Как гитлеровцы увязли на подступах к Кавказу

25 июля 1942 года началась кавказская оборонительная операция Красной Армии. Мощное наступление гитлеровцев, грозящее, в случае успеха, крупными неприятностями нашей обороне, захлебнулось. Причинами стало сочетание умелой и упорной обороны РККА и «головокружение от успехов» у Гитлера, заставившее распылить силы на разных направлениях.

Удара на южном фланге советское командование не ждало – наоборот: ожидались попытки гитлеровцев взять реванш за зимнее поражение под Москвой. Третий Рейх с каждым месяцем все больше задыхался от недостатка топливных ресурсов – в эпоху «войны моторов» нефть не зря стали называть «кровью войны». А сколь-нибудь значимые запасы «черного золота» Берлин мог получить лишь с румынских нефтепромыслов, которые все чаще стали подвергаться ударам стратегической авиации союзников по антигитлеровской коалиции.
Так что не зря Гитлер в июне 1942-го на совещании в Полтаве сказал, что если не удастся захватить нефть Майкопа и Грозного, то придется прекратить войну. Это оправданно вдвойне – нефть была нужна обеим сторонам.
Немаловажным побудительным фактором наступления немцев на Кавказ было и их желание «расшевелить» слишком уж нерешительного потенциального союзника Турцию, входившую (в виде тогда еще Османской империи) в Тройственный союз, противостоявший в Первой мировой войне странам Антанты. Правда, во Второй мировой турки, наученные горьким опытом (послевоенным распадом своей империи), предпочитали до последнего момента соблюдать нейтралитет. И даже относительно честно соблюдали условия подписанной ими в 1935 году Конвенции Монтре, не допуская военных кораблей нечерноморских стран в Черное море. Так что все, что гитлеровцы могли противопоставить советскому Черноморскому флоту – это катера, десантные баржи да небольшие подлодки, доставляемые в районы боевых действий по Дунаю.
Однако все это могло измениться в одночасье, если бы Гитлеру удалось бы захватить Кавказ и выйти к его черноморскому побережью. 27 турецких дивизий не зря стояли у южных границ СССР, даже одним фактом своего существования оттягивая на себя немалые силы сдерживания. А уж искушения примкнуть к победителю президент Иненю (преемник «отца» современной Турции, Кемаля Ататюрка) вряд ли бы сумел избежать. И тогда угроза гибели нависла бы и над Черноморским флотом, запертым в Черном море и лишенным всех береговых баз, и над всем обширным пространством между Черным и Каспийским морями.

***

Наступление в направлении Кавказа началось не сразу после неудачи с нашим наступлением под Харьковом в мае 42-го. Вначале гитлеровцы прорвали советскую оборону в излучине Дона, начали бои за Воронеж, 6-я армия Паулюса двинулись на Сталинград…
Бросок на юг противник начал 25 июля. Увы, первоначально это и было броском в прямом смысле слова – темпы продвижения немецких армий были весьма существенными. Пусть и не настолько, как в первые дни войны в Белоруссии, но, к примеру, 180 с лишним километров, разделяющие Ростов-на-Дону от Сальска, враг прошел за 6 дней, заняв город уже 31 июля. 
30 километров в сутки для обычной, а не моторизованной пехоты – это практически предел в режиме обычного марша, даже без сопутствующих боев. Больше, до 50 верст в день, могли в свое время проходить без потери боеспособности разве что тренированные чудо-богатыри Суворова, но и до, и после с ними в европейских армиях мало кто мог сравниться.
Фактически в эти дни речь шла о «падении» советского Южного фронта под командованием тогда еще генерала Малиновского, будущего министра обороны СССР при Хрущеве и Брежневе. Говорить даже об «организованном отходе», увы, не приходится. Впрочем, даже отход сопротивляющихся из последних сил советских дивизий позволил им сохранить хотя бы «костяк», командование и основу подразделений.
Никаких серьезных «оргвыводов» в отношении командования Южного фронта не последовало. В Ставке понимали: бойцы фронта сделали все, что могли. Увы, могли они на то время очень немногое, противостоя немецкой армаде из 170 тысяч человек, с преобладанием по орудиям – в 2,5 раза, танкам – в 9 раз, и по самолетам – почти в 8 раз. Причем, надо понимать, что это соотношение учитывает силы и средства всех советских подразделений на этом театре боевых действий, доля в которых войск собственно Южного фронта, изрядно потрепанных еще со времени нашего поражения под Харьковом во второй половине мая, была относительно небольшой.

Тем не менее, даже в поражении (пусть и не с полным фатальным разгромом) бойцов генерала Малиновского был весьма важный и очень положительный для нас стратегический момент. Гитлер, всегда мнивший себя «гениальным полководцем», после этого сполна отдался «шапкозакизакидательским настроениям» и решил, что наличных сил в его группировке, наступающей на Кавказ, будет слишком уж с большим запасом. А потому 30 июля отправил 4 танковую армию на помощь Паулюсу, войска которого все сильнее увязали в умелой обороне Сталинградского фронта. Тем самым уменьшилась мощь танкового «кулака» на Кубани минимум на треть.
Между тем Красная Армия к лету 42-го года приобрела очень весомые навыки в эффективной обороне против превосходящих сил врага. И формальный крах Южного фронта не имел решающего значения. Гитлеровцев ожидал второй стратегический эшелон советской обороны – Северо-Кавказский фронт под командованием маршала Буденного. Со свежими бойцами, сохраненным управлением подразделениями, запасами вооружения и боевой техники, сюда и влились отступавшие части РККА.
Правда, после поглощения Северо-Кавказским фронтом остатков фронта Южного новое соединение было оперативно разделено на две тактические группы – Приморскую (вблизи побережья) и Донскую, под непосредственным командованием, соответственно, Буденного и Малиновского. Слишком уж большой была протяженность линии объединенного фронта – почти тысяча километров…
Да, враг продолжал наступать, но темпы его продвижения все же замедлились. Ставрополь (тогда Ворошиловск) был захвачен 5 августа, Минводы – 10-го, Краснодар и Элиста – 12-го…

***

К первому из наиболее вожделенных нефтеносных районов, Майкопскому, гитлеровцы подошли 8 августа. Каково же было их разочарование, когда они не обнаружили) там ничего ценного! Нефти, бензина – ни литра, скважины – засыпаны, нефтеперегонные заводы – взорваны.
Забегая наперед, можно заметить, что к куда более «щедрым» месторождениям Грозного, а тем более Баку, врагу не удалось даже толком приблизиться. В связи с этим все чаще наблюдались трагикомические ситуации, когда машины снабжения расходовали для своих двигателей горючего больше, чем удавалось привезти на передовую, а для обеспечения особо важных тактических задач бензин нередко приходилось доставлять самолетами.    
Немалая заслуга в таком сокрушительном для врага «логистическо-топливном ударе» принадлежит формально гражданскому лицу – одному из «сталинских наркомов», главе наркомата нефтяной промышленности с 1944 года (в то время – замнаркому), в будущем – последнему главе Госплана СССР, Николаю Байбакову. Как не без юмора вспоминал этот крупнейший советский хозяйственник, перед отправкой на Кавказ, Сталин сказал ему: «Имейте в виду, если вы оставите немцам хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем». А после паузы добавил: «Но если вы уничтожите промыслы преждевременно, а немец их так и не захватит, и мы останемся без горючего, мы вас тоже расстреляем».
Сложно сказать, выполнил бы свою угрозу Верховный Главнокомандующий в случае серьезной ошибки своего, как сказали бы сейчас «спецпредставителя», но Николай Константинович выполнил поставленную задачу столь виртуозно, что повода проверить слова Вождя так и не оказалось. 

Хотя опасность подстерегала замнаркома не только в плане невыполнения важнейшего приказа. Так, однажды пилот чуть не посадил самолет на аэродром Армавира, куда уже прорвались немецкие танки. Байбакову пришлось навести на него наган и потребовать лететь на другой аэродром. Потом летчик повинился, дескать, хотел садиться, потому что в Армавире остались его жена и дочь… За такое полагался заслуженный расстрел, но чудом избежавший плена Николай Константинович настоял, чтобы виновному дали шанс, отправив в штрафбат.
А еще группе Байбакова после успешного уничтожения майкопских нефтемощностей пришлось несколько недель пробиваться с отступавшими красноармейцами по горным дорогам в Туапсе. Так что пока они лазали по горам, семье замнаркома даже успели отправить «похоронку».
Кроме того, громадной заслугой этого незаурядного специалиста явился выбор технологии надежного уничтожения нефтескважин. Англичане без задней мысли было предложили свою технологию, испробованную ими перед занятием японцами промыслов острова Борнео – с закидыванием в скважины мешков с цементом. Увы, проведенный Байбаковым опыт на небольшой, заброшенной скважине показал, что цемент «схватывает» ее далеко не всегда. Англичане после этого поняли, что они сами оставили японской армии почти нетронутые нефтепромыслы. Зато полутора десяткам тысяч немецких специалистов по нефтедобыче, ехавших в обозе наступающих на Кавказ армий Вермахта, так и не нашлось работы до самого конца боевых действий в этом регионе…

***   

Несмотря на падение темпов наступления, враг продолжал атаковать. Постепенно Красной Армией был потерян Таманский полуостров, большая часть Новороссийска, вражеские дивизии вклинились в перевалы Большого Кавказского хребта, военные альпинисты элитной горно-стрелковой дивизии «Эдельвейс» 21 августа подняли фашистский влаг на вершине Эльбруса…
Но дальше им продвинуться так и не удалось. Не удалось и прорваться и на прибрежную дорогу, ведущую к приморским городам Грузии. 
Ставка перебросила из Сибири свежие подкрепления, начали формироваться из спортсменов-альпинистов собственные горно-стрелковые части. После инспекционного визита в Грузию не просто члена Государственного комитета обороны, но и наркома внутренних дел Лаврентия Берии не только резко возрос порядок в тылу, но на особо важные перевалы в помощь бойцам РККА пришли и хорошо обученные и экипированные части Внутренних войск НКВД. 
В итоге на фоне все возрастающего упорного сопротивления наших войск вражеский натиск с каждым днем ослабевал все больше. Уже к середине осени на большинстве участков между противоборствующими сторонами началась «позиционная война» – без особого продвижения в ту или иную сторону. А советская сторона начала накапливать силы, чтобы с нового, 1943 года, начать решительное контрнаступление с целью освобождения оккупированных немцами районов Северного Кавказа и Кубани.

Художник: О. Фёдоров.