Освобождение Софии: выстраданный успех русской армии

4 января 1878 года в столицу Болгарии, вот уже больше пяти веков изнемогающей под османским владычеством, вошли войска генерала Гурко.

С формальной точки зрения, непосредственной битвы за Софию с длительной осадой и кровопролитными штурмами не было – турки заблаговременно оставили город. Проще говоря, бежали.
Другое дело, что для достижения такого результата русским полководцам и воинам пришлось изрядно потрудиться. Нечасто ведь в мировой военной истории враг без боя оставляет не просто важный город, но при этом несёт ещё и куда большие репутационные потери, оставляя противнику столицу крупной провинции своей империи.
Впрочем, и русской армии пришлось пройти до этой победы очень тернистый путь. Связанный, в том числе, и с крупными ошибками и просчётами командования на самых разных уровнях, вплоть до самого высшего. 
Пожалуй, основным таким просчётом была недооценка военной эффективности турецкой армии и, соответственно, недостаточное количество выставленных против неё на первом этапе русских войск. 
В самом деле, общая численность турецких воинов на Балканском театре боевых действий оценивается примерно в двести тысяч. Это, не считая иррегулярных частей, вроде тех же башибузуков, отличавшихся хоть и достаточно слабыми боевыми качествами, но оставившие по себе в истории кровавую память беспредельной жестокостью, особенно к безоружному населению.
К началу войны османское воинство, пока не были подтянуты резервы из Албании, Египта, других менее опасных для султана направлений, было не так велико. Но ведь и численность русской армии, приготовившейся в начале лета 1877 года форсировать Дунай, тоже не превышала 185 тысяч человек. Пусть даже с поддержкой нескольких десятков тысяч румынских солдат и болгарских ополченцев, до решающего тройного перевеса, требуемого тактическими наставлениями для успеха наступления, русской армии было всё-таки далековато.
Да и сам план кампании, разработанный в нашем Генштабе, был излишне оптимистичным. Он предусматривал быстрый прорыв атакующих русских корпусов к югу от среднего течения Дуная, где у турок не было значительных сил, к Адрианополю, и дальше – к Константинополю.
Между тем, по правому флангу нашей наступающей группировки, в районе Видина, находился довольно мощный ударный кулак турецкой армии под командованием бесспорно незаурядного военачальника Осман-паши, нависший над Сербией. А по левому флангу, вблизи побережья Чёрного моря находился так называемый «четырёхугольник крепостей» – Силистрия, Шумла, Варна, Рущук.
Мало того, что эти укрепления, построенные под руководством лучших западных инженеров-фортификаторов, были почти неприступными, так ещё в них был расквартирован стотысячный турецкий контингент. Его можно было снабжать по морю снаряжением и продовольствием, не боясь русского Черноморского флота. Последний к тому времени просто не успели восстановить после тяжёлого поражения в Крымской войне и соблюдавшегося почти 20 лет пункта Парижского соглашения 1856 года о запрете России иметь там флот.                     

Да и боеспособность османских военных оказалась выше, чем первоначально рассчитывали. По крайней мере, на первом этапе войны бегство с поля боя и сдача в плен среди них были довольно редким явлением.
Подготовка турок, хотя и уступала нашей, была вполне на уровне. В качестве инструкторов, выражаясь современным языком, выступали эмиссары «просвещённого Запада», в первую очередь, Британии. И лишь резкое изменение общественного мнения в Европе с осуждением турецких зверств при подавлении восстаний сербских и болгарских христиан в середине 70-х годов XIX века заставило Лондон временно воздержаться от прямой интервенции на стороне Константинополя. Тем более что «джентльмены» всегда и везде предпочитали при малейшей возможности воевать чужими руками, а Франции к тому времени, после тяжёлого поражения от немцев в 1872 году, было не до Балканского полуострова.
Тем не менее, этих самых «джентльменов» в турецкой армии хватало. Причём, не только в роли «военных советников». Как, например, так называемый Бекер-паша, более известный как британский майор Валентин Бейкер, решивший за несколько лет до этого сменить мундир командира английского полка на форму турецкого генерала. Правда, его новым хозяевам помощь новоявленного «паши» всё равно не помогла – в бою под Ташкисеном незадолго до освобождения Софии бойцы генерала Гурко быстро смяли оборону турок под командованием Бейкера. 
А уж в чисто техническом плане вооружение турецкой армии не только не уступало, но часто и превосходило соответствующие параметры армии российской. Конечно, позорной ситуации Крымской войны, когда британцы с французами могли стрелять из нарезных винтовок с 800 шагов (при этом получая ответный огонь из допотопных кремневых гладкоствольных ружей лишь с вчетверо меньшего расстояния), уже не было – наши солдаты имели винтовки Бердана. 
Но, опять же, берданки были однозарядными, а британские и американские винтовки у многих турок имели многозарядные магазины, что здорово помогало их владельцам обеспечивать большую скорострельность и плотность огня. К тому же косность руководящих чинов русской армии дошла до того, что на солдат налагали дисциплинарные взыскания за «избыточную» (больше 30 штук) трату патронов в бою.

В результате, первые успехи русской армии, форсировавшей в начале июня почти без потерь Дунай, вскоре сменились неудачами. К счастью, не поражениями в битвах, но чувствительными тактическими ошибками. Например, опозданием с занятием почти беззащитной Плевны войсками корпуса генерала Криденера вопреки не допускающему разночтений приказу командующего сделать это в кратчайшие сроки. Увы, то, что в конце июня почти удалось сделать силами одной-единственной казачьей сотни, едва не захватившей город, но отошедшей из-за сопротивления нескольких сотен турок, спустя неделю не получилось завершить и 7-тысячному русскому отряду. Ведь к Плевне с запада, из-под Видина на границе с Боснией и Герцеговиной, подошёл 17-тысячный корпус Осман-паши, позже доведённый до полусотни тысяч.

Летом последовало 3 штурма, но успеха русским войскам достигнуть так и не удалось. Началась осада Плевны, оттянувшая на себя почти 100-тысячную группировку русской армии. Из-за чего уже прошедшие балканские перевалы в направлении на Адрианополь и Константинополь части генерала Гурко оказалось просто нечем усилить. Так что в отдельных сообщениях генерала командованию временами звучало выражение «нам остаётся только героически погибнуть…»
С другой стороны, «сидение под Плевной», возможно, спасло наши наступающие войска от куда более крупной неприятности – флангового удара по их тылам сходящимися клиньями со стороны того же Осман-паши – с запада (если бы тот не поспешил к Плевне сразу) и крупной 100-тысячной группировки Восточной турецкой армии – с упоминавшегося выше «четырёхугольника крепостей». 
Могло получиться некое подобие того, что произошло весной 1942 года с частями Красной Армии под Харьковом. Когда их командование так увлеклось наступлением на такой близкий город, что не позаботилось укрепить фланги «изюмского выступа», который немцы не замедлили перерезать встречными ударами, замкнув кольцо окружения наших войск. 
К слову сказать, Восточная группировка турецкой армии сохранила свою боеспособность даже после того, как основные турецкие силы были практически разгромлены, прекратив сопротивление лишь в феврале 1878 года, а до этого не раз предпринимавшая опасные для русских корпусов атаки.
Только после трёх неудачных штурмов Плевны царь и его министры наконец приняли запоздалое решение увеличить численность наших войск в Болгарии. Правда, завершение мобилизации и переброски больше 100 тысяч новых воинов пришлось ждать до середины осени. А турецкий гарнизон Плевны держался до конца года, капитулировав лишь 20 декабря, после неудачной попытки прорыва осады. 

Лишь после этого русская армия получила возможность перейти от позиционно-оборонительной тактики к тактике наступательной, заодно и продемонстрировав всему миру уникальные качества своих бойцов и командиров.
Это массированное наступление было начато не просто посреди зимы, но и с использованием горных перевалов. При 20-градусном морозе, нередко сменяющимся ледяным дождём (с соответствующим превращением узких горных троп над пропастями в ледяной каток), и снегом по грудь.
От телег большей частью пришлось отказаться – снег такой глубины их просто останавливал, грузы тащили вручную. Пушки хоть и тянули упряжки волов и лошадей, но десяткам людей надо было страховать животных при крутых подъёмах и спусках. 
Ночевали тоже прямо в снегу, костры на сильном ветру разводить не удавалось, палатки, из-за их тяжести, решили не брать. Описан случай, когда утомлённый начавшимся 25 декабря длительным переходом генерал Гурко на привале заснул настолько крепким сном, что не почувствовал, как на его ноги случайно присел проходивший мимо солдат. Ведь ноги (как и почти всё тело) генерала, пусть и заботливо укутанного ординарцами в некое подобие спального мешка, в свою очередь были к утру засыпаны снегом настолько, что различить их под этим «покрывалом» даже вблизи было очень сложно. 
Вместо двух запланированных дней отряду Гурко потребовалось для покорения Балканского хребта вчетверо больше времени. Единственный плюс – турки то ли вообще не предполагали от русских такого с точки зрения обычной логики самоубийственного риска, то ли их солдаты просто физически не смогли выдержать суровых условий зимы в горах, находясь в заслонах на перевалах. 

Серьёзное сопротивление оккупанты смогли организовать лишь у горлышка перевала, соединявшегося с дорогой на Софию, у селения Ташкисен. Русские снова смогли удивить врагов, засевших в хорошо укреплённых редутах с пушками (под командованием упоминавшегося выше турко-британского генерала Бейкера), пойдя в атаку ночью с 30 на 31 декабря, сходу, по грудь в глубоком снегу. Турок сначала отбросили на вторую линию обороны, а потом, после точного попадания нашего снаряда во вражеский склад боеприпасов, обратили в беспорядочное бегство.
Стоит заметить, что кроме Западного отряда под началом генерала Гурко, практически одновременно Балканы перешёл и Южный отряд под командованием генерала Радецкого. Турецкое командование было дезориентировано, гадая о направлении главного удара и не зная, где сосредоточить свои основные силы. 
Именно в силу всех этих причин достаточно мощный 20-тысячный турецкий гарнизон Софии 4 января и покинул город без боя, решив не искушать судьбу в битве с русским военачальником, внушавшего врагам ужас своей доблестью и талантом полководца. 

До фактического прекращения основных боевых действий в Болгарии оставалось ещё 11 дней. Правда, лёгкими они для нас не были, враг огрызался хоть и из последних сил, но по-прежнему с немалым ожесточением. 
Переход нашей армии зимой через балканские перевалы до сих пор заслуженно сравнивают с эпическим переходом Суворова через Альпы – как символ несгибаемого боевого духа и мужества русских воинов на все времена. 

Художник: Н. Дмитриев-Оренбургский.