Как «гиена Европы» помогла Гитлеру растерзать Чехословакию

21 сентября 1938 года Варшава предъявила ультиматум чехословацкому правительству с требованием передать ей Тешинскую область. Поляки даже не стали ждать итогов «Мюнхенского сговора», на котором Запад разрешил Германии расчленить Чехословакию, ведь они уже несколько лет мнили себя союзниками «великого фюрера».

Спору нет, Тешинская область, являвшаяся частью Силезии, представляла собой достаточно интересное с точки зрения истории и демографии образование. С 1290 года на его территории находилось Тешинское герцогство, во главе которого долгое время находились родственные польской королевской династии Пястов аристократы, но с начала XIV века оказавшиеся в вассальной зависимости от короля Богемии.
С середины XVII века править Тешинским герцогством стали Габсбурги – влиятельнейшая королевская династия, представители которой в отдельные периоды владели самыми обширными европейскими землями – от Австрии, Чехии и Германии до находящейся на западе Европы Испании. 
С тех пор спорный край стал входить в Австро-Венгерскую империю, власти которой не поощряли ни национальной дискриминации, ни межнациональной розни в своих владениях. Недаром даже в канун Первой мировой войны в наиболее многонациональных подразделениях австрийской армии команды личному составу, особенно из новобранцев, недостаточно знавших немецкий, при необходимости могли отдаваться на 16 языках.
В силу этого и национальный вопрос для тешинского населения как-то не стоял – подавляющее большинство говорило на причудливой смеси польского и чешского, не видя в этом никаких проблем и повода к «поиску своих национальных корней».
Всё стало меняться к началу ХХ века. Сначала в край стали массово переселяться «национально-сознательные» поляки из соседней (и тогда австро-венгерской) Галичины. А потом и сама «двуединая империя» рухнула из-за поражения в Первой мировой войне, распавшись на множество осколков, которые не только заявили о своей независимости от Вены, но и всё чаще стали выяснять отношения между собой. 

Впрочем, теперь уже бывшее Тешинское герцогство субъектом этой межгосударственной грызни не стало. Несмотря на «понаехавших» поляков основная часть коренного населения искренне не понимала, из-за чего они должны воевать с бывшими согражданами по распавшейся империи?
Но вот в качестве объекта вожделения более воинственных соседей Тешинская область очень даже фигурировала. Так, что в 1919 году дошло до ввода туда чехословацких войск, с которыми начали боевые действия введённые туда войска польские.
Страны Антанты, правда, максимально постарались угасить взаимную вражду тех, кого считали своими союзниками в деле расчленения Австро-Венгрии и ослабления Германии. И, в конце концов, на международной конференции в Спа в 1920 году добились раздела спорной области на две части – восточную польскую (около 42%) и западную чехословацкую (58%). С соответствующим преобладанием в них польского или чешского населения.
Но шли годы, и прежнее соглашение, подписанное под патронатом Антанты, перестало устраивать польскую верхушку, мнящую свою агрессивную мелкую державку «Второй Речью Посполитой» с соответствующими имперскими притязаниями. Недаром одним из первых примеров такого рода был захват Вильнюса – исконной столицы Великого княжества Литовского (сотни лет находившегося в тесном союзе с Польским королевством) войсками генерала Желиговского ещё в 1920 году.
К тому же Чехословакия издавна славилась куда более развитой промышленностью, чем соседняя Польша. Например, сталелитейные заводы одной Тешинской области выпускали продукции столько же, сколько вся польская металлургия. Так что эта территория являлась для Варшавы не просто поводом для удовлетворения имперских амбиций, но и лакомым куском в экономическом смысле.

Первый ультиматум с требованием передать Польше Тешинскую область был отправлен польскими властями в Прагу 21 сентября 1938 года. То есть, больше, чем за неделю до состоявшейся 30 сентября судьбоносной встречи лидеров Англии, Франции, Германии и Италии, принявших за спиной чешских политиков решение о передаче Германии Судетской области Чехословакии.
Однако не стоит думать, что такая малопонятная на первый взгляд торопливость Варшавы была вызвана лишь неким «гениальным предвидением» итогов будущего «Мюнхенского сговора» или отличной работой польской разведки, со стопроцентной точностью предсказавшей эти итоги. 
В принципе, итоги Мюнхена могли стать и другими, а до этого чехословацкая армия была приведена в боевую готовность, представляя собой достаточно грозную силу даже для Вермахта. Не говоря уже о польской армии, по техническому оснащению застрявшей где-то на уровне Первой мировой.
На самом деле решение Варшавы выдвинуть ультиматум чехам было отнюдь не спонтанным и оперативно принятым ввиду резко изменившихся обстоятельств (или в предвидении их удачного для поляков изменения). К этому шагу правящая клика Польши шла давно. 
Будущий британский премьер Уинстон Черчилль в своих оценках такой политики был достаточно мягок: «Теперь, в 1938 году, из-за такого незначительного вопроса, как Тешин, поляки порвали со всеми своими друзьями во Франции, Англии и США, которые вернули их к единой национальной жизни и в помощи которых они должны были скоро так сильно нуждаться. Мы увидели, как теперь, пока на них падал отблеск могущества Германии, они поспешили захватить свою долю при разграблении и разорении Чехословакии. В момент кризиса для английского и французского послов были закрыты все двери. Их не допускали даже к польскому министру иностранных дел».
Варшава ступила на этот скользкий (и как показали события сентября следующего, 1939 года) самоубийственный для своей государственности путь ещё в начале 1935 года. В январе между Польшей и Германией был подписан Пакт о ненападении. Уже тогда немало западных наблюдателей не без оснований считали, что к этому Пакту прилагался ещё и секретный протокол о фактическом военном союзе между этими странами.

Так или иначе, но от Франции (наряду с другими странами Антанты и создавшей Польшу в тогдашних границах) режим Пилсудского начал дистанцироваться ещё в 1932 году, прекратив у себя работу французской военной миссии. 
А уже спустя пару месяцев после подписания Пакта с Германией, подписавший его со стороны Польши посол Липский открыто заявил: «Отныне Польша не нуждается во Франции... Она так же сожалеет о том, что в своё время согласилась принять французскую помощь, ввиду цены, которую будет вынуждена платить за неё».
Под «ценой», конечно, имелись в виду союзнические обязательства между Парижем и Варшавой, направленные против возможного усиления Германии. По большому счёту, настоящая «идея фикс» французской внешней политики со времён катастрофического разгрома Франции пруссаками под Седаном в 1870 году, в рамках которой «лягушатники» лихорадочно искали всё новых и новых союзников. 
До Первой мировой, кстати, среди них была и Россия, которую втащили в абсолютно не нужную ей мировую бойню с помощью крупных кредитов, выданных французскими банками российскому правительству для золотого обеспечения рубля.
А после 1935 года французы лишились в качестве восточного союзника и поляков. У которых слова не разошлись с делом – даже военные заказы они изъяли из французских заводов, передав на предприятия Англии и Швеции.

Ну а став (или, точнее, возомнив себя) союзником Гитлера, Пилсудский и его преемники тут же стали осматриваться по сторонам в поисках добычи для такой «великой и могучей» Польши. Самым вожделенным куском для них, конечно, виделась часть советских территорий, которые шляхтичи собирались воевать совместно с воинством «великого фюрера». 
Но пока сам Гитлер не считал себя достаточно сильным для такой авантюры, в Варшаве тоже решили начать с более достижимых планов территориальных захватов. Среди которых на первом месте как раз и стояла Тешинская область Чехословакии.

Первые шаги для будущей аннексии поляки начали предпринимать ещё в 1935 году, засылая к соседям диверсантов, устраивавших нападения на полицейские участки, минировавшие железнодорожные пути и т.д.
Важным направлением было и создание «пятой колонны» из проживавшего там польского меньшинства в виде так называемого «Союза поляков», ставшего «калькой» из такого же прогерманского объединения судетских немцев под руководством нацистского военного преступника Конрада Генлейна. 
Соответственно, когда в Судетах начались волнения, в конце концов и приведшие к «судетским кризисам» и повлекшим распад и оккупацию Чехословакии с одобрения Парижа и Лондона, подобные же протесты среди тешинских поляков тщательно координировались посредством прямых связей между Варшавой и Берлином.
В этой связи невольно возникает мысль: а не был ли сентябрьский ультиматум поляков чехам своего рода разведкой боем с одобрения Гитлера? Дабы проверить реакцию западных столиц на такое крайне возмутительное требование, выходившее за рамки ещё формально не отменённой в Европе системы коллективной безопасности и нерушимости границ, сложившейся на базе Версальского мира? 
Глядишь, прикрикнули бы тогда в Лондоне и Париже на Варшаву, может, и Берлин бы не так сильно педалировал идею аннексии Судет?
Но «западные демократии» были слишком увлечены идеей натравить вскормленный ими нацистский режим Третьего Рейха на Советский Союз, а потому не слишком проникались интересами какой-то Чехословакии и желанием захватить её земли со стороны и Польши, и Германии. Потому и удовлетворили требования Гитлера в Мюнхене полностью. 
Ну а Варшава чуть погодя «урвала» Тешинскую область уже и без формального решения международной конференции, просто по факту, получив в качестве «негатива» разве что нелицеприятный комментарий Черчилля (тогда ещё не премьера): «Польша вела себя как гиена среди львов, пытаясь урвать свой кусок добычи. А кончилось всё тем, что её оба льва и порвали».

Польская армия вступила в Тешинскую область 2 ноября 1938 года. Одной из самых первых мер польских оккупантов стал запрет чешских школ и чешского языка.
Чешский генерал Вехирек вспоминал: «Поляки немилосердно преследовали чехов, терроризировали увольнениями, выбрасывали из домов, конфисковывали имущество. Всё, что было чешское, уничтожалось. Чешский язык и даже приветствия были запрещены. Приветствие “Наздар” штрафовалось 4 злотыми, и так чехи начали приветствовать друг друга: “Четыре злотых!”; чешские названия устранялись даже с могил, братская могила солдат была раскопана, и останки выброшены на помойку. Чехов избивали на улицах».

Кстати, попутно в крае начались и преследования словаков, и даже вроде бы союзных немцев. Что поделаешь, польские фашисты так прилежно копировали своих германских «старших братьев», что без всяких исключений следовали лозунгу «Польша – для поляков!». Пришлось тогда 5-тысячному немецкому населению Тешина бежать восвояси. Правда, ненадолго – менее чем через год Гитлер очень убедительно показал «стратегическим польским союзникам», где именно им место.
Так что «гиена Европы» получила по заслугам очень и очень скоро. Жаль только, что память о её соучастии в захватнической политике Гитлера ныне ничуть не мешает полякам выставлять себя невинной жертвой инициаторов Второй мировой войны.