Мультмарафон

Опускается железный занавес, судя по всему, – с чем я и могу поздравить старшее поколение, а молодому только посочувствовать. Каково им, выросшим на западных либеральных идеях, с молоком матерей впитавших дух идолопоклонничества золотому тельцу – вдруг понять, что пластиковая культура потребления изжила себя? С ними еще придется работать и работать, перековывать и переделывать, учить, еще раз учить и подстегивать. 

Мне, как человеку старшего поколения – вот не думал, что доживу до дня, когда могу так говорить – очень интересно было наблюдать за гибелью советской школы мультипликации, гибелью ее под пятой шаблонных диснеевских сериалов – и некоторого возрождения последнее время. Ну, как возрождения. По крайне мере у нас появились мультфильмы, которые можно смотреть без явного отвращения, можно даже изредка пересматривать, улыбаясь. Которые могут похвастаться хорошей прорисовкой, естественностью, маленькими, но так мною любимыми акцентами, которые не заметны при просмотре, но без которых мультфильм лишится всего своего обаяния.
Итак, если брать историю, то Союзмульфильм начал свое существование в пику мышонку Микки. 
Отец народов вынул трубку из рта и сказал: нам надо сделать лучше. Кто-нибудь сомневался, что мы можем сделать не только так же, но гораздо лучше в те времена? Мне кажется, об этом даже не задумывались. Первые мультфильмы, еще черно-белые, несли мощный груз пропаганды – враждебность Америки ни для кого не была секретом никогда, а уж тем более сегодня.

С техникой не особо заморачивались – волшебство первых мультфильмов (не совсем первых, надо признать, а мультфильмов пятидесятых годов) зависит не только от художественных решений, но и от полного копирования человеческого движения. Не зря художников учили анатомии – закрадывалась мысль при просмотре.  Но для такого безупречного копирования сложнейшего механизма движений высокоразвитых существ требовалось нечто большее. Мой восторг слегка поутих, когда выяснилось, что это полное подобие, кинематографическая четкость жестов достигалась революционной на тот момент методикой эклер (как вкусно звучит) – когда рисунки накладывались на покадрово разложенную съемку актеров.
Потом появились художники-мультипликаторы, профессия со своими навыками и тонкостями, появились учителя и ученики, и надобность в копировании отпала, хотя менее трудоемким процесс создания мультфильма не стал – это по-прежнему тысячи повторяющихся рисунков, или кукол.
Я, кстати, не помню, была ли такая практика в западных странах с Америкой во главе? Не помню ни одного кукольного мультфильма. 

Одновременного с отказом от эклера (представляю, как закатывают глаза сладкоежки – как можно отказаться от эклера?) был дан курс на… раздиснеевание мультипликации. 
Наши творцы, видимо, почувствовали мертвящее дыхание потребительского рынка и унылость бесконечных шаблонных сериалов, которые давно уже выродились в совершенно тупое повторение одних и тех же приемов. Которые, совершенно очевидно, нравятся публике. 
Так или иначе, но курс был задан – и одновременно была, сознательно или нет, объявлена полная свобода творчества. Нет, некие установки довлели и над мультипликацией, но разве они были плохи? Что плохого, скажите, в дружбе, помощи, взаимовыручке, преодолении и победах? Чувстве локтя и понимании – ты не один, тебя не бросят?
И вот вам парадокс – в тоталитарном государстве, каким нашу страну до сих пор называют на Западе, расцвела невиданная доселе свобода творческого самовыражения. Посмотрите сами – нет ни одного похожего друг на друга мультфильма, у всех своя техника рисунка, свои куклы, непохожие друг на друга даже исполнением, у всех персонажей свои характеры, каким бы маленьким и проходным он не был. Да, я не ошибся – в мультфильмах на пятнадцать минут могли быть именно проходные персонажи со своей ролью и целью.
Это у нас. А что у нашего соперника – Диснея?

Опять же – если бы мне в восьмидесятые года сказали о теме этой статьи, я бы покрутил пальцем у виска, а может, даже обозвался бы. Ну, невозможно такое. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Такие славные мордашки, такие милые оленята, такие принцессы и золушки, ради которых можно жизнь отдать, не задумываясь. Или всю ее безуспешно искать подобие диснеевских героинь и героев. 
Да, никто не спорит – в чем американцы преуспели, так это в использовании человеческих слабостей и склонностей. Да, диснеевские художники умело рисовали именно то, что нравится широкой публике, мне в том числе. Это архетипические красотки и такие же стандартные красавцы.
Но, понимаете ли, пресытиться можно всем, даже халвой. Когда пришло понимание, что Белоснежки-Золушки-Рапунцели на одно лицо, открылось многое. И то, что на одну мелодию песни, и то, что даже движения одинаковые – есть небольшая разница лишь в костюмах.
Но в сороковых-шестидесятых годах Дисней еще пытался сохранить определенную художественность и даже попытки воспитать и донести какую-то мораль. У Тома был свой характер, и Джерри – свой. Они друг друга и любили, и ненавидели, изводили и подставляли, но при этом берегли. Потому что съест он мыша – а за кем бегать будет? 
И еще существовало чувство меры – вообще понятие для американцев несвойственное. Молодая нация бандитов и предателей (бандиты создали, предатели привели к расцвету) удержу не знает ни в чем. Ни в размерах машин, ни в самовосхвалении, ни в жадности, ни в предательстве, ни в патриотизме, ни в бандитизме. 
Что уж говорить о таком популярном бизнесе, как мультфильмы?

То есть Дисней и его сотрудники понимали, что Том может получить сковородкой по лбу, скосит глаза, отряхнется и побежит себе дальше, но вот если его каждые раз давить катком – это будет все-таки слегка перебор.
Нынешние владельцы брэнда этого не понимают или понимать не хотят. Они избавились от любой дидактики и от любого правдоподобия – мультфильм превратился в тупые злобные побегушки с набором любимых американцами штампов. 
Можно устроить для себя развлечение – посчитать количество штампов в каждой серии. Например, кот, упавший с лестницы, ложиться отдыхать как ни в чем не бывало.  Глаза выскакивают из орбит. Ноги пробуксовывают и убегают вперед. Дверь расплющивает в лепешку, удар по голове сжимает в какого-то карлика. Через большой палец надувают кулак. И так далее. Вроде – смешно. Наверное, смешно. Все триста пятьдесят тысяч серий очень смешно.
Причем даже ведущая студия поняла в итоге, что нельзя десятилетиями эксплуатировать одни и те же образы, и сделала попытки обновить их. Правда, достичь оригинальности даже нашего Чебурашки им не удалось. Ну что интересного: сделать квадратными пальцы, лапы и ноздри? Не, для диснеевцев это безумный подвиг сравни военному, но – некрасиво и неинтересно. 

И вот тут выясняется, что мало обрубить пальцы – нужно еще что-то добавлять в свои мультфильмы, но вот что? Художников, талантливых самобытных мастеров конвейер уничтожил, сценаристы способны работать лишь в одной парадигме – как их учил потребитель. 
А потребитель учит одной очень важной вещи – развлекательный ширпотреб нужен лишь для получаса. Потом его забывают ради следующего ширпотреба, это закон всех сериалов. 
То есть скучные гениальные злодеи скучно хотят уничтожить мир, а скучные герои им противостоят. Понятно, почему в чести поп-корн – смотреть на эту мутотень без жевания невозможно. Челюсти работают и создают иллюзию времени, потраченного не впустую.
Обязательный счастливый конец защищает зрителя от слишком нервных встрясок – то есть нервишки можно пощекотать, но несерьезно, все равно все будет хорошо. 
Максимум, чем можно заинтриговать зрителя, так это сюжетным поворотом. Скажем, бегемот должен рыгнуть, а он пукает. От неожиданности зритель давиться попкорном и получает катарсис, сам того не зная.
Сериалы рождают небрежность; никто не будет вкладывать душу (что-что?) в мультик, который забудется через три минуты после окончания. Грубо говоря, алмазы еще есть, но огранщики и шлифовальщики уже уходят в небытие. 
Вместе с ними дружными рядами в небытие уходят их произведения, которые задаром никому не нужны и не выдерживают конкуренции с цифровым мусором, который гигантским горами растет каждую секунду. 

Одновременно те мультфильмы, в которые их создатели вложили талант и мастерство (боюсь, что оба этих термина для молодого поколения потребуют отдельной развернутой статьи) живут десятилетия и переживут всех – и своих создателей, и много-много поколений потомков. 
Как? Почему? Естественно, я не знаю ответа. Я могу лишь догадываться, видеть какие-то намеки, которые приближают, как мне кажется, к пониманию этого феномена – советской мультипликации. Я не сомневаюсь, что впереди будут созданы диссертации и научные труды, в которых умные люди попытаются понять – так же, как и я – почему короткие рисованные или кукольные истории настолько вечны? Почему их хочется смотреть снова и снова? Как они пережили цунами торгашеского подхода к мультипликации?
Не знаю, смогу ли я полноценно противопоставить наши мультфильмы и американские. Из известных можно сравнить лишь «Маугли» и наш ответ Чемберлену – «Ну погоди!»
Тут можно делать буквально раскадровку – как у нас и как у них, сравнивать и сравнивать. 

На потом начнется тупик – как, скажите на милость, сравнить живое лицо с тремя масками? Это просто невозможно. Поэтому упор придется сделать все-таки на наши мультфильмы и некоторые зарубежные полнометражные ленты последних лет – на эти попытки освободиться от удушливого влияния Диснея стоит обратить внимание. 
Возможно, что наш мнимый геополитический проигрыш заставил западных мультипликаторов осознать: для получения народной любви можно использовать гораздо больше проявлений таланта, что личного, что командного, можно экспериментировать, самовыражение художника не затиснуто в курносые носики с квадратные челюсти.