Русская Америка: особенности освоения

27 августа 1883 года к берегам Аляски отправились корабли купца Григория Шелихова. В отличии от других таких купеческих экспедиций, ее итогом стала не только солидная прибыль, но и прирастание нашей Родины американскими землями. Факт, не дающий покоя врагам России и сегодня – из-за него продолжают тиражировать клеветнические мифы о тех событиях… 

Три галиота, построенные Григорием Ивановичем Шелиховым, вышли из гавани в устье реки Урака в Охотском крае. Конечным пунктом экспедиции был остров Кадьяк Алеутской гряды, находившийся в 90 км от Аляски. Правда, тогда это еще не было известно – географы допускали, что Кадьяк мог быть и полуостровом, соединенным с материком сушей.
На первый взгляд, описываемое путешествие не было каким-то «эксклюзивным». К 1883 году только компания Шелихова и его партнера Голикова отправила к северным островам Тихого океана добрый десяток экспедиций, первоочередной целью которых являлась добыча пушнины. А о конкурентах и говорить нечего – соответствующее коммерческое освоение этих далеких просторов началось, как минимум, с середины XVIII века. 
Каких-то особенных открытий во время путешествия Шелихова не прослеживается. Впервые русские мореплаватели (первые из европейцев!) высадились на берега Аляски еще в ходе экспедиций Беринга-Чирикова. На тот же Кадьяк задолго до Григория Ивановича тоже ходили другие русские купцы, так что шелиховские корабли отнюдь не шли в какую-то неизвестность.
Шли, кстати, они, не очень торопясь. Обойдя южную оконечность Камчатки, остановились на зимовку на острове Беринга тремястами километрами западнее полуострова. Оставшись там на добрых 9 месяцев, так что путешествие было продолжено лишь в июне следующего, 1784 года. 
Конечно, дистанция от о. Беринга до Кадьяка (и то по прямой!) – около 2,5 тысяч километров, всего лишь вдвое меньше ширины Атлантического океана между Ирландией и Канадой. При условии попутного ветра и хотя бы 5-узлового (9 км/час) хода такое расстояние можно пройти всего за 3 недели. Тем более что даже тогдашние корабли (и отнюдь не чайные клиперы – рекордсмены в скорости среди парусников) при хорошеем ветре могли показать и вдвое большую скорость. 
Похоже, что главной причиной такой длительной остановки кораблей Шелихова на Командорских островах было обычное желание поохотиться на ценных пушных зверей – прежде всего на обильно водящуюся в этих местах морскую выдру или калана. Ну и, возможно, надежда дождаться третий корабль экспедиции – «Святой Михаил», увы, после отрыва от основной группы так бесследно и исчезнувший на океанских просторах… 

*** 

К острову Кадьяк оставшиеся два русских судна прибыли 22 июля 1784 года. И лишь после этого началось то, что сделало путешествие Григорий Шелихова историческим.
Все дело в том, что до него русские купеческие экспедиции носили, мягко говоря, очень эпизодический характер. Высадиться, хорошо поохотиться и убыть восвояси с солидным грузом драгоценной пушнины. Это в лучшем случае. В куда более часто имевших тогда место случаях «худших» промысловиков очень быстро настигали трения с местным населением, заканчивающиеся большими сложностями в охоте, а то и необходимости срочно уносить ноги. Это, кстати, в полной мере относилось и к предшественникам Шелихова, пытавшимся высадиться на Кадьяке. 
Ведь местные жители отличались немалой воинственностью и нередко смотрели на пришельцев, как на врагов, а то и законную добычу. Как, еще довольно сдержанно, описывал их нравы (точнее – безнравственность, по вполне себе общечеловеческим, без иронии, меркам) купец Адреян Толстых за пару десятилетий до экспедиции Шелихова:

«Тамошние народы имеют у себя жен по две и по три. И который из них, против иного сильнее, увидит у кого другого… жену по их природе лучше, то от мужа берет ту жену насилием к себе; а как возьмет, то из прежних своих жен которую не любит, от себя отбросит и содержит в работе, — из чего делаются у них не малые споры, для чего и ходят по островам против друг друга походами, и происходят смертные убивства… Во время тех своих походов и по убивстве сколько могут усилиться людьми, привезя в свое жилище, делят по родам и содержат оных в уединении в немалых работах и озлоблениях».

Но у Григория Ивановича не просто высадиться и поохотиться, увезя в трюмах знатную добычу, но и укрепиться в Новом Свете получилось. Хоть для этого ему с соратниками и пришлось приложить немало усилий.

***

В связи с этим та же Википедия, редактируемая в США, и которой все никак не присвоят заслуженное ей статус «иноагента», тиражирует миф о так называемой «Резне в Авауке». 
Якобы устроенной «головорезами» Шелихова, жертвой которых («по некоторым данным» – торговая марка подобных вбросов) стало до 3-4 тысяч местных жителей! Русский купец якобы «признает в своих дневниках» этот факт. 
Правда, в той же «вики-статье» походя указывается, что пресловутые «некоторые данные» (они же единственный источник) – это откровения некого Арсения Аминака, местного уроженца и «очевидца этих событий», изложенные полвека (!) спустя финскому натуралисту Хенрику Хольмбергу.
Вот просто интересно: сколько лет этому самому «очевидцу» было за полвека до его откровений? Явно же хотя бы лет 15 – подростки помладше в битвах даже у самых отсталых народов обычно не участвовали. И вот 65-летний дедушка рассказывает о «зверствах русских», находясь в солидном – даже по меркам середины XX, не говоря уже о начале XIX века – возрасте, и, что удивительно, ничуть не жалуясь при этом на память. Зато, понятное дело, дедушка так и не смог представить ни одного свидетеля своих измышлений. А то, что у дедушки уже мог начаться «маразм» с «ложными воспоминаниями» (или просто банальная обида за что-то на крестивших мальчика в Арсения и воспитавшего его русских колонистов) никто из авторов Википедии не думал? Как и о том, что «финский натуралист» вполне мог быть из тех финнов, кто симпатизировал шведам, уступившим Финляндию России по итогам войны 1808-1809 гг. А потому рассчитывать на беспристрастность такого «интервьюера» по вопросу о «русских преступлениях», мягко говоря, странно.

***

Наконец, как всерьез можно принимать обвинения на основе показаний всего одного свидетеля? Обвинения, не подтверждаемые больше никем и нигде. Потому что в дневниках Шелихова о этих самых «зверствах и геноциде» говорится совершенно не так!

«12 августа в самую полночь, во время производимой работными людьми на карауле перемены, сии дикие, в превеликой толпе сошедши с камня, напали на нас с такой жестокостью, что можно было помыслить, что они совершенно достигнут своего намерения, что и действительно бы им учинить было нетрудно, ежели бы мы были меньше осторожны и больше боязливы. Очевидная смерть придала нам бодрости, и мы с оною, защищаясь нашими ружьями, насилу могли обратить их в бегство; сражение продолжалось с четверть часа. С восходом солнца мы не увидели уже никого из них близ себя, да и убитых ни одного человека, ибо они таковых уносили с собой».

Право, на основании этого отрывка леденящая душу «резня», столь красочно описываемая антироссийскими «баснописцами», выглядит невозможно даже исходя из чисто военно-технических моментов.
В самом деле, указанный бой длился всего 15 минут. На дошедших до Кадьяка русских кораблях оставалось от силы 130 человек из первоначально вышедших в море 192 членов трех команд, включая и жену Шелихова Наталью, ушедшую в опасное плавание вместе с любимым мужем. Но даже если каждый из них стрелял из ружья, то ведь темп стрельбы из тогдашних дульнозарядных «фузей», да еще не вымуштрованными солдатами, а обычными матросами, охотниками и рабочими, не превышал 2-3 выстрелов в минуту. При том, что, опять же, стрельба из тогдашних дульнозарядных ружей велась практически без точного прицеливания – больше «по площади». 
А ведь противник тоже не пассивно ожидал, пока его расстреляют – у него, как минимум, луки имелись. Убойная дальность стрел ненамного меньше пары сотен шагов – реальной эффективной дальности гладкоствольного ружья, а не нарезного штуцера. И эти две сотни шагов наступавшие туземцы пробежали бы за минуту с небольшим. 
Да при таком раскладе, для того чтобы изничтожить несколько тысяч человек, горстке «шелиховцев» надо было иметь на вооружении минимум автоматы, а лучше пулеметы! Которых, разумеется, в конце XVIII века еще не было и в помине. 

***

Если серьезно, сам Шелихов пишет о якобы устроенном им «массовом кровопролитии» куда более сдержанно, чем в Википедии:

«Потом они побежали из своей крепости, которую оставили нам уже без потери и единого человека, исключая пятерых, хотя и жестоко, но не смертельно раненных. Сколько бы я ни избегал пролития крови, нельзя однако ж думать, чтобы не было при сем несколько из них убито. Я старался узнать о том, но тщетно, потому что с одной стороны мертвых они уносили с собой, а с другой - бросали их в море. Из коняг взято в плен более тысячи человек, а прочие, коих, конечно, не меньше трех тысяч было, разбежались. В плен привели мы в гавань более 400 человек, распустив прочих на волю, и из пленных выбрал я одного начальника, который по-коняжски называется хаскак, и отдал наконец оному всех пленных в полную команду, снабдя их байдарой, байдарками, сетями и всем нужным к их жизни; взял однако ж в залог верности из детей до 20 человек аманатов. 
 Пленные сии похотели жить в 15 верстах от гавани, что я им и позволил. Продолжение времени показало их верными союзниками, и через них мы узнали, что в самом деле не избежать бы нам всекрайнейшей опасности или совершенного истребления от ожидаемой конягами из других жилищ помощи, состоящей из великого множества диких, кои уже приближались к крепости».

Да, вот уж геноцид – так геноцид! И это, кстати, происходило приблизительно в то же время, когда британский парламент санкционировал выдачу премий союзным с англичанами американским индейцам за каждый приносимый скальп индейцев несоюзных. При этом специально оговаривалось, что сумма выплат на скальпы, снятые с женщин и детей, должна быть существенно ниже, чем снятые с мужчин-воинов. Воистину, западные «борцы за права человека» уже запредельно изолгались! 
Сам же Шелихов пишет о сути проводимой ими политики следующее:

«Я им представлял, что я желал с ними жить в дружбе, а не вести войну, а впрочем, ежели бы мое намерение было другое, то не избегли б они силы моего оружия, притом же и всемилостивейшая наша государыня желает им покровительствовать и доставить им жизнь безопасную и спокойную. Сие и многие другие примеры ласкового обхождения и малые подарки совершенно их усмирили. Тут и через толмачей всячески внушал им о спокойствии, величии, силе и красоте всего находящегося во внутренности России, равно как и о милосердии нашей императрицы.
…
Всегда боролся я с работными моими, рвавшимися к ссоре, и, наконец, им же самим показал из того пользу. … Защищая же их людьми моими от набегов на них диких из других мест, дал им почувствовать, сколько приятно жить в покое, ибо после сего не отваживались их неприятели делать на них нападения. Видевшие же притом, что услуги их, мне оказываемые, не оставались без награды, желали, чтобы я вечно с ними остался».

***

А, «бумага все стерпит» – написать можно, что угодно, лишь бы красиво выглядеть в глазах современников и потомков! Так ведь, помимо прочего, русским поселенцам на Аляске действительно ничего было не надо от местных жителей! В отличии от ситуации, например, в Бельгийском Конго, где подчиненные ну просто крайне цивилизованного бельгийского монарха Леопольда стимулировали сверхплановый сбор каучука с местных плантаций гевеи массовым отрубанием рук у насильно согнанных туда местных жителей, которые, по мнению колонизаторов, нерадиво работали. Так что эти отрубленные руки даже стали разновидностью местной «валюты» – и это под конец цивилизованного вроде бы XIX века!
Или от событий того же времени при «покорении Дикого Запада» американцами, когда целые племена индейцев сгонялись с веками принадлежавшей им земли для ее распашки приехавшими фермерами. А при сопротивлении применялась не только вся мощь американской регулярной армии, но и откровенно изуверские методы войны, вроде разбрасывания вблизи стойбищ одеял, зараженных оспой. 
А русских промысловиков на Аляске, по сути, интересовала лишь возможность беспрепятственной охоты на пушного зверя – в первую очередь, морских выдр, шкурка которых ценилась на уровне полусотни соболиных. При этом они были готовы скупать эту добычу и у местных жителей за товары, которые местные умельцы не могли производить в силу отсталости технологий. Те же изделия из железа, например. Но это ничуть не уменьшало местные запасы дичи и рыбы, которая использовалась туземным населением в пищу и для других целей.
Шелихов специально акцентирует в своих записях, что, приводя жителей Аляски в российское подданство, даже не облагал их «ясаком» – подушной податью, которой, кстати, подлежали все «непривилегированные» жители Российской империи. Но это не отменяло для аляскинцев «бонусы» российского подданства – защиту от притеснений отдельных особо воинственных местных князьков, предпочитавших жить больше за счет грабежа соседей, чем нежели за счет собственного труда; образование и приобщение к другим, ранее неизвестным благам цивилизации. 
Но главным достижением Григория Ивановича, конечно же, стала, пусть официально и оформленная лишь после его смерти, Русско-Американская компания, представлявшая собой симбиоз частной инициативы крупных акционеров из числа представителей правящей элиты, и государственных интересов. 
К сожалению, с началом либеральных реформ Александра II личная корысть вышла на первое место, что и повлекло за собой позорную продажу Аляски американцам. Однако вины Шелихова, легендарного инициатора освоения русскими Америки, в этом уже нет…