Простите, Пушкин попутал

Как пугает мировое сообщество русофобов, что к россиянам возвращается чувство принадлежности к единой культуре, к единому миро- и самосознанию, к гражданственности! Русофобы называют это имперскостью и рассказывают об этом явлении с паникой в голосе. А поскольку невежественных «ученых» среди них тьма-тьмущая, это выливается в такое позорище, как опус «Перечитывая русскую классику в тени войны на Украине» некой западной славистки и даже писательницы Элиф Батуман. «Она писала о таких предметах, как Эпиктет, навозные жуки, женская театральная группа турецкой деревни и история психологического тестирования». Большой широты специалист, короче.

Американский прозаик и критик Михаил Иоссель заявил, что статья Элиф Батуман во многом наивна. «Но она — плод искреннего заблуждения человека, влюбившегося однажды в русскую литературу и решившего, что можно понять страну через творения её писателей». Рука руку моет, мистер Иоссель. Ваша подзащитная глупа, безграмотна и ближе к идеям генерала Джорджа Паттона, чем сам Паттон, заявлявший: «Трудность с пониманием русских состоит в том, что мы не осознаем факта их принадлежности не к Европе, а к Азии, а потому они мыслят по-другому. Мы не способны понимать русских, как не можем понять китайцев или японцев, и, имея богатый опыт общения с ними, должен сказать, что у меня нет особого желания понимать их, если не считать понимания того, какое количество свинца и железа требуется для их истребления». Впрочем, примерно так же генерал говорил о евреях, сочувствуя гитлеровцам. Очень живописных воззрений был… патриот американский.

Вдобавок, Михаил Юрьевич, страну вполне можно понять через ее культуру, в том числе и через книги ее писателей. Если только писатель не манкурт и не пропагандист, что далеко не редкость для мигрантов из родной страны в заокеанское Эльдорадо.

Итак, Элиф Батуман взялась за русскую классическую литературу, то бишь за разоблачение в ней имперскости. В объемном тексте для журнала The New Yorker данная писательница роется в произведениях русской классики, словно курица зерно выискивая империализм, экспансионизм и всё самое вкусное, самое осуждаемое американской пропагандой. Попутно задавая не просто наивные, но откровенно олигофренические вопросы. Например, почему классика не уберегла Россию от конфликта с Украиной? Мысль, что Украина всегда была частью России, «исследовательницу» не посещает — да и откуда американской славистке знать историю объекта изучения? Ее истории не учили. Чему учили? Чему было выгодно.

Выпускница Гарварда и Стэнфорда, славистка, финалистка Пулитцеровской премии и американская писательница Элиф Батуман выпустила колонку «Перечитывая русскую классику в тени войны на Украине». Большая часть статьи нечитабельна и состоит из самолюбования. История о том, как авторка гладила шнурки, размышляя о высоком, а именно над пропагандистской риторикой типа «…его [Достоевского] романы содержали ту же экспансионистскую риторику, которая использовалась в пропаганде, оправдывающей российскую военную агрессию». Славист, не знающий, что существует пропаганда и контрпропаганда, а еще существует информация и дезинформация. И кого только в США не награждают титулами… Впрочем, в России и даже в СССР такие существа тоже нередко оказывались финалистами-специалистами. А последние десятилетия от них спасу не было ни в РФ, ни на Западе.

Старательная и малограмотная специалистка ищет в «Анне Карениной» и в «Евгении Онегине», в «Носе» Гоголя и в «Дневнике писателя» Достоевского экспансионизм, который путает с гражданственностью и патриотизмом. А поскольку русский патриотизм всегда ужасал и Европу, и Америку (не то что свой, американский), то и беспомощная в профессиональном плане мастерица психологического переноса тоже ужаснулась. То, чему англосаксы рукоплещут у Киплинга, непозволительно русскому писателю. Потому что он русский, God damn it!

Например, у Достоевского в «Дневнике писателя», как пишет Батуман, «были мрачные тирады о том, что православной России суждено объединить славянские народы и воссоздать Царство Христово на земле». Чем они так страшны, спрашивается, если британский гимн содержит слова «Правь, Британия, морями»? Англосаксам, значит, можно объявлять на весь мир свои пиратско-колониалистские планы, за которую ей немало попадало от стран, не желавших быть колониями — а славянам нельзя желать воссоздать Царство Христово? Мадам, некоторое ханжество позволительно скромным мещанкам, но не тем, кому вздумалось изображать из себя ученых дам.

«Оглядываясь назад, я определенно вижу связь с некоторыми элементами российской государственной пропаганды», — заговорщически отмечает писательница. Перелистывая пожелтевшие страницы «Преступления и наказания» Достоевского, она также заметила неладное в словах Родиона Раскольникова: «Я вспомнила теорию Раскольникова о том, что “необыкновенные” личности имеют право убивать других за “исполнение идеи”. Я поняла, что логика преступления Раскольникова была логикой империализма», — зато не поняла, что Раскольников не положительный герой, а преступник. И теория его сомнительна, с нею не согласен сам автор. Да, Батуман помнит, есть такой прием: «Любому, кто в романе Достоевского пускался в нечитабельные разглагольствования, через несколько страниц неизбежно противоречил другой разглагольствующий персонаж, придерживающийся противоположной точки зрения: техника, известная как диалогизм»… Экое хамство эта ваша американская славистика.

Диалогизм, впрочем, забалтывается, а Батуман становится тем, кем ей выгоднее: пропагандистом, лицемерным насквозь, не помнящим, что в каждом произведении американской литературы (не говоря уж о кинематографе) так или иначе поднимается тема необыкновенной личности и рамках дозволенности. Эх, Батуман, Батуман, как же можно так топорно лицемерить, пускай и в простенькой желтой статейке?

Заодно и у Пушкина, как пишет американка, встречаются «скрытые механизмы патриархата и экспансионизма». Возвратившись в Петербург из ссылки, Пушкин перестал критиковать русский престол и начал писать великодержавные оды, «прославляющие имперские захватнические действия царизма против соседних народов». А что пишет эта, прости Господи, славистка-аналитик, не оды ли Америке, всю жизнь воевавшей против народов всего мира и даже против своего собственного народа, коему Северная Америка принадлежала до переселенцев, преступников и изгоев? Это другое, да?

«”Отсель грозить мы будем шведу”, — размышляет Петр. Не то чтобы там не было ничего, что могло бы напомнить вам о Путине», — жирно намекает Батуман. Гражданка страны, где проживает четыре миллиона ветеранов войны, никогда не воевавших на своей территории. А на чьей — перечислить? Интересно, почему у таких батуманов-манкуртов сразу пропадает память, стоит им начать читать нотации России?

Сюжет «Анны Карениной», по ее мнению, начинается там, где заканчивается «Онегин»: безупречно одетая героиня выходит замуж за влиятельного империалиста. Отношение к военному генералу как к империалисту возможно лишь в том случае, если на свете существуют высшие военные чины, прошедшие через военные действия не за свою страну, а черт его знает зачем. Такое квипрокво вообще возможно? О военных людях эта особь хомо славистикус американус знает еще меньше, чем о русских женщинах позапрошлого века, их жизни и морали. Чего и ждать от американского ученого…

Также, по словам автора, «Кремль теперь использует творчество Гоголя как доказательство того, что Украина и Россия имеют единую культуру». О да, это просто ужасно — России, частью которой Малороссия была с момента своего появления, признавать очевидное! Да еще «использовать творчество Гоголя», полжизни проведшего в Петербурге, чтобы доказать, что русская и украинская культура имеют обширные области пересечения.

Но смешнее всего тот фрагмент, где Батуман поминает гоголевский «Нос»: майор Ковалев просыпается без носа и ищет его по всему Петербургу. «”Появляется персонаж в мундире и шляпе с плюмажем, обозначающей более высокий чин, чем у Ковалева. Это нос Ковалёва. — Разве вы не знаете, где ваше место? — удивляется Ковалев. — Разве вы не понимаете, что вы мой собственный нос!” Прочтите достаточно путинских речей, и отношение Ковалева к своему носу начнет звучать знакомо. Как смеет простой придаток маскироваться под независимую сущность? Какая жестокость отделять малороссийский нос от великорусского лица!» — пишет Батуман. Таким образом, в «Носе», как и во многих произведениях русской литературы, к которым возвращалась американка, «преобладают интересы империи», отмечает писательница.

Тут уж просто нельзя не спросить: бывают ли олигофрены шизофрениками? Кстати, это существо в курсе, что под ковалевским носом в повести подразумевается другой выдающийся орган мужского тела, лишение которого сразу ставит мужчину в положение жалкого изгоя, осмеянного обществом? Согласна ли Украина играть роль мужского полового органа, чтобы подтвердить теории странной ду… особы с другого конца света? Полагаю, до такой низости даже украинская пропаганда не опустится.

Тем более что подобная статье Батуман чушь в свое время уже использовалась для «исследования» некой доморощенной феминистской Школы литературных практик. «Кураторки» из нее представили проект «Камон, канон», где исследовали классическую литературу в контексте современности. Они попросили разношерстную публику, «журналисток, филологинь и специалисток по женской истории в литературе прокомментировать канонические произведения, используя современную оптику». 

Выхватив из лермонтовского текста реплику военного человека, получившего «два чина за дела против горцев»: «Ужасные бестии эти азиаты! Вы думаете, они помогают, что кричат? А черт их разберет, что они кричат? Быки-то их понимают; запрягите хоть двадцать, так коли они крикнут по-своему, быки все ни с места... Ужасные плуты! А что с них возьмешь?.. Любят деньги драть с проезжающих... Избаловали мошенников! Увидите, они еще с вас возьмут на водку. Уж я их знаю, меня не проведут!» — нам предлагают мнение… бота — из тех, что ищут в сетях признаки сексизма, расизма, фэтшейминга и черт знает каких еще поводов позапретительствовать.

Бот по поводу лермонтовской прозы рождает следующее: «В этом отрывке есть ксенофобия — предубеждение против людей другой национальности; также примениимо: маргинализация, этническая стереотипизация, колониальная оптика». И, похоже, собирается забанить Михаила нашего Юрьевича за нетолерантность. Так вот оно что! Эта Батуман — просто бот, реагирующий на определенные слова. И вразумление такого бота — пустое дело. Надо просто не обращать внимания на безмозглую… программу. А места, где ей дают слишком много воли обходить как дурнопахнущие.

Эй, господа американские слависты, не пора ли вам очистить ряды, а не покрывать дураков и дур, бормоча про наивность и влюбленность? Вам не стыдно за уровень своего, вежливо говоря, пропагандистского наукообразия, вытесняющего науку?