса Дора стала поручиком Киже наших дней, реальнее многих живых людей — у нее появилась «сетевая судьба». Некоторые люди тоже получили «сетевую судьбу», при этом потеряв связь со всем и вся в реальности. Такова цена за резонанс, шумиху и активную позицию, которая на деле не твоя. А чья? Со стороны остается только догадываться.

Так, история Марины Овсянниковой — тележурналистки, которая устроила провокацию в прямом эфире Первого канала — на первый взгляд закончилась, и закончилась хорошо. Диссидентку-диверсантку приняло на работу немецкое издание Die Welt, хотя перед своей выходкой, по уверениям очевидцев, Овсянникова разговаривала по телефону с кем-то из британского посольства. Тем не менее, работу ей дали не островные медиа, а немецкие. Что вызвало возмущение… правильно, украинских беженцев, которые не любят даже своих соотечественников, если те работают на российские СМИ (и получают за это хорошие деньги!). А уж как они не любят россиян, которые там работают... Итак, в Берлине украинцы устроили протестную акцию у здания редакции Die Welt, требуя уволить Марину Овсянникову. Что издательство и проделало. Предателям не платит не только Рим. 

Недавно Овсянникова дала интервью иноСМИ «Холод», жалуясь, что «осталась бомжом, без дома. Дети мои в Москве, обнять их не могу. Я пока не возвращаюсь в Москву, но, конечно, намерена это сделать». Проблемы в семье журналистка объясняет почему-то не своим поведением, а поведением родных, шокированных ее поступками: «Диалог [с сыном] не получается, потому что его отец работает на RT, он промывает ему мозги со своей стороны. У сына сейчас такой непростой возраст — ему 17 лет — у них с отцом мужская солидарность, направленная против меня. Мама — предательница, разрушила всю жизнь нашу. А дочке 11 лет. Она каждый раз говорит, когда я звоню: “Мамочка, когда же ты вернёшься?” Я ей всё время отвечаю: через неделю, через неделю. И она говорит: “Мам, неделя прошла, а тебя всё нет”». Овсянникова оставляет за кадром тот момент, что сама бежала из страны, в буквальном смысле бросив собственных детей. Как им теперь доверять жене и матери? Во всех смыслах бывшей.

Разочарование, отторжение и одиночество — вот, собственно, и есть настоящий конец истории, а вовсе не «она уехала в прекрасную справедливую страну, где ей дали хорошую работу, хорошие деньги за ее правильный поступок, и она прожила там долгую счастливую жизнь». Примерно так же многие русские люди будут думать об «испуганных патриотах», мечущихся по заграницам в поисках хоть какой-нибудь работы, крова, стабильности.

Не на что надеяться и тем, кто сам себя убеждает: он борется за справедливость. А что берет деньги за эту борьбу — ну так надо же ему на что-то жить? Зато у него появляются новые друзья и единомышленники! Не появляются. «Заплативший за предательство однажды втопчет тебя в грязь», — сказал Альберт Швейцер.

У историй, которые как бы закончились, продолжения такого рода будут возникать и дальше. В прессе, например, появляются сообщения, что Чулпан Хаматова захотела вернуться. Но если Юринессам Дорам общественный резонанс дает подобие существования и даже место в человеческом социуме, то у людей, у которых всё это было, он может, наоборот, всё отнять.

Все помнят, как в феврале Хаматова эмигрировала в Латвию, как бойко рассказывала журналистам враки: «Если ты продолжаешь говорить, то начинаются очень страшные репрессии — я сейчас вижу это по своим коллегам. Люди отказываются вешать на фасад театра букву Z — их избивают. То есть это уже реальность. Людей не просто запугивают, а избивают. Я, сидя в Москве, не поддерживала. Это было не объявлено, конечно, официально, но после [малайзийского] Боинга мне, например, стало очевидно, что мы виноваты в этом и что мы подкармливаем сепаратистов, которые начали воевать в Донбассе».

Коллеги не одобрили ни хаматовское вранье, ни высказывания в духе: «К званию народной артистки никогда серьезно не относилась. Это какая-то бредятина, какой-то советский пережиток. Если отнимут, я отдам. Даже не знаю, что оно дает». Дорого обошлась Хаматовой ее резонансная «новая жизнь в свободном мире». Она стоила актрисе и публики, и репутации.

Сергей Никоненко: «Хаматова — набитая дура, а если получает деньги, то проститутка. Можно не только тело продавать, но и душу. И пошли они все в жо*пу со своей позицией. Россия без них проживет, а они без России — нет». Татьяна Васильева: «…она поступила как свинья, наевшись желудей досыта. Басня такая. Обожаемый человек, который играл все роли в “Современнике”, ей очень повезло... и плюнуть туда, где ей повезло, плюнуть на этот народ!» Иван Охлобыстин: «После отжима, подобно грязной тряпке, вражеским СМИ на предмет ужасов Мордора у нее начнется монотонная жизнь актрисы какого-нибудь русскоязычного прибалтийского театра, где, кстати, в труппах обычно большинство пророссийски настроенных актеров».

Вот и вышло так, как предрекал Иван Охлобыстин. Оттого Чулпан Хаматова хочет обратно: «Все очень дорого, а денег минимум. Уже замучили организаторы антироссийских митингов и акций, на которых надо выступать, демонстрируя лояльность. В части карьеры полный ноль». Что тут скажешь? Час расплаты всегда наступает внезапно.

Конечно, чувства пожелавших вернуться ни раскаянием, ни осознанием не назовешь. Просто стало трудно жить — перестали платить за предательство. Перестали продвигать по службе. Спонсоры обратили взор к другим предателям, посвежее, благо недостатка в них нет. И оказалось, что обещанная прекрасная судьба… закончилась. Началась совсем другая история, скучная и мрачная.

Между тем в России творческая прослойка с либеральными взглядами привыкла, что ей сходят с рук любые, в том числе и антироссийские высказывания и выходки. Это было для богемы естественно, как, впрочем, и жалобы на несвободу, цензуру, нарушение их прав и проч. В этом социально-информационном парадоксе «креаклы» прожили большую часть своей жизни. Но вот грянула специальная военная операция на Украине и полностью изменила смысл их действий: те оказались не данью модному вольнодумству, а клеветой и диффамацией. А потом пришла пора платить по счетам.

Возмущенная интеллигенция, сформировав пусть не Философский пароход (на который, напомню, пассажиров сажали насильно, грозя репрессиями и смертной казнью), а Русофобский паровоз (на который дорогая наша богема всходила добровольно, с гордым самоощущением «белого человека»), отправилась в дивный новый мир. Любая европейская (или не очень-то европейская) страна казалась лучше России. Пусть там в школе детей знакомят с тридцатью гендерами, зато не знакомят с запрещенной литературой, ибо в ней встречаются слова и мысли, не одобренные BLM и LGBTQIA. Пусть там обливают краской памятники великим людям, ходят факельные шествия, сумасшедшие наци нападают на русских людей на улице и в общественных местах висят объявления: «Русские не приветствуются». Ведь это царство справедливости и цивилизации!

Но вот сияние цивилизации померкло, и звезды захотели назад, туда, где они звезды, а не унылые обыватели, живущие на скромные доходы жизнью ничем не замечательных людей. Делающий шумные заявления, что он «готовит гениальное поколение для послепутинской России» Дмитрий Быков размечтался, беседуя с украинским журналистом Василием Зверевым: «В России два вида спорта — мечтать уехать и бояться вернуться. Я не боюсь возвращаться... Вернусь, не сомневайтесь! Совершенно не мыслю себе вечного пребывания за границей, хотя здесь жить спокойнее. Тут меньше чувствую себя виноватым... Думаю, радикальные перемены в России произойдут во второй половине текущего года, так что о возращении думаю с надеждой». 

Эпатажный рэпер Моргенштерн, как только его включили в список иностранных агентов, сразу же нанял адвоката и решил судиться с Минюстом. По мнению певца, ведомство несправедливо причислило его к списку персонажей, финансируемых из-за рубежа. О возвращении, похоже, задумывается даже он, чьи высказывания об отжившем свое праздновании Дня Победы возмутили многих.

Журналист, член Общественной палаты России Александр Малькевич полагает, в момент, когда России объявлена информационная война, усидеть на двух стульях невозможно: «Или ты за свою страну, против нацизма и фашизма, или ты за так называемый коллективный Запад — пожалуйста, живи, работай, но заяви об этом открыто. Но если ты при этом пользуешься благами этого государства, тогда ты должен будешь лишиться грантов, бюджетных подпиток, ассигнований и не можешь находиться на государевой службе в самом широком смысле этого слова, потому что тебя не устраивает политика этого государства».

Но самое главное — публика против. Она заняла на удивление жесткую позицию по отношению к уехавшим шумно, с резонансом, осуждением, а то и с клеветническими заявлениями. На что рассчитывали брильянтовые наши, плюя за спину на бывшую Родину? Уж, верно, не на триумфальное возвращение. И отчего мы должны принять их и простить? Им стало тяжело? А кому сейчас легко?