«Пропал без вести…»

22 июня – начало Великой Отечественной войны.

Сколько их, солдат Великой Отечественной, навеки осталось в сырой земле далеко от родных мест! Кто-то похоронен по христианским обычаям, кто-то лежит в братской могиле, а кто-то и вовсе пропал без вести. Что может быть страшнее этой короткой фразы для тех, кто ждал и любил сгинувшего бойца! Нет могилы, на которую можно положить цветы и оплакать родного, любимого, ушедшего навсегда. Неизвестность намного тяжелее похоронки.

Мы не погибли, мы просто ушли,
Просто ушли в небеса.
На безымянных высотах земли,
Наши слышны голоса…

«Двадцать второго июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нам объявили, что началася война…» Эти строки из ныне забытой песни пришли на память ранним утром. Восемьдесят два года назад 22 июня именно ранним утром на солдат и офицеров Красной Армии обрушился удар гитлеровцев. 

Эта фотография – единственная в нашей семье. Датирована она началом 1941-го года и прислал ее из Брест-Литовска мой дядя Сергей. В 1941-м году он заканчивал службу в Брестской крепости и должен был вернуться в родное украинское село Ново-Алексеевка. Но 22 июня 1941 началась Великая Отечественная война. И первый удар приняла на себя Брестская крепость. Впервые страна узнала о подвиге защитников Бреста только в 1942-м году. Газета «Красная звезда» напечатала выдержки из переведенного на русский язык «Боевого донесения о занятии Брест – Литовска». Документ этот нашли в архиве фашистского штаба 45-й пехотной дивизии, разбитой нашими войсками в районе Орла. Вот несколько строк из документа: «Ошеломляющее наступление на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови. Русские в Брест-Литовске дрались исключительно настойчиво и упорно, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению». Это – слова врага.

А через два года, летом 44-го, наши войска вошли в Брест. И старые камни заговорили языком защитников твердыни, ставшей первым предвестником мая 1945-го, символом несгибаемой воли защитников нашей Родины. Окруженная плотным вражеским кольцом, отрезанная от всего мира в первые же часы войны, лишенная всякой информации крепость упорно пробивалась в эфир к своим. Пробивалась через грохот разрывов, через гортанную, лающую речь врага, торжествующие марши, рука радиста без устали отстукивала позывные крепости. А в ответ – ни строчки. И тогда по приказу комиссара Фокина крепость заговорила открытым текстом: «Услышь, Родина!» Отправляя на прорыв группу, начальник девятой погранзаставы лейтенант Андрей Кижеватов как боевой приказ отдал бойцам команду – «выжить»:
– Приказываю жить. Чтобы уничтожить врага, чтобы рассказать о наших боевых товарищах, которые лежат здесь, под развалинами.
Ушли на прорыв 120 обожженных войной солдат. Но только девять из них выбрались из крепости.

Я не знаю, где похоронен мой дядя. На все многочисленные запросы в архивы, Красный Крест и другие инстанции мы получали ответ: «Пропал без вести в первые дни войны...» Не знают могил и многие другие родственники тех, кто стал заслоном гитлеровцам в июне 1941 года в Брест-Литовске. Такова жестокость первых дней войны. Потому даже через десятилетия и сегодня приезжаем мы в Брестскую крепость. Приезжаем, как на свидание. Приходим на мемориальное кладбище, где на многочисленных надгробиях лишь одна-единственная надпись: «неизвестный». Они, защитники Брест-Литовска, не знали, как не знали и брестские пограничники, что в планах гитлеровских генералов им на жизнь отведено только полчаса: должны были за это время быть уничтожены и сломлены все сторожевые пограничные посты на трехтысячекилометровой западной границе. А граница приняла бой. Сражалась каждым окопом, каждым дотом, каждой высоткой. Сражалась и день, и второй, и третий, нарушая все планы врага. Стреляла Брестская крепость. Мучась от жажды, голода, истекая кровью – стреляла. Не полчаса – более месяца держала около себя вражеские дивизии.

Говорят, строители крепости знали особый секрет кирпичной кладки. Потому и не брали ее снаряды, отскакивали пули. Когда держишь в руках оплавленный кирпич со стен крепости, веришь в этот секрет строителей. И все же не стены сделали ее неприступной цитаделью. Была и другая тайна, которую до самого конца так и не поняли гитлеровские вояки. Ее знал солдат, слабеющей рукой высекающий под пулями слова клятвы; «Умрем, но из крепости не уйдем…» Ее знал майор Гаврилов, принявший свой последний бой в одном из капониров крепости на 32-й день войны. И ее знал неизвестный пулеметчик, отстреливающийся до последнего патрона на перекрестке двух дорог. Подступы к нему были устланы трупами в серо-зеленых мундирах. Даже враги поразились такой стойкости – немецкий офицер приказал похоронить бойца с воинскими почестями. Имя пограничника осталось неизвестным, рассказ о нем передавали местные жители из уст в уста. Так и донесли до Победы. А в чьей-то семье и сейчас хранится сообщение: «Ваш сын пропал без вести...»
Длительное время, пытаясь отыскать однополчан своего дяди, я собирал воспоминания защитников крепости о пережитом. Вот лишь некоторые из них. Турсун Хадиров, рядовой, пулеметчик: «Немецкая пехота вновь пошла в атаку. Выбрав мест поудобнее, за пулемет лег командир Хорьков, я – рядом с ним, вместо второго номера. Под прикрытием огня этого пулемета, с кавалерийскими клинками, карабинами без штыков, винтовками и автоматами почти без патронов, наши ринулись на врага. Многие пали в этой схватке смертью храбрых. Но и фашистов было перебито немало».

Старшина Александр Дурасов: «Два бойца ушедших за водой, не вернулись. Пули настигли их, когда они с полными котелками ползли назад. Санитар сам согласился пойти за водой. Это был высокий, худой боец. Он молча взял котелок и вышел, провожаемый полусотней воспаленных, лихорадочно блестящих глаз. Через 15 минут он вернулся с драгоценной влагой. Это был счастливый человек. В ту ночь он ходил шесть раз и остался жить».

Герой Советского Союза Петр Гаврилов: «Солдат приказал выкатить орудие на открытую позицию и повел стрельбу примой наводкой. Он подбил три вражеских танка и, сраженный пулей, упал на землю. Я приказал начальнику штаба составить приказ о посмертном представлении к званию Героя Советского Союза на отважного бойца. Все документы тех дней, конечно, погибли, и я сейчас так жалею, что не запомнил фамилию…»

Теперь о защитниках Брестской крепости написаны книги. Поставлены фильмы. А сколько еще неизвестных страниц! Кто назовет имена тех 26 героев, что сражались в укреплении форта Граф Брег? Осенью 1957 года нашли их останки. Солдаты пали в бою: руки сжимали оружие, саперные лопатки. Кто тот солдат, что в один из дней шесть раз ходил за водой и остался в тот день жив? Кто был тот артиллерист, которого вспоминает командир полка Гаврилов?

Общая цифра безвозвратных потерь РККА и РККФ, установленная документально, составляет 8 млн. 668,4 тыс. человек. В нее по объективным причинам (не было учета) не включены потери военизированных формирований различных гражданских ведомств, ряда соединений и частей народного ополчения, истребительных отрядов и батальонов городов и районов, а также потери партизан и подпольщиков. Но они, наряду со всеми другими, вошли в общий трагический баланс – 26,6 млн. человек. Несколько миллионов из этого списка – без вести пропавшие. Или, как пел Владимир Высоцкий, «без вести павшие..». В социальной сети есть группы с темами «Пропавшие без вести. Вспомним всех поименно», фотоальбомы «Только он не вернулся из боя». Родственники, несмотря на прошедшие десятилетия, продолжают искать пропавших без вести.
Великий полководец России Александр Васильевич Суворов говорил: «Война заканчивается тогда, когда погребены останки последнего солдата». Так что для меня лично Великая Отечественная продолжается…

Художник: А. Кучерявенко.