Рассказы

Святая ложь (из цикла «Украинские хроники»)

Вечером Сухов прошёл траншеей к блиндажу, заглянул внутрь. Сидевший у топчана Медик затылком почувствовал взгляд, оглянулся, без слов поднялся и вышел наружу.
– Как он? – спросил Сухов.
– Плохо, – ответил Медик.
Бурят умирал уже вторые сутки. Умирал тяжело, мучительно. Все знали, что он умрёт, и все знали, что сделать ничего нельзя: отряд бился в глубоком окружении. 
Из блиндажа донёсся стон боли и муки.
– Я делаю всё, что могу, – виновато сказал Медик, опустив глаза, в ответ на молчаливый вопрос Сухова, – но у меня ничего нет. Ничего! Аптечка давно пустая, у ребят тоже уже всё выгреб. Я могу только сидеть рядом и смотреть как он мучается и умирает.
– Бортник готовит прорыв, но ему нужны ещё минимум сутки, – сказал Сухов.
– Сутки Бурят не проживёт. 
Сухов достал сигарету, помял её в пальцах и отдал Медику, а сам спустился в блиндаж, подошёл к топчану умирающего, присел на край.
Бурят открыл глаза, повернул голову, губы его задрожали:
– Командир, я жить хочу! Жить!
Сухов взял его за руку:
– Ну, ну, чего ты? Ты же боевой бурят, которых всё ВСУ боится! Боевой бурят не должен раскисать! Держи марку!
– Я же говорил: я не бурят, я казах, – слабо улыбнулся раненый.
– Был казах, а стал Бурят. И прекратить эти упаднические настроения! Ты ещё сто лет проживёшь, вернёшься домой, найдёшь себе невесту, на твоей свадьбе гульнём, детей твоих крестить будем!
– У меня уже есть девушка. Айгуль.
– Ая-яй! У Бурята, оказывается, есть невеста, а он об этом никому ни гу-гу!
Сухов сжал руку Бурята:
– Бортник готовит деблокаду. Он мужик напористый, обязательно прорвётся. Быстренько доставим тебя в госпиталь, будешь как новенький. Только потерпи немного. Совсем немного.
– Потерплю, – Бурят закрыл глаза.
Сухов поднялся, вышел наружу. Медик стоял у входа и «добивал» сигарету.
– Когда? – спросил Сухов.
– Ещё часов 8–10, – ответил Медик, стараясь не глядеть на Сухова.

Утром Сухов увидел идущего по траншее в его сторону Медика и понял: «Отмучился Бурят».
А скоро загрохотала артиллерия: это Бортник прорывал кольцо.

***

Дверь открылась, и в палату заглянула симпатичная медсестра:
– Сухов, к Вам посетительница.
Сосед Сухова по палате поднялся с кровати и, опираясь на костыль, запрыгал к двери.
– Опять к этому Сухову посетительница. Бабник ты, Сухов! Казанова! 
– Иди, иди, недострелённый. Не мешай людям общаться.
Сосед открыл дверь, пропустил вошедшую в палату девушку и, перед тем как выйти, из-за спины вошедшей хитро улыбнулся Сухову, подняв большой палец.
Девушка подошла к его койке и села на табуретку. Круглое лицо, чёрные волосы, брови вразлёт, раскосые глаза – классическая азиатка. 
Сухов сразу понял, кто это:
– Айгуль? Кайрат много рассказывал о Вас. Как он любит Вас, о скорой свадьбе, какой он построит большой дом для своей семьи и как много у вас будет детей.
Девушка закрыла лицо руками и разрыдалась. 
Сухов повернулся на койке, наполнил минералкой пластмассовый стаканчик, подал девушке.
Айгуль сделала глоток, второй. 
– Понимаете, он мне ничего такого никогда не говорил. Никогда. Почему?
– Не знаю. Но он любил Вас. Очень. Каждый день рассказывал о Вас, – уверенно повторил Сухов.
Девушка сделал ещё глоток.
– Со мной отказываются говорить, ведь по документам я ему никто. Я знаю, Вы были там с ним. Как это было? Как случилось? Как он погиб? Я должна знать. Скажите!
Сухов смотрел в молящие красные от слёз глаза. 
«Почти трое суток... мучился так, что смотреть было страшно... обезболивающих не было... и ничего, ничего нельзя было сделать!» 
И Сухов ответил:
– Снайпер. Пуля в висок. Он умер мгновенно.

«Телега» сопротивления (из цикла «Украинские хроники»)

В телеграмм-канал сообщества пришло сообщение:

«Здравствуйте! Г. Николаев, проспект Героев Сталинграда. Нацисты в сторону Ингульского моста на грузовой машине повезли большую пушку с длинным дулом. В сторону Киевской трассы прошли 4 бензовоза, один накрыт маскировочной сеткой, наверху характерные масляные пятна». (1)
Это было одно из 64 сообщений, пришедших в тот день. Сообщения шли со всех концов Украины: с востока, с центральных и даже из её западных областей.
– Что скажешь? – сидевший за монитором человек, не поворачивая головы, спросил сидевшего рядом.
– «С длинным дулом» – скорее всего гаубица 777. Везли через мост в город. Ремонт? Вряд ли, тогда везли бы сразу несколько, – вслух размышлял собеседник, – значит, на позицию. Вопрос куда? Херсон? Тогда повезли бы по объездной, не заезжая в Соляные. Скорее всего, везли в сторону Галициновки.
– Резонно, – кинул головой первый и сделал запись в лежавшем на столе листке бумаги, – теперь бензовозы. Вопрос первый: где их заливали? Сергей?
– Если везли из города, значит вагоны пришли, но скорее всего притянули баржу, на 61-го Коммунара (2) пару раз большая баржа заходила, – подал голос сидевший на подоконнике с банкой пива молодой человек.
– Надо узнать точно.
– Сделаем, – сидевший на подоконнике допил пиво, спрыгнул с подоконника, не целясь кинул банку в стоявшую в дальнем углу мусорную корзину – и попал.
– Вопрос второй: куда пошли бензовозы? Еланец или Вознесенск? Влад, надо проследить.
– Уже, – третий сидевший за столом оторвался от смартфона.
– Что «уже»?
– Уже разослал сообщения в Елец и Вознесенск.
– Хорошо. Пошли дальше. «Четыре машины с солдатами проследовали через Новополтавку…»
Нацисты ехали на фронт – а вслед за ними летели сообщения: писали таксисты и бармены придорожных кафе, стоявшие на трассе гаишники и заправщики АЗС, работники «Укрзалізницi» и портовые рабочие. Каждый что-то видел, что-то слышал. А за сотни километров от них четыре человека читали их сообщения и собирали из десятков кусочков цельную картину, информация шла дальше, чтобы через день или два в порт прилетела «герань», чтобы в небе над позицией орудия, только-только прибывшего сюда, уже висел дрон – не успеют артиллеристы расчехлиться, как прилетит «ланцет» и уничтожит гаубицу вместе с расчётом. Будут гореть бензовозы, будет тонуть баржа, будут взрываться склады, будут хоронить нациков, ехавших на фронт, но так и не доехавших туда. 
«Телега» сопротивления медленно вращала свои колёса, давя технику и живую силу ВСУ, приближая тем самым победу. 

Здравый смысл 

– Не стреляй! Я сдаюсь! – ВСУшник отбросил автомат и высоко поднял руки.
Это было его ошибкой: рукава камуфляжа спустились вниз, обнажив худые запястья, и Филипп увидел татуировку на внутренней стороне правой руки чуть выше ладони: филин с распростёртыми крыльями, держащий венок с трезубом в центре. 
Месяц с небольшим назад этот боец точно так же стоял перед ним, высоко подняв руки, и тогда Филипп обратил внимание на необычную татуировку на руке пленного, не только потому, что она смахивала на нацистского орла, но, наверное, ещё и потому, что позывной Филиппа (Филя, как называли его друзья) был как раз «Филин».

А потом был обмен, Филипп сопровождал передаваемых украинской стороне и помнил, как офицер напутствовал «обменный фонд» перед посадкой в грузовик:
– Сегодня я получил от командования указание передать вас украинской стороне, чтобы вы как можно скорее вернулись к своим семьям: жёнам, матерям и детям. Надеюсь, вы больше к нам не попадёте.
Когда спустя час пленные ВСУшники по очереди выпрыгивали из кузова грузовика, один из них высоко поднял руку, закрываясь от солнца, и Филипп вновь увидел необычную татуировку.
Филипп с укором посмотрел на врага:
– Что же ты домой-то не поехал, а?
Кадык на горле пленного дёрнулся:
– Так получилось, – тихо ответил ВСУшник.
Филин оглянулся вправо, влево – никого.
– Тебя же предупреждали: второй раз не попадаться.
– Я же сдаюсь в плен. Я сдаюсь в плен!
– Не вижу смысла, – покачал головой Филипп.

Примечания

1) Реальное сообщение, присланное в адрес канала «Лохматый Z Николаев», принимающего информацию с той стороны «ленточки».
2) Николаевский судостроительный завод № 200 имени 61 коммунара.