Счастливый генук по-русофобски

Одно время имя Лии Ахеджаковой тесно связывали с именем Людмилы Улицкой. И не только из-за общей для обеих дам застарелой русофобии, но и из-за спектакля «Мой внук Вениамин», с которого началась так называемая «отмена Ахеджаковой».

Кто только не заступался за ненавидящую Россию и русских актрису! Кто только не заявлял, что увольнять ее нельзя, потому что… потому что нельзя, вот. Ахеджакову не уволили, а всего лишь сняли ее спектакли с репертуара — но и увольняют актеров из театров сплошь и рядом. Если те страдают алкоголизмом, если срывают спектакли, если попадают в скандалы, если не востребованы в репертуаре, если слишком стары, чтобы выдерживать нагрузку, наконец. Вообще смена актеров — неприятная, но непременная часть театральной жизни. Зато теперь эту часть легко можно списать на политические происки «путинского режима». Кошка бросила котят — это Путин виноват.

Людмила Улицкая мечтает о полном разоблачении президента России божественными, надо понимать, силами: «Он [Путин] станет персонажем анекдотов. Я думаю, что его будущее — это. Если не зальет сильно кровью сегодняшний свой день. Потому что это тоже не исключено. Все-таки надо сказать, что до сих пор он был достаточно травояден. Все-таки тюремных преследований такого масштаба как было в 37-м году, он не допустил пока. Посмотрим, как будет развиваться его политическая деятельность по мере того, как популярность его падает. А она падает вне всякого сомнения».

Кажется, перед нами хрестоматийный случай проекции: ведь популярность «той Люси» Улицкой падает. И однажды упадет совсем, потому что невозможно больше скроллить единообразные любовно-страдательные линии, «молекулы пота Тенгиза», над коими уныло причитают неразличимые героини и потасканные, словно бабкин салоп, герои. Увы, мадам, с десятилетиями всё это не превратилось ни в раритет, ни в винтаж, а просто-напросто стало рухлядью. Вас обманули тусовка и полторы тысячи ваших поклонников.

«Писательница Людмила Улицкая дала интервью украинскому изданию “Обозреватель”. Почти каждая строчка откровений Улицкой о России пропитана лютой ненавистью, которую писательница, очевидно, считает своей “особой любовью» к стране”», — пишет издание «Брянские новости». А еще интервью дышит какой-то старческой мелочностью: как вы посмели изменить знакомый мне ландшафт?! Да вот так, бабуля, не трепетать же над вашими воспоминаниями полувековой давности. Люди все-таки живут, а не доживают, как некоторые.

Отвечая на вопрос о посещении Крыма, в интервью «Обозревателю» Улицкая заявила, что была там в 2014 году и больше туда не поедет, так как в Судаке забетонировали речку, которую она помнит с детства. По ее мнению, варварское отношение к Крыму «было проявлено советскими, украинскими и российскими властями, и татарами тоже». Улицкая также твердит о предсказуемости российского руководства: по ее словам, во главе России стоит человек, «воспитанный в рамках самой кошмарной организации, которая есть», и ничего иного ждать не приходится. «Да, мне не нравится его популярность, мне не нравится, что его так много людей поддерживает, кстати, сейчас стало гораздо меньше. Мне не нравится та политическая линия, которую он реализует», — заявила Улицкая, рассуждая о президенте Владимире Путине. А он и не обязан вам ничем, «Люся». Он хорошо делает свою работу — а вы предаете страну, которая назначила вас писателем. Ей-Богу, не знаю за что.

Пообещав россиянам массовые расстрелы, как в 1905 году, вспомнив Немцова, убитого «у стен Кремля» (но забыв упомянуть кем и за что), напоследок, разумеется, «Люся» заявила, что Россия должна извиняться перед Украиной. Тому же «Обозревателю» Ахеджакова заявила, что, российский президент ответственен за все происходящее в стране. Также она вспомнила про «расстрел напротив Кремля» Бориса Немцова, коснулась убийств Политковской, Щекочихина, Старовойтовой, Эстемировой и Юшенкова. Ахеджакова заявила, что ей импонируют немцы, которые до сих пор извиняются за вторую мировую войну (ну да, как же). Она мечтает, что оппозиционерка Любовь Соболь станет главой российского правительства, а студент Егор Жуков, которого отправили под домашний арест по обвинению в экстремизме, «может, будет» президентом. 

Как при таком сходстве воззрений не слиться в экстазе с актрисой, льющей помои на Россию — но желающей здесь выступать и получать за выступления денежки?

Каким образом могут мстить нашей стране люди, у которых нет ни власти, ни денег, чтобы реально навредить объекту своей ненависти? Только оболванив как можно больше людей, воспользовавшись своей дутой и/или давно миновавшей славой. 84-летняя актриса Лия Ахеджакова играла в пьесе 80-летней «Люси» Улицкой «Мой внук Вениамин» — и обе ухитрились создать у публики впечатление, что это «легкая, добрая комедия». Где там легкость, где доброта — неведомо.

Сюжет выстроен вокруг адского чудовища (говорю не понаслышке) — деспотичной еврейской мамаши, желающей во что бы то ни стало женить сына на еврейке. Еврейские мамы, как известно, уверены, что нельзя считать зародыш жизнеспособным после окончания института. Но эта мама производит впечатление куда более, мягко говоря, требовательной. «Он же патологический тип! С чего он начал? В шестнадцать лет спутался с Лидкой, и десять лет я не могла его отодрать. Ты бы её видела! Старуха! Ей было двадцать пять, и она дважды была замужем. А уродка... Глаза как блюдца и вот такая голова, и ростом как пожарная лестница. Лёвушка ей понадобился! Бессовестная! Теперь берем дальше. Только с ней распутался, я думаю, слава Богу! Нет, не слава Богу! Он же патологический тип! Опять нашел себе старуху! И теперь, когда я нашла ему такую невесту, он убежал! Если он не выполнит моей воли, он мне не сын! Всё! Генук!»

Что за невестку нашла мама? Сироту из неведомых дребеней, которая ценна исключительно тем, что еврейка, а не шикса. Привезла будущую невестку будто жертвенную овцу, поставила взрослого сына перед фактом, что он женится на неизвестной девице — и разгневалась, когда сынок сбежал вскоре после регистрации в ЗАГСе. Я бы на его месте сбежала сразу после первых инсинуаций в адрес Лидки. Мать не должна решать, с кем будет спать ее сын — это патология, комплекс Федры в запущенной форме и проявленная склонность к психологическому насилию.

Но Эсфирь уверена, что не консуммированный брак между незнакомыми людьми лучше, чем женитьба по доброй воле. Сонечка же еврейка! Показывая той семейный альбом, Эсфирь бубнит, что генеалогическое древо у евреев лучше, чем у королей: «Какие короли? Какие цари? У них знаешь, сколько всего намешено. А мы по прямой линии. От Адама. Избранный народ, доченька!» Куда там каким-то шиксам, которые любы ее Лёвушке. Жалкие смески!

Это всё можно было бы представить как еврейскую самоиронию (которой у моих соплеменников больше, чем у многих народов) — но попутно Улицкая усердно представляет русских быдлом, подлецами, антисемитами. Русский персонаж — некий Витя, от которого привозная невестка оказывается беременна, не отказывается жениться на случайной возлюбленной — но немедленно заводит с Сонечкой разговор, лишивший будущего их ребенка шанса быть с отцом.

«— Распишемся и поедем к моей матери. Вот она обалдеет! А бабка моя вообще с ума сойдет! Она ваших ужасно как не любит!
— Кого не любит?
— Да евреев она не любит.
— Правда?
— Да что ты так испугалась, плевать на неё. Мне-то всё равно. Я тебя знаю, ты девчонка хорошая, хоть и еврейка.
— Я вообще-то не совсем еврейка. Меня мама из детдома взяла. Но мама моя была еврейка. Ты объясни мне, что ты имеешь против евреев?
— Тьфу ты! Хорошо, могу объяснить! Пожалуйста! Потому что евреи хитрые, ищут, где бы лучше устроиться, чтобы поменьше работать и побольше загребать. А Лёва твой в лаборатории, на чистенькой работе триста рублей загребает. Они сидят, как тараканы в теплом местечке. Поняла теперь?
— Вить, ты говоришь что-то не то про легкую еврейскую работу. Моя мама всю жизнь за сто рублей в музыкальной школе работала. С утра до ночи. И Эсфирь Львовна не на легкой работе… и тетя Лиза. Нет, Витя, нет.
— Да ладно, брось ты! Меня эта тема вообще не интересует, я же тебе сразу сказал, мне всё равно.
— Я пошла, Вить. Меня тошнит.
— Куда ты? Сонь, что с тобой? Тебе плохо?
— Да. Плохо. Уходи, Витя, и больше не приходи».

Итак, Витя плохой, хотя ему тема антисемитизма неинтересна, Соня ему нравится, за ребенка он готов отвечать, от мамы и бабушки отобьемся, ничего, Сонь, проживем. Он плохой, не то что Лёвушка, расписавшийся с Соней и тут же сваливший в туманную даль — лишь бы не ссориться с мамашей. Вот такой менталитет у Людмилы Улицкой: в русском глазу соринку видим, в еврейском бревна не замечаем. Зато Эсфирь готова простить хорошей девочке Сонечке и то, что она приемная, а значит, неизвестно каких кровей, и то, что она беременна Бог весть от кого, и что Лёвушка, удравший от вынужденной женитьбы, уже потребовал развода, чтобы жениться по собственному выбору. Всё неважно! Эсфирь найдет беременной Соне хорошего еврейского мальчика в мужья и назовет внука Вениамином!

Почему-то этот финал воспринимается как благополучный — и положительный для репутации Эсфири. Которой, как оказалось, не нужны домочадцы — ей нужны рабы, которыми она сможет распоряжаться как ей угодно. Главное, чтобы те не сбежали вовремя из-под ее душной заботы и позволили скрещивать себя с тем, кто понравился хозяйке. Иначе «генук!» — она их возненавидит. Как «Люся» возненавидела русских.

Рассказывает теперь, что она «всю свою жизнь, сколько себя помню, находилась в конфронтации с властью. Начиная со школьных лет. Я была ей противником. Я подписывала все возможные петиции, обращения, письма». Попутно признаваясь, что ей противна «вообще власть как таковая», что не помешало Улицкой стать офицером ордена Почетного легиона, а до того всю жизнь зарабатывать на русской публике при советской власти.

Улицкая вообще любит наврать и напутать, как та самая Эсфирь из ее пьесы. Патологическая русофобия сжигает ей последние серые клетки, а изо рта струится чушь в духе ее героини: «то, что происходит сегодня в России, — это возврат к архаике», «страна, которая выбрала себе в качестве лидера человека из секретных служб, обречена», в России больше женщин, потому что мужчин уносит исключительно «война, тюрьма и алкоголизм», браков у россиян нормальных нет, «русская женщина привыкла жить без поддержки мужчины» — ну да, ведь это «Вити» бросают невест у алтаря, лишь бы угодить мамашам, а не Лёвушки...

И вот эту сладкую парочку — Лию и «Люсю», переворачивающую элементарное с ног на голову, российская самопровозглашенная интеллигенция пытается преподнести как жертв «архаического режима». Потому что никто не считает нужным вглядеться в суть подобных пьес, в направленность «маловысокохудожественной» творческой деятельности их авторов.

Русский народ добр, жалостлив, доверчив, внушаем. Этим и пользуются лии-люси и им подобные, внушая публике, что в пьесе, где всё лживо, подло и унизительно, а самый адекватный и, по большому счету, порядочный человек — русский, потому и представлен подлецом и дебилом — в этом цирке уродов всё прекрасно. Русского негодяя, который всего лишь пересказывает слова своей родни (ничуть не более оскорбительные, чем слова главной героини в адрес тех же русских) мы изгоним, тупую овцу Сонечку отдадим тому, на кого укажет посторонняя для девицы старуха, про настоящего отца Сонечкиному агнцу не скажем — и вот вам образцовый финал. Счастливый генук!

Может, пора уже начать думать своей головой, дорогая публика?

Художник: И. Бабиченко.