Голодная революция

105 лет назад погибла Германская империя,
хотя на её территорию в то время не вступали враги.
Её убил Царь Голод.

Посмотри на мое лицо – разве не страшно оно? 
Взгляни на мои глаза – ты увидишь в темноте, 
как горят они огнем кровавого бунта. Время настало...

Леонид Андреев. Царь Голод

105 лет назад, в ноябре 1918 года, погиб самый сильный враг России в годы Первой мировой войны – Германская империя кайзера Вильгельма II. За полтора года до этого события в феврале 1917 года при похожих обстоятельствах погибла и Российская империя царя Николая II, который приходился Вильгельму дальним родственником и даже в иные времена называл его по-родственному «кузеном Вилли». Что же убило эти мощные и сильные в военном и экономическом плане державы? Их убил голод, вызванный 4-летней мировой войной, как это случилось в Германии, а царской России хватило и 2-х с половиной лет (отсчитывая от августа 1914 и до февраля 1917 года). Как это произошло в Германии мы рассмотрим несколько далее, а в начале задумаемся, почему именно Российская империя – богатая хлебом и прочими ресурсами страна – первой не выдержала удара голода и удивительно легко пала перед массами обезумевших только от призрака голода толп на улицах и площадях Петрограда.
Социальное неравенство всегда было язвой, терзающей Россию на протяжении веков. Но одно дело, когда социальное неравенство выражалось чисто в сфере межличностных и бытовых отношений, когда «для людей был чёрный ход, а ход парадный для господ», как передавал фактор этого неравенства Маршак в одном своём известном стихотворении, когда постаревший участник революции, рассказывал советским пионерам о реалиях прошлой дореволюционной жизни. Это ещё можно было терпеть, особенно если барин был «человек хороший, людей не обижает», как говаривали тогда. Но другое дело, когда начиналась война и «...ту же сермяжную рать прохвосты и дармоеды сгоняли на фронт умирать», – как замечал поэт Сергей Есенин. Война резко обостряла все социальные неурядицы в России, но и это ещё можно было перетерпеть, русский народ, как известно, терпеливый (заметим – и немецкий народ тоже терпеливый), но совсем невмоготу становилось людям, когда начинались нехватки продовольствия и вызванный этим голод, или даже только угроза голода на фоне бесперспективной и непрекращающейся войны. Это порождало социальное отчаяние, что и являлось мощным катализатором общественного недовольства. Особенно на фоне всё того же социального неравенства, когда богатое меньшинство общества позволяло себе открытую роскошную жизнь, а массы трудового народа стояли в хлебных очередях. Вот тут уже было недалеко и до бунта, что и случилось в феврале 1917 года в российском Петрограде, а потом это же произошло и в германском Берлине в ноябре 1918 года.

Мировая война, что разразилась в августе 1914 года, была не нужна ни Германии, ни России. Не нужна она была вообще всем странам и народам мира, разумеется, но особенно тяжело она ударила по народам именно этих двух стран. Так оборот товаров к 1914 году был наиболее значительным у России и Германии именно между ними обеими, они во многом были кровно зависимы друг от друга. Германия не могла жить без русского хлеба, который вывозился с полей России миллионами пудов. За хлеб надо было платить, а чем могла платить Германия? – Только товарами своего машиностроения. Потому оно и начало так бурно развиваться на немецких землях Машины и современные технологии были дороги относительно сравнительно недорого хлеба и другого продовольствия, который русский крестьянин отдавал, в общем, за гроши помещику или царскому государству через целые специализированные организации скупщиков. Государство же продавало этот хлеб и масло, и другие продукты земледелия в Германию, получая оттуда машины, в частности, локомотивы для железных дорог, корабли для флота, горнорудную и строительную технику – и в Германии развивалась промышленность, росла наука и точное машиностроение. Так на русском хлебе, по сути, поднялась немецкая индустриальная цивилизация.
Но с некоторых пор правящий класс Германской империи, а особенно его военная верхушка, видя беспрерывный рост своего промышленного могущества, начал испытывать честолюбивые желания об утверждении Германии в качестве доминанта над всей Европой (и не только). Причин тут было множество: и старый спор с Францией относительно двух её провинций, Эльзаса и Лотарингии, отнятых Германией у Франции во время франко-прусской войны 1870–1871 годов, но на которые Франция продолжала претендовать, и соперничество с «владычицей морей» Великобританией за преобладание на океанах, и спор за колониальные владения, и многое другое. Германская монархия династии Гогенцоллернов, образовавшаяся довольно поздно относительно других держав Европы, считала себя обделённой другими «старыми» колониальными державами, успевшими уже поделить весь мир. И возникли в правящем классе Германии стойкие честолюбивые планы снова поделить весь мир, и чем дальше, тем больше – мощная индустрия империи переключалась на военный лад, на выпуск всё более и более мощных и истребительных орудий войны.

Россия, торговый союз с которой, как я уже замечал, был выгоден Германии, вначале не являлась объектом её притязаний. Особенно если учесть позицию самого создателя Германской империи «железного канцлера» Отто фон Бисмарка, который был прямым и неприкрытым противником войны с Россией. Бисмарк своим огромным государственным умом понимал, что Россию покорить невозможно, так как эта страна внутренне национально едина. Она в основном населена народом одной нации – великороссами, потомками славян, куда органически влились угро-финские народы севера. По современным генетическим исследованиям 1/5 генотипа современных русских занимает генетическое наследие угро-финских племён: мери, муромы, мещёры, чуди и других, полностью влившихся в состав великорусской народности. Другие сохранившиеся народы этой группы: мордва, марийцы, удмурты, коми, коми-пермяки – также широко усвоили русскую культуру через православие и язык. И являются уже неотделимой частью русского государства. Тюркоязычные народы, некогда во времена Батыя покорившие Русь, также к концу XIX века влились в состав России, благодаря лояльности русской монархии к мусульманскому вероисповеданию. В столице империи в Санкт-Петербурге была построена центральная соборная мечеть. Даже предводитель горских народов имам Шамиль, много лет воевавший с русскими, в конечно итоге сдался русским военным и признал власть Российской империи. Бисмарк правильно всё это проанализировал и пришёл к убеждению, что Россию расчленить невозможно, а значит, и покорить нельзя. 
Он твёрдо заявлял: «Даже самый благополучный исход войны никогда не приведёт к распаду России, которая держится на миллионах верующих русских греческой конфессии. Эти последние, даже если они вследствие международных договоров будут разъединены, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как находят этот путь друг к другу разъединённые капельки ртути». А война с Россией окажется гибельной для германской нации. Но Бисмарк ушёл с исторической сцены в 1890 году, а новый кайзер Германии Вильгельм II оказался государственным деятелем недалёкого ума. (Он родился с пороками физического развития, что сказалось, вероятно, и на его умственных способностях.)
Разумеется, не только одна Германия была виновата в конфликте с Россией. К сожалению, и русские монархи, начиная с императора Александра III, всё больше и больше подпадали под власть французского ростовщического капитала. Как я уже писал, русский хлеб продавался в Европу весьма дёшево, труд русских крестьян не вознаграждался достойно, оттого и деревня русская, как правило, пребывала в нищете («Россия, нищая Россия, мне избы серые твои, твои мне песни ветровые, как слёзы первые любви...» А. Блок), что порождало острые социальные конфликты. Но нужны были средства для развития промышленности и, в частности, для строительства грандиозной сети железных дорог, покрывших безграничные русские пространства. Где взять деньги? И тут «щедрую», но отнюдь не бескорыстную помощь предложили французские и английские банки. И вскоре Россия оказалась по уши запутана в паутину колоссальных финансовых долгов, прежде всего – перед французским капиталом. Чем отдавать? С крестьянина взять нечего, он и так нищ, дворянство тратит те же денежки на французских курортах. Промышленная буржуазия русская берёт тоже кредиты в западных банках, а потом сдирает семь шкур со своих рабочих, платя им грошовую зарплату, повышая также градус социального недовольства. И вот уже рабочие Петербурга идут в воскресенье 9 января 1905 года под предводительством попа Гапона массовыми колоннами к царскому дворцу с требованием хлеба и социальной справедливости. А в ответ получают пули и кровь...

Всё обострила идущая тогда русско-японская война, она подняла цены на хлеб и другое продовольствие, ставшее недоступным низкооплачиваемому рабочему люду, которые вначале стали объединяться в общества взаимопомощи (с этого и началась деятельность Георгия Гапона, священника одной из церквей в рабочем районе Петербурга), а потом начали предъявлять и политические требования. 
«Государь! Мы, рабочие и жители города С.-Петербурга разных сословий, наши жёны, и дети, и беспомощные старцы-родители, пришли к тебе, государь, искать правды и защиты. Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать. Мы и терпели, но нас толкают всё дальше в омут нищеты, бесправия и невежества, нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, государь. Настал предел терпению. Для нас пришёл тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук. И вот мы бросили работу и заявили нашим хозяевам, что не начнём работать, пока они не исполнят наших требований. Мы не многого просили, мы желали только того, без чего не жизнь, а каторга, вечная мука. Первая наша просьба была, чтобы наши хозяева вместе с нами обсудили наши нужды. Но в этом нам отказали, – нам отказали в праве говорить о наших нуждах, что такого права за нами не признаёт закон. Незаконны также оказались наши просьбы: уменьшить число рабочих часов до 8 в день; устанавливать цену на нашу работу вместе с нами и с нашего согласия; рассматривать наши недоразумения с низшей администрацией заводов; увеличить чернорабочим и женщинам плату за их труд до 1 руб. в день; отменить сверхурочные работы; лечить нас внимательно и без оскорблений; устроить мастерские так, чтобы в них можно было работать, а не находить там смерть от страшных сквозняков, дождя и снега...»
Заканчивалась эта петиция уже сугубыми политическими требованиями, в том числе и о созыве народного представительства, что уже грозило монархическим устоям Российской империи, но картина народных страданий в первой части петиции представлена достаточно ярко, особенно поражает место, где чернорабочие просят царя поднять им ежедневную оплату труда до... 1 рубля в день... Всего-навсего, но это значит, что в рабочей среде царил полный голод, ибо на такие деньги в условиях постоянного повышения цен, вызванного войной, жить было просто невозможно... Рабочее шествие к Зимнему дворцу было расстреляно, погибло около тысячи человек (цифры по разным источникам разнятся), но не царь приказывал расстреливать рабочих, он в это время был в Царском Селе, приказ отдавала военная администрация Петербурга и непосредственно на местах – командиры гвардейских полков. Царь, кстати, когда узнал обо всём случившемся, был поражён и оставил в своём дневнике скорбную запись. После он встретился с депутацией рабочих, но история уже свершила своё дело – Первая русская революция началась... 

Она потерпела поражение, как принято было считать в советской историографии, ведь вооружённые восстания в столицах и в провинциях России были жестоко подавлены войсками, но это не так – она принесла свои плоды, дававшие надежду России на последующее демократическое развитие. В частности, сам государь император издал-таки в октябре 1905 года свой известный Манифест, «даровавший», как тогда говорили, «незыблемые основы» прав и свобод, гарантировал созыв Государственной Думы. Этот Манифест и был, по сути, ответом на требования рабочих. Но самое главное, был заключён мирный договор с Японией, война продлилась, таким образом, менее 2-х лет, а после окончания войны ситуация с продовольствием стала выправляться, призрак голода отступил, тем более что Российское государство, управляемое вновь назначенным главой правительства Петром Аркадьевичем Столыпиным, стала осуществлять неслыханную в истории России аграрную реформу, давшую, по сути, землю крестьянам в собственность. И это задолго до ленинского «Декрета о земле»! 
Разумеется, земля досталась тогда зажиточным крестьянам, кулакам, но именно они подняли товарное производство хлеба в России на невиданную высоту, так что Россия уже вплоть до начала Первой мировой войны не испытывала голода. А в 1913 году, кстати, это год 300-летия династии Романовых, Россия была на пике своих производительных сил, промышленность работала стабильно, урожай был отличный, хлеб оказался чрезвычайно дёшев. О голоде, казалось, забыли навсегда, но призрак надвигающейся глобальной войны уже витал над Россией. К этому времени уже не было в живых великого русского патриота Петра Столыпина, убитого в Киеве в сентябре 1911 года террористом Богровым, сынком богатого еврейского купца.
Столыпин мечтал о 20 годах мира для России, по истечении которых свет не узнал бы прежнюю «нищую Россию», наша страна стала бы передовым и богатейшим государством мира, она уже обгоняла в своём развитии даже США. Прирост промышленного производства в предвоенные годы был выше, чем в Америке. Российский рубль котировался во всём мире как самая твёрдая валюта. Американский доллар был нарисован тогда по образцу российского рубля, только в центре купюры вместо портрета Петра Великого или Екатерины Великой в овале изображались портреты американских президентов. Но это благополучие могла разрушить только большая война в Европе. И Пётр Столыпин прекрасно осознавал эту угрозу, он писал 28 июля 1911 года в письме к русскому посланнику в Париже А.П. Извольскому: «Вы знакомы с моей точкой зрения. Нам необходим мир; война в следующем году, особенно во имя целей, непонятных народу, станет фатальной для России и для династии. Напротив, каждый мирный год укрепляет Россию не только с военно-морской, но и с экономической, и с финансовой точек зрения. Помимо того, и это ещё важнее, Россия растёт из года в год, в нашей стране развивается самосознание и общественное мнение». 
Но вскоре его убили, также как убили потом многих государственных деятелей и политиков, которые выступали против начала войны в Европе. Все мы знаем, что Первая мировая война началась, как следствие убийства австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда в июне 1914 года, но мало кто знает, что сам этот наследник австрийского престола был противником союза с Германией и войны с Россией, кроме того он выступал с позиций «триализма» – концепции, предусматривающей перестройку Австро-Венгрии в триединое государство австрийского, венгерского и славянских народов – в т.н. Австро-Венгро-Славию, но убили его и его супругу (чешку по национальности) сербские террористы, за спиной которых стояли спецслужбы Франции. Французской правящей элите во главе с президентом Пуанкаре («Пуанкаре-война» – так называли его в самой Франции) очень нужен был союзник против Германии. Как заставить Россию, с которой у Франции и Великобритании были заключены союзы «сердечного согласия» – Антанта, воевать против Германии, когда взаимовыгодное сотрудничество с этой страной так было необходимо России? Этого можно было добиться, только заставив Германию защищать Австро-Венгрию, если на неё ополчится Россия. А Россия могла пойти на это только в случае объявления Австрийской монархией войны Сербии – давней славянской союзнице России. 

Так одно колёсико тянуло за собой другое, и война началась именно по планам французской закулисы. Президент Франции Пуанкаре прибывает в Петербург в конце июля 1914 года с целой эскадрой военных судов на линкоре (!) «Франция». Царь Николай Александрович радушно принимает его. Устраиваются манёвры гвардии на виду у немцев, заключаются секретные антигерманские соглашения, но сразу ставшие известными немцам. Правительство кайзера предпринимает ответные шаги – нажимает на свою союзницу Австро-Венгрию, та выдвигает ультиматум Сербии, Сербия его отклоняет, война началась... Германия объявляет всеобщую мобилизацию, в ответ российский генштаб требует у императора тоже объявить мобилизацию. Поколебавшись, государь объявляет мобилизацию, в ответ – Германия 1 августа объявляет войну России. Французская интрига блестяще удалась – Германия объявила войну России даже раньше, чем своему злейшему врагу Франции, ей только 4 августа! Французские олигархи надеялись, что теперь кайзер двинет свою армию против России, но они ошиблись – Германия 4/5 своих сил направила против Франции.
Конечно, война на два фронта – против Франции и Англии на западе (Великобритания также объявила войну кайзеру и послала на континент свой экспедиционный корпус) для Германской империи стала предтечей её гибели. Ни одно государство мира не выдержит войны на два фронта, тем более, если моря и морская торговля отрезаны для страны. Германию с моря блокировал британский флот, который на две трети был больше германского, прекратился подвоз продуктов из колоний Германии. Русский хлеб также теперь стал недоступен для немцев. В России же, наоборот, образовался хлебный излишек, урожай предшествующего 1913 года был хорош. Так русские торговые фирмы умудрялись продавать свои хлебные излишки Германии даже в условиях начавшейся войны – через Финляндию и Швецию. Но после в Государственной Думе поднялся скандал и эти предательские продажи прекратились. В результате уже на второй год войны немецкий народ стал голодать и чем дальше, тем сильнее. Уже на этот второй год войны в Германии были установлены карточки – 200 грамм хлеба на человека в день – блокадная норма Ленинграда 1941–1942 гг. А в Германии такое образовалось уже в 1916 году. После норма была снижена до 150 граммов... Но не хлебом же только живёт человек, стали производить суррогатный маргарин, выдавали по два яйца в месяц на человека, а вместо мяса была брюква – это род капусты, она заменила собой все продукты, из брюквы варили суп и даже кофе. Урожай картофеля поразил фитофтороз, и в результате штатское население Германии стало походить на толпы ходячих скелетов. Армия, разумеется, снабжалась лучше, но и она стала голодать. 
Немцы с завистью поглядывали на сытую (как им казалось) Россию, но и в России стали назревать диспропорции в снабжении различных её регионов. Если в Сибири и на юге России продуктов хватало («За Уралом сливочным маслом мажут буксы вагонов!» – шли разговоры в народе), то центральные губернии, а особенно столица империи Петроград (переименованный из немецкого Санкт-Петербурга в сентябре 1914 года указом государя по требованию патриотической общественности) тоже стали испытывать недостаток в подвозе продуктов питания. Надо понимать, что в то время крупнейшим по населению городом России была отнюдь не Москва, а именно Петроград, там были сосредоточены и крупнейшие предприятия военной промышленности. Население его уже тогда перевалило за миллион человек, но мало того – в городе и в пригородах сосредотачивалась целая армия запасных батальонов – 300 тысяч призывников, проходивших обучение, ждущих отправки на фронт, но не очень желавших туда попадать. Революционная пропаганда уже проникала в их ряды и в ряды фронтовой армии, и распространяли её отнюдь не только большевики, а, в первую голову, эмиссары думского т.н. «прогрессивного блока» – большой группы депутатов либерального образа мыслей, к которому примыкал и Председатель Думы Родзянко, и будущий военный министр во Временном правительстве Гучков, и лидер партии кадетов Милюков, и сам «заложник свободы» адвокат Керенский, будущий глава Временного правительства, сменивший на этом посту князя Львова – первого главу Временного правительства, при котором был арестован отрёкшийся от престола император Николай Александрович и вся его семья. Именно эта группа депутатов и перехватила власть у последнего растерявшегося в февральские дни 1917 года царского кабинета во главе с князем Голицыным, и объявила себя Временным правительством России.
Но свершилось всё это потому, что в столице империи к февралю того года разразился хлебный кризис, связанный с отсутствием подвоза продовольствия к Петрограду из-за скверной работы железных дорог. Причина эта была настолько явной, что среди историков даже существовало мнения, что этот кризис и всю февральскую революцию устроили... железнодорожники, которые намеренно остановили хлебные составы на путях, намеренно загромоздив пути воинскими эшелонами. В частности, некий железнодорожный инженер Бубликов и устроил всё это. Но это, конечно, не более чем исторический анекдот, ведь продовольственный кризис в Петрограде начал складываться ещё с осени 1916 года, причём он постоянно нарастал, и в Государственной Думе уже поднимался вопрос о введении карточек, но ввести их так и не осмелились. Заметьте, уже вся Европа сидела на карточках, в Германии складывалась особенно критическая обстановка из-за продовольственной блокады, устроенной странами Антанты, а в Российской империи ещё карточек не было, запасов продовольствия, казалось, в стране было достаточно. Между тем продовольствие в Петрограде всё время дорожало, что вызывало недовольство населения. А уже к декабрю 1916 года в столице у хлебных лавок выстроились «хвосты» – люди стояли за хлебом.

Знаете, видел я один раз хлебные хвосты, и это было просто страшно из-за ощущения полной безнадёжности. Это было в конце августа 1998 года, в дни всем памятного дефолта, когда правление окончательно спятившего Ельцина и очередное его некомпетентное правительство монетаристов-рыночников довело Россию до банкротства, чем и являлся пресловутый дефолт. Вот тогда ушли из России доллары, а ведь они и были реальной российской валютой, а рубль никто принимать не хотел. Тогда в мгновение ока опустели полки продовольственных магазинов, исчез и хлеб, ибо платить за его производство стало нечем. Вот тогда и выстроились у дверей магазинов эти страшные хлебные хвосты – предвестник голодного бунта. Слава богу, Государственная Дума в то время овладела ситуацией и было составлено новое правительство трезвомыслящего политика Евгения Примакова и его первого зама коммуниста Юрия Маслюкова, и оно смогло овладеть ситуацией посредством решительного государственного вмешательства в эту пресловутую стихию «дикого рынка», насаждавшегося у нас Гайдаром, Чубайсом (он прославился тем, что тащил доллары коробками из Дома Правительства) и прочей воровской сволочью. 
А вот царская администрация в преддверии нового 1917 года обстановкой овладеть не смогла, и безвольный царь вместо того, чтобы наладить ситуацию на транспорте, принял план министра внутренних дел Протопопова (сумасшедшего человека, любившего лаять по-собачьи) по скоплению в Петрограде масс войск для подавления возможного народного возмущения. Сам же государь в конце февраля 1917 года покинул столицу, оставив её на министра Протопопова и генерала Хабалова, и отбыл в ставку, в Могилёв. Администрация Пулковского завода в это время не нашла ничего лучшего, как в эти критические дни (а возможно, что к этому подталкивал чиновников министр Протопопов, у которого всё было готово для подавления вооружённой силой нарастающего восстания) объявить массовый локаут и выбросить на улицу тысячи рабочих. С учётом того, что хлеб в магазинах не появился и призрак голода уже обретал реальность в столице, всё это было смерти подобно. В день праздника женщин-работниц 23 февраля (по новому стилю это 8 марта!) тысячные толпы демонстрантов ринулись к центру столицы с рабочих окраин, прежде всего с Выборгской стороны, где и началось восстание, где были сильны позиции большевистского комитета. Пулемётные команды Протопопова, составленные из переодетых в военную форму полицейских, не помогли. Остервеневший народ словно не замечал пулемётных очередей из мансард домов и под крики: «Хлеба! Хлеба!» запрудил центральные проспекты и площади столицы. Были выведены из казарм гвардейские полки, но они два дня стреляли в народ, а на третий день перестали. Первым вышел из повиновения Павловский полк, а затем и все другие части. Большей частью солдаты этих полков были запасниками, ждавшими отправки на фронт, а на фронт им не хотелось, ибо позиционная война на германском фронте и отсутствие сколь-нибудь значимых побед всем осточертела. Генерал Хабалов, военный губернатор Петрограда, остался без войск. Из здания Главного штаба он послал отчаянную телеграмму в ставку императору, что положение безнадёжно. В России победила стихийная революция, начавшаяся с голодного бунта.

Дальнейшие политические события всем известны: борьба Временного правительства и партии большевиков, имевших особенно сильное влияние среди матросов военного флота (та же «Аврора» и Центробалт), обернулась октябрьским переворотом и захватом власти лидером большевиков Лениным, провозгласившим новую власть на Втором съезде Советов. Но всё это происходило в России, а что-же творилось в Германии, где положение с продовольствием, как мы уже выяснили, было ещё сложнее? Но надо отметить, что Германия, окружённая фронтами врагов и с запада, и с востока, была сплочена сильнее идеями своего национального превосходства. Эта идеология до поры до времени удерживала немецкий народ под властью кайзера. До поры до времени немцы терпели, надеясь на победу на фронтах, надеясь на силу непревзойдённой по мощи крупповской артиллерии (немецкие инженеры уже построили артиллерийские орудия, способные обстреливать и Лондон, и Париж – «Большая Берта» и другие пушки), на силу своего имперского флота, сумевшего уже прорвать оборону русского флота в Моозундском сражении (читайте роман В. Пикуля «Моозунд»). Падение Российской империи и заключение Брестского мира с большевистской Россией ещё усилило эти надежды. 
После занятия Украины, где немцы посадили своего ставленника гетмана Скоропадского (читайте «Белую гвардию» М. Булгакова), они обложили украинское крестьянство огромным продовольственным налогом, эшелонами вывозили зерно, мясо, масло и яйца с богатых украинских земель. И потому смогли ещё организовать наступление 1918 года на Париж. Но это наступление провалилось. В войну вступили США с их неисчерпаемыми военными, техническими и продовольственными ресурсами. В Европу были переброшены американские армии, и германский фронт повалился. Руководство стран Антанты к этому времени забыло, что Россия три года несла на себе основную тяжесть войны, что русский фронт, протянувшийся от Балтики до Чёрного моря и от Чёрного моря до реки Евфрат, противостоящий армиям трёх держав ¬– Германии, Австро-Венгрии и Османской империи, – этот фронт держал на себе основную тяжесть войны и обеспечивал стабильность и на Западном фронте во Франции, куда были переброшены 400 тысяч бойцов русского военного контингента. Сражались русские войска и на Балканах, защищая Грецию. Россия вынуждена была мобилизовать неслыханную по численному составу армию – 19 миллионов человек, чтобы держать все эти огромные фронты, выручая всякий раз «благородных союзников», когда немцы начинали очередное наступление на Париж. Россия расплатилась за это перенапряжением своих сил, экономической деградацией, разрухой на транспорте – что и привело к голодному бунту в Петрограде, повальным обнищанием масс народа. Обо всём этом «благородные союзники» по Антанте, те самые, которые шлют теперь на Украину снаряды и ракеты, чтобы руками украинцев убивать русских людей, благополучно забыли. А ведь без роли России не была бы подкошена мощь германского рейхсвера (так назывались тогда германские вооружённые силы).
Между тем, положение Германии к ноябрю 1918 года стало критическим. Голод достиг неимоверных масштабов. Были затруднены поставки продовольствия с захваченной Украины – там развернулась партизанская война (читайте эпопею «Хождение по мукам» А. Толстого), которую негласно поддерживал и большевистский режим в Москве, внешне до поры до времени соблюдая условия Брестского мира. Голод стал затрагивать и армию, и флот, базировавшийся в гавани Киля. В это время немецкие адмиралы не нашли ничего лучшего, как спланировать морскую операцию против сил британского флота, которая определённо была обречена на провал и гибель немецких моряков. И тогда немецкий флот восстал. Это до какой же степени нужно было довести законопослушных немцев, чтобы те стали строить баррикады на улицах своих чистеньких городов. И это при том, что на саму землю Германии вражеские войска тогда не вступали, не то что в 1945 году, когда Германия была оккупирована. Но тогда никаких протестов против власти Гитлера среди немецкого населения не наблюдалось. А в 1918-ом поднялась волна немецкой революции. Почему так? – да всё по той-же причине: гитлеровский режим за счёт повального ограбления всех стран континентальной Европы и захваченных территорий СССР смог за годы войны накопить огромные запасы продовольствия, что обеспечивало «чистокровным арийцам» довольно сносное существование в продовольственном плане почти до самого конца «третьего рейха». Гитлер помнил 1918 год и пуще огня боялся массового голода среди немцев. А вот кайзер Великой Германии Вильгельм сплоховал – при первых же раскатах голодной революции он бросил свою ставку в бельгийском городе Спа и торопливо перебежал голландскую границу, отдав свою шпагу изумлённым пограничникам нейтральных Нидерландов. 28 ноября 1918 года он без больших нравственных мучений выслал в «любимый фатерлянд» своё отречение от престола. Германская империя пала.

Дальнейший ход германской революции лежит вне темы данной статьи, но замечу только, что надежды Ленина и русских большевиков на победу в Германии власти коммунистов Карла Либкнехта и Розы Люксембург не оправдались. Эти деятели попытались создать боевую организацию «Спартак» и захватить Берлин, но вернувшиеся с фронта разочарованные и озлобленные на всё произошедшее германские военные части подавили это коммунистическое восстание, а Германия превратилась на все 20-е годы прошлого века в слабое, разграбленное в результате чудовищных контрибуций союзниками по Антанте государство с «демократической» конституцией, позволившей озлобленному и голодному немецкому народу привести на выборах 1933 года к власти партию бывшего фронтового ефрейтора Шикльгрубера (в переводе – «страшная жаба», которая и управляла Германией, и пыталась захватить весь мир, пока не была повержена русским штыком в мае 1945 года).

Художник: А. Райх.