Иоанн Златоуст против Адама Смита и «духа капитализма»

Часть I

В ушедшем 2023 году одной из «круглых дат» было 300-летие со дня рождения Адама Смита (1723–1790). Любой грамотный человек знает, что Адам Смит – отец-основатель английской классической политической экономии. Его идеи по части политической экономии нашли отражение в главном труде под названием «Исследование о природе и причинах богатства народов», который увидел свет в 1776 году. Уже почти два с половиной века человечество живет под влиянием идей английского политэконома. Так называемая «экономическая наука» не стоит на месте. Но все ученые от экономики признают значимость учения Адама Смита, который заложил краеугольный камень в здание «экономической науки». 
Я уже писал об учении Адама Смита в связи с упомянутой «круглой датой». См.: «Об основоположнике "научного" оправдания капитализма». Не буду пересказывать основные положения учения английского политэконома. Суть его предельно проста: то общество, в котором жил и творил Адам Смит, было самым совершенным в истории человечества. А жил и творил он в английском обществе XVIII века, которое стремительно переходило к новому строю, называемому капитализмом. Правда, во времена Адама Смита слово «капитализм» не было еще в ходу (оно стало общеупотребительным лишь со второй половины XIX века). Но суть капитализма Смит ухватил очень точно: стремление всех или подавляющего большинства членов общества к обогащению, причем это стремление считается «нормой», «естественным правом», «естественным мотивом». До победы буржуазной революции в Англии в XVII веке этот «естественный мотив» homo sapiens подавлялся церковными установлениями, а отчасти и государственными законами (например, запреты и ограничения ростовщической деятельности). Пока, наконец, «славная революция» на остовах Туманного Альбиона не положила конец этим «предрассудкам» и не раскрепостила мощный потенциал творческой энергии человека. Удивительно, но Адам Смит изначально был профессором философии, который специализировался на вопросах этики и нравственности. С университетской кафедры он проповедовал принципы нравственного поведения. А вот во второй половине своей жизни (особенно после выхода в свет «Исследования о природе и причинах богатства народов») он радикально изменил свои представления о том, «что такое хорошо, и что такое плохо» в поведении человека. Хорошо – то, что «естественно». Следовательно, и стремление к обогащению. И это стремление оправдывает даже те проступки, которые раньше считались «плохими». Например, воровство, обман, ростовщичество. Адам Смит дал очень «научное» обоснование такого оправдания: «невидимая рука рынка» направит эгоистические устремления всех соискателей богатства в нужное русло; в конечном счете, все эти устремления будут способствовать приумножению богатства всего общества. Раскрепощение страсти к обогащению приведет якобы к росту всеобщего благосостояния. «Невидимая рука рынка» – мистический механизм, который в системе этических норм меняет «минус» на «плюс». С моей точки зрения, откровенное шарлатанство. Никакой науки тут и в помине нет. В лучшем случае учение Смита можно назвать «новой религией», которая должна была окончательно похоронить христианство с его этическими «предрассудками». Саму «новую религию», как мне кажется, можно было бы назвать «религией капитализма», или «религией денег». На эту тему у меня была написана книга: «Религия денег. Религиозно-духовные основы капитализма» (М.: Библиотека РЭО им. С.Ф. Шарапова, 2018). 

Кому нужно было учение Адама Смита? Тем, кто подготовил и совершил буржуазную революцию. На первом этапе любая революцию решает вопрос политической власти. А на втором этапе она занимается вопросами «перезагрузки» сознания общества. Смит с его политэкономией и стал важным действующим лицом второго этапа английской революции. После выхода в свет «Исследования о природе и причинах богатства народов» его идеи с помощью денег революционных буржуа стали активно продвигаться в жизнь. Только при жизни Адама Смита (т.е. в течение 14 лет) указанная работа переиздавалась четыре раза. Вскоре появились переводы на немецкий, французский и другие европейские языки. На русский книга переведена в 1802−1806 годах Николаем Политковским. В университетах Европы как грибы после дождя стали появляться кафедры политической экономии, где преподавали учение Адама Смита. Ровно 220 лет назад и в Московском университете была учреждена кафедра политической экономии. «Религия денег» Адама Смита стала проникать в Россию и заражать ее духом капитализма. В конечном счете, эта зараза привела к тому, что в правление Александра II начался стремительный переход Российской империи на рельсы капитализма. Под видом «реформ» в стране проходила буржуазная революция. Вплоть до 1917 года в российском обществе происходила энергичная «перезагрузка» сознания людей – через школы, университеты, СМИ, учреждения культуры, художественную литературу и др.
Примерно на семьдесят лет страсть человека к обогащению была «заморожена» советской властью и социалистической идеологией. На рубеже 80–90-х годов прошлого столетия в России началась новая буржуазная революция и джин обогащения вновь вырвался на свободу. Возникает закономерный вопрос: почему антикапиталистическая «заморозка» была столь кратковременной? – Причина в том, что большевики боролись с духом капитализма, но одновременно они боролись и с тем, что могло бы им в этой борьбе помочь. И не только помочь победить, но и закрепить этот успех. А именно они боролись с Православием. Как я показал выше, оно и без того было ослаблено до 1917 года. Не только «религией денег» Адама Смита, но и много чем другим. А большевики с их духом материализма попытались вообще подрубить духовно-религиозные корни русской цивилизации. 
Христианство еще на заре своего существования сформулировало свое отношение к «религии денег». Хотя еще тогда эта религия не была всеобъемлющей, но об угрозе того, что она, подобно эпидемии, может заразить все человечество, говорили многие святые отцы первых веков христианства. 
Идеология марксизма-ленинизма (которая, кстати, легкомысленно заимствовала кое-что из политэкономии Адама Смита) оказалась явно недостаточным барьером для того, чтобы остановить наступление «духа капитализма». Нужно вернуться к предупреждениям святых отцов об этой угрозе. У них это намного глубже, чем у «классиков» марксизма-ленинизма. «Классики» рассуждали на уровне таких понятий как «общественно-экономическая формация», «экономический базис» и «политическая надстройка». А у святых отцов – на уровне человеческой души и в контексте эсхатологии (учения о конце человеческой истории).

Чтобы не быть голословным, назову имя одного из таких отцов и приведу его высказывания на тему богатства и капитализма. Это святитель Иоанн Златоуст (347–407) – архиепископ Константинопольский, богослов, почитается как один из трех Вселенских святителей и учителей вместе со святителями Василием Великим и Григорием Богословом. 
Конечно, святитель Иоанн Златоуст не использует многих тех терминов, которые нам привычны и знакомы. В первую очередь, термин «капитализм» (он вошел в обиход в Европе и в России лишь во второй половине XIX века). Но по смыслу стремление к богатству, обогащению и есть тот «дух капитализма», о котором в 1905 году написал немецкий социолог Макс Вебер в своей известной работе «Протестантская этика и дух капитализма». Правда, у немецкого социолога отношение к «духу капитализма» позитивное, а вот у Ионна Златоуста – отрицательное и просто непримиримое. Увы, сегодня все мы отравлены «научными» идеями Адама Смита, Макса Вебера и тысяч других апологетов капитализма. 
Предлагаю провести процедуру детоксикации ума и души, познакомившись с некоторыми мыслями Вселенского святителя. Ключевыми понятиями у Иоанна Златоуста являются «богатство» и «бедность». А также подзабытые современным светским человеком слова: «любостяжание», «сребролюбие», «лихоимство», «мамона», «нестяжательство», «милостыня» и т. п. 
Вот что говорил святитель на рубеже IV и V веков: «Сребролюбие возмутило всю вселенную; все привело в беспорядок». А вот еще: «Как сильный огонь, будучи брошен в лес, все ниспровергает и опустошает, так и эта страсть [сребролюбия] губит вселенную». 
Итак, еще более полутора тысяч лет назад святитель констатировал, что страсть накопления богатства подобна лесному пожару уничтожает все. А ведь, если судить по учебникам истории, тогда был закат рабовладельческого строя и начинался переход к тому, что называется «феодализмом». Из таких успокаивающих формулировок учебников у нас складывается ощущение, что «дух капитализма» находился в латентном состоянии. Что накопление богатства происходило, но очень умеренное, ограничиваемое потреблением соискателя богатства. А вот святитель говорит, что сребролюбие «все привело в беспорядок» и «губит вселенную». Что же тогда говорить про наш, XXI, век? Наверное, святитель сказал бы: не «губит», а «погубило» [вселенную]. Наверное, он сказал бы, что человечество вступило в последнюю фазу своей земной истории (подробно прописанную в заключительной книге Священного Писания – «Откровении Иоанна Богослова», или «Апокалипсисе»). 
Сегодня мы видим разного рода непорядки в разных сферах нашей жизни. И святитель нам как бы подсказывает, что первопричиной этих непорядков (и откровенных беспорядков) является все то же сребролюбие: «Что бы ты ни встретил худого в доме ли или на торжищах, в судах или в правительственных местах, в царских чертогах или где бы то ни было, ты можешь заметить, что все это возникло из сребролюбия…»

Разве мы не чувствуем, что в семьях сегодня царит атмосфера разладов, а бесстрастным свидетельством этого является статистика растущего числа разводов? Миллионы абортов ежегодно – также из рубрики «худое в доме». На «торжищах» мы видим растущие цены, сталкиваемся с опасными суррогатами продуктов питания и иными хитростями и обманами. Суды у нас насквозь коррумпированы и подконтрольны власть и деньги имущим. О том, что творится в «правительственных местах» (министерствах и ведомствах правительства) и «царских чертогах» («башнях Кремля») читатель сам мне может рассказать со ссылками на интернет и телеграмм-каналы. 
В другом месте святитель говорит: «О сребролюбие! Все свелось к деньгам, – потому и перепуталось! Ублажает ли кто кого, помнит деньги; называют ли несчастным, причина опять в них же. Вот о том только и говорят, кто богат, кто беден. В военную ли службу кто имеет намерение поступить, в брак ли кто вступить желает, за искусство ли какое хочет приняться, или другое что предпринимает, – не прежде поступает к исполнению своего намерения, пока не уверится, что это принесет ему великую прибыль». 
О том, что сегодня многие идут на военную службу не отечество защищать, а деньги хорошие получать, мы уже знаем предостаточно. Особенно когда речь идет о частных военных компаниях. Военные наемники были во времена Иоанна Златоуста. Сегодня военное наемничество переживает ренессанс, расцветает пышным цветом во многих странах мира. 
Но вот, казалось бы, любовь между молодыми людьми должна заставить их забыть о любых других своих пристрастиях. Но, увы, уже во времена Иоанна Златоуста денежные соображения в брачных союзах оказывались выше любви. Нам кажется, что такое извращение возникло где-то лишь в XIX веке. Видимо, об этом мы судим по пьесам Александра Островского, по «Горю от ума» А. Грибоедова, по произведениям Антона Чехова и др. А оно, оказывается, было нормой еще во времена святителя. Нормой это извращение становится и в современной России. 
А занятия искусством? Кажется, здесь творчество и вдохновение затмевают все мирские соображения и страсти. Ничего подобного: денежный интерес, как отмечает святитель, выше радости служения музам. Что уж говорить про наши времена. Кстати, в этом году исполняется 190 лет со дня появления повести Н.В. Гоголя «Портрет», в которой Николай Васильевич показывает, как страсть сребролюбия овладевает молодым художником и как гибнет не успевший раскрыться талант. 

Часть II

Как считает святитель, сребролюбие является самым универсальным грехом человека: «От неистовой любви к деньгам все погибло. Кого, кого мне винить, – не знаю: до такой степени это зло завладело всеми, – правда одними в большей, другими в меньшей мере, однако – всеми». 
Им поражаются и старые, и молодые; и богатые, и бедные; и мужчины, и женщины; и неграмотные, и ученые. Святитель говорит: «…цари, правители, частные люди, нищие, женщины, мужчины, дети, – все в равной мере поработились этому злу. Как будто какой-то мрак объял вселенную, – никто не выходит из опьянения!» 
Не щадит страсть любостяжания даже тех, кто стали жертвами успешных стяжателей богатства. Да, они жертвы! Но многие нищие и бедняки надеются, что все поменяется, что они свое отыграют, что они начнут, наконец, стяжать богатство. Святитель отмечает: «Ничто, в самом деле, не вызывает таких браней, как сребролюбие; ничто больше его не причиняет бедности, будет ли оно у богача или у бедняка, потому что эта тяжкая болезнь зарождается и в душах бедных и увеличивает бедность их».
Есть множество разных грехов, кроме сребролюбия, но ими бывают заражены лишь некоторые. А те, кто заражаются, потом нередко делают усилие и от них освобождаются. А вот противостоять искушению сребролюбия, как говорит святитель, могут очень немногие. А избавиться от него еще труднее.
Сребролюбие – пожалуй, самое слабое место человека. Дьявол знает об этой лазейке. И через нее стремится проникнуть в душу человека. А затем, завладев этой стратегической позицией, начинает бить по другим слабым местам души своей жертвы. Заразившись вирусом сребролюбия, человек, готов пускаться во все тяжкие: лгать, красть, убивать… Ради того, чтобы приумножать свое состояние. Недаром апостол Павел сказал: «…ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям» (1 Тим: 6: 10-10). Святитель Иоанн Златоуст постоянно вспоминает эти слова апостола. Их вспоминали почти все святые. Например, блаженный Феодорит сказал: «Из сего корня прозябают убийства, чародеяния, хищения, ложь, нарушение клятвы и все роды преступлений». А вот комментарий блаженного Феофилакта на слова апостола Павла о сребролюбии: «Не щадит оно живых, не щадит и мертвых, но и их грабит; восстает на родителей и братии и Божие достояние святотатственно крадет. Изгони сребролюбие – и не будет ни войн, ни вражды, ни блуда; ибо блудница из-за денег отдает себя непотребству». 

Богатыми и сверхбогатыми становятся очень немногие. Остальные впадают в еще большую бедность, будучи обворовываемыми и подвергаясь ограблениям со стороны этих немногих. И тут возникает двойной вред. Во-первых, беднеющий народ погружается в суету ради поиска куска хлеба. Во-вторых, у людей может возникать ощущение, что миром правит не Бог, а зло. Вот что говорит святитель Иоанн Златоуст по поводу второго момента: «Настоящая жизнь тяжела не потому только, что она исполнена суеты и безвременных забот, но и потому, что в ней много успевают люди злые». Самый стойкий борец с искушением сребролюбия может не устоять и впасть в грех уныния. А это, как известно, смертный грех. 
Нет более универсального греха чем любостяжание (сребролюбие). Но он же и самый разрушительный. Он разрушает человека, семью, государство, природу, вселенную. 
Самое удивительное, что главной жертвой любостяжания становится сам искатель богатства. На этот счет в собраниях проповедей святителя можно найти десятки (даже сотни) фрагментов и цитат. Приведу некоторые. 
«Пристрастный к богатству никогда не будет в состоянии пользоваться им; он будет рабом и стражем его, но не господином». 
«А тот, кто занят богатством, есть раб не только богатства, но и славы и почестей настоящей жизни, и всего вообще житейского».
«Сребролюбец есть страж своего имения, а не владелец; раб, а не господин. Для него легче отдать кому-либо часть своего тела, нежели уделить сколько-нибудь из закопанного золота».
Святитель называет два типа сребролюбцев. Одни ради накопления богатства экономят даже на себе, изнуряют себя. Таковых мы знаем из истории Нового времени: протестанты некоторых (например, пуритане) копили капиталы, отказывая в самом необходимом даже самим себе. Они еще верили в загробную жизнь, полагая, что такой жизни могут удостоиться лишь избранные. А признаком избранности у них считается богатство. Отсюда такой фанатический аскетизм, о котором пишет Макс Вебер в своей книге «Протестантская этика и дух капитализма». Уж не знаю, какими соображениями руководствовались те аскетические сребролюбцы, о которых неоднократно упоминает Иоанн Златоуст. 
Другие сребролюбцы относились к группе сибаритов. Т.е. они тратили немалые деньги на разного рода удовольствия. Причем большая часть таких удовольствий были греховными: чревоугодие, пьянство, женщины…

Иоанн Златоуст постоянно говорит, что под богатством он имеет в виду лишь то имущество, которое получено не за счет труда человека, а иными способами, которые он называет неправедными. Т.е. речь идет о неправедном богатстве. Такое богатство – плод любостяжания: «Любостяжательным мы называем того, кто хочет присвоить чужое и не довольствуется своим».
Стяжатель неправедного богатства хуже вора и разбойника. Последние действуют тайно и эпизодически. А стяжатель действует открыто, дерзко и постоянно: «Любостяжатель – вор и разбойник, даже хуже, потому что бесчеловечнее. Вор не настолько, по крайней мере, дерзок, он таится и налагает руку ночью, как бы стыдясь и боясь греха, напротив, любостяжатель, поправ всякий стыд, с открытым лицом среди площади грабит всех, будучи в одно и то же время и вором, и мучителем. Он не подкапывает стен, не гасит светильника, не открывает сундука, не разламывает печатей. Но что? Он поступает более дерзко, нежели те: на глазах обижаемых он выкидывает все вон, с дерзостью открывает все и заставляет их самих выкладывать свое имущество. Это верх насилия! Он тем гнуснее [воров и разбойников], чем бесстыднее и бесчеловечнее».
Иоанн Златоуст постоянно обличает таких стяжателей-грабителей, обрекающих простых людей на голод: «И собака у тебя на большом попечении, а человек, или, лучше сказать, Христос, ради собаки и всего сказанного осуждается на крайний голод. Что хуже такого безразличия? Что ужаснее такого беззакония? Сколько будет потребно огненных рек для такой души?» 
Святитель Иоанн Златоуст говорит о том, что сребролюбцы не имеют покоя в жизни не на минуту. По сути, они не живут, а пребывают в состоянии перманентного беспокойства. Они постоянно тревожатся о двух вещах: 1) как уберечь накопленное; это беспокойство сродни страху; 2) как приумножить богатство; это беспокойство сродни жажде, которую нельзя ничем утолить.
О страхе богатого потерять накопленное Иоанн Златоуст говорит: «Сребролюбцы боятся, чтобы когда-нибудь законным образом не вышло из дома их то, что вошло неправедно». 

Стремление сребролюбца к бесконечному накоплению богатства Иоанн Златоуст сравнивает с ненасытной страстью пьяницы. Например: 
«Те, которыми овладела безумная страсть и любовь к собиранию богатства, истощают на это все свои силы и никогда не насыщаются, потому что сребролюбие есть ненасытное опьянение».
«А те, которыми овладела безумная страсть и любовь к собиранию богатства, истощают на это все свои силы и никогда не насыщаются, потому что сребролюбие есть ненасытное пьянство; и как пьяные, чем больше вливают в себя вина, тем большею распаляются жаждою, так и эти (сребролюбцы) никогда не могут остановить этой неукротимой страсти, но чем более видят возрастание своего имущества, тем сильнее разжигаются они корыстолюбием и не отстают от этой злой страсти, пока не низринутся в самую бездну зла».
Обычный пьяница и то предстает не таким безобразным и безнадежным, как ненасытный сребролюбец: «Как у пьяного тело бывает синее и расслабленное, такова же у сребролюбца душа, а лучше сказать, и самое тело у него не свободно от этой болезни, но подвержено ей в большей степени, потому что хуже вина изъедают и постепенно истощают его заботы, гнев, бессонница. Одержимый пьянством может хотя ночью протрезвиться, а сребролюбец пьян постоянно».
Любая потеря накопленного – уже стресс. Любая остановка в накоплении – не меньший стресс. И богатые пребывают в состоянии этого двойного стресса. Вот слова святителя о страшной судьбе сребролюбцев: «Они трепещут за всякую малость, гневаются, раздражаются против домашних и против чужих. Попеременно овладевает ими то малодушие, то страх, то ярость, и они, как бы переходя с утеса на утес, каждодневно ожидают того, чего еще не получили. Вследствие этого они не наслаждаются и тем, что имеют, как потому, что не уверены в своей безопасности, так и потому, что всею мыслию устремляются к тому, чего еще не получили. И как непрестанно томящийся жаждою, хотя бы выпил бесчисленные источники, не чувствует удовольствия, потому что не насыщается, так сребролюбцы не только не ощущают удовольствия, но еще тем более мучаются, чем более получают богатства, так как их похоть не имеет никаких пределов. Таково настоящее состояние сребролюбцев!»

Сребролюбец находится во вражде со всеми. У него по определению не может быть любви ни к кому – ни к дальним, ни к ближним. Потому что он любит только деньги, богатство, а людей он любить не может: «Кто любит деньги, тот не только не станет любить врагов, но будет ненавидеть и друзей. Такой человек ни родства не знает, ни дружбы не помнит, ни возраста не щадит, ни друга ни одного не имеет». 
А вот еще об этой вражде сребролюбца к остальному миру и о вражде мира к нему: «Такой человек ни родства не знает, ни знакомства не помнит, ни возраста ни почитает, никого не имеет другом, но ко всем проявляет враждебное расположение, больше же всех – к самому себе, не потому только, что губит душу свою, но и потому, что обременяет себя бесчисленными заботами, трудами, печалями. Он решается на путешествия, подвергается неприятностям, опасностям, козням и всему подобному, лишь бы только иметь у себя корень зол и насчитать много золота. Что может быть ужаснее такой болезни! Человек, одержимый ею, отказывается и от роскоши, и от всякого удовольствия, из-за которых так много грешат люди, и лишает себя славы и чести. Любящий богатство всех подозревает и имеет множество обвинителей, завистников, клеветников и злоумышленников. Те, которые обижены им, ненавидят его, потому что потерпели от него зло; те, которые еще ничего не потерпели, вооружаются против него из опасения потерпеть и из соболезнования к потерпевшим; а наконец, и люди великие и могущественные, частью по негодованию на него из сострадания к низшим, а частью и по зависти, также становятся его врагами и ненавидят его». Итак, сребролюбие создает в обществе атмосферу всеобщей ненависти. Как сказал английский философ Томас Гоббс, «война всех против всех». 
Впрочем, в конечном счете, сребролюбец, который ненавидит всех вокруг, не любит даже самого себя: «Он ко всем относится враждебно, и прежде всех других – к самому себе, не только потому что губит свою душу, но и потому, что изнуряет себя бесчисленными заботами». Итак, сребролюбец, во-первых, изнуряет себя в этой жизни. Во-вторых, он добровольно меняет эфемерные богатства мира сего на жизнь вечную. Сребролюбец обрекает себя на геенну огненную, о которой неоднократно говорится в Откровении Иоанна Богослова. Т.е. по мнению святителя, себе сребролюбец наносит ущерб неизмеримо больший, чем тем, кого он грабит.
Еще один любопытный момент: сребролюбец стремится обладать не многим, а всем: «Сребролюбец… нападает на всех, все поглощает, подобно аду, всюду ходит, как общий враг рода человеческого. Ему хочется, чтобы не было ни одного человека, чтобы ему одному обладать всем».
По сути, каждый сребролюбец в душе мечтает владеть всем миром и быть мировым правителем. Почти наверняка наступит момент, когда какой-то сребролюбец станет антихристом, о котором говорится в Откровении Иоанна Богослова. 

Часть III

Завершаю обзор мыслей святителя Иоанна Златоуста о богатстве и бедности и о «духе капитализма», который уже в латентной форме присутствовал в Византии того времени (IV–V вв.). 
Святитель в своих проповедях постоянно вспоминает известные слова Спасителя: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне. Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело – одежды?» (Евангелие от Матфея 6: 24–25). 
Святитель жил и совершал свое служение в Византии – Втором Риме. Уже спустя достаточное время после того, когда император Константин Великий объявил христианство официальной религией. Стало быть, слова Спасителя можно было уже несколько уточнить: «Не можете служить Христу и маммоне». И Иоанн Златоуст терпеливо объясняет своей пастве, что сребролюбие и есть служение маммоне и что оно делает невозможным жизнь по Христу: 
«Сребролюбие возмутило всю вселенную; все привело в беспорядок; оно удаляет нас от блаженнейшего служения Христу: не можете, говорится, Богу работати и мамоне (Мф.6,24), – потому что мамона требует совершенно противного Христу. Христос говорит: подай нуждающимся, а мамона: отними у нуждающихся; Христос говорит: прощай злоумышляющим на тебя и обидящим, а мамона напротив: строй козни против людей, нисколько не обижающих тебя; Христос говорит: будь человеколюбив и кроток, а мамона напротив: будь жесток и бесчеловечен, считай ни за что слезы бедных»
Святитель был очень обеспокоен тем, что дух любостяжания и сребролюбия захватил многих граждан Второго Рима, которые себя уже называли христианами. 
Иоанн Златоуст не жалел времени и сил для того, чтобы отвратить свою паству от любостяжания. Почти ни одна проповедь святителя не обходилась хотя бы без упоминания тех страшных угроз, которые таили в себе любостяжание, сребролюбие, лихоимство, корысть, ростовщичество. «Образумимся, прошу вас <...> все мы простираем руки на любостяжание, и никто – на вспомоществование (ближним); все – на хищение, и никто – на помощь; каждый старается, как бы увеличить свое состояние, и никто – как бы помочь нуждающемуся; каждый всячески заботится, как бы собрать более денег, и никто – как бы спасти свою душу; все боятся одного, как бы не сделаться бедными, а как бы не попасть в геенну, о том никто не беспокоится и не трепещет». – взывал к пастве святитель. 

Еще раз повторю две взаимосвязанные мысли святителя. 
Первая: страсть любостяжания – самая распространенная по сравнению с другими страстями и грехами. От нее не застрахованы и христиане. Грех любостяжания и сребролюбия – самый универсальный, захватывает все слои общества, даже самых неимущих. Святитель делал все возможное для того, чтобы объяснить своим подопечным, как им не подхватить этот «вирус». 
Вторая: тому, кто уже подхватил этот «вирус», крайне сложно освободиться от болезни под названием «сребролюбие». Лечение сложное, и положительный результат гарантировать нельзя. Во многих случаях только Господь Бог может вмешаться и исцелить. Следовательно, лучше заниматься «профилактикой». 
Во все времена были люди, которые искренне или не очень искренне стремились сделать мир лучше, а людей счастливей. Чаще всего с помощью каких-то реформ и законов. Но, как отмечает святитель Иоанн Златоуст, если такие люди заражены страстью любостяжания, у них ничего не получится. Только свободные от любостяжания деятели имеют шанс на успех.
Святитель рисует нам умозрительную карьеру некоего «мусорщика» – человека с самых социальных низов, бедного и, вероятно, многими презираемого. Но вместе с тем, человека, инфицированного вирусом любостяжания. И далее святитель рассуждает. Даже если этот мусорщик будет подниматься по социальной лестнице, совсем не факт, что он будет счастливее и что будут счастливее те, кто окажутся под ним: «Мусорщик скорбит и сетует, что не свободен от своего, по-видимому, тягостного и бесчестного занятия; но, если освободишь его от этого и доставишь ему достаток в предметах необходимых, он опять станет скорбеть о том, что не имеет более, чем необходимо; если доставишь ему больше, он опять захочет иметь вдвое и потому будет печалиться не менее прежнего; если дашь ему вдвое или втрое, он вновь будет скорбеть, что он не чиновник; если доставишь ему и это, он будет почитать себя несчастным, что не принадлежит к числу сановников; получив и это достоинство, будет сетовать о том, что он не правитель; когда сделается правителем – о том, что управляет не целым народом; когда и целым народом – о том, что не многими народами; когда многими народами – о том, что не всеми; когда сделается главным правителем, станет опять скорбеть, что он не царь; если сделается царем – о том, что он не один; если будет один – о том, что он не царствует также над варварами и над всей вселенной; если бы над всей вселенной – о том, почему и не над другим еще миром? Таким образом, замыслы его, простираясь в бесконечность, никогда не дозволят ему быть довольным. Видишь ли, что, сделав даже царем человека низкого и бедного, не избавишь его от скорби, если не исправишь наперед его души, преданной любостяжанию?»

Кажется, это для таких «стяжательных мусорщиков» в советских учебниках по политэкономии придумали закон возвышающихся потребностей: «Закон возвышения потребностей есть общий экономический закон, выражающий прогрессивный процесс количественного и качественного изменения существующей в обществе системы потребностей. Согласно данному закону, в ходе развития общественного производства происходят рост и видоизменение потребностей, исчезновение одних и возникновение других, новых, в результате чего круг потребностей расширяется, их структура качественно меняется. Этот закон характеризует стадии движения потребностей, взаимосвязи между производством и потребностями, их взаимное влияние друг на друга при определяющей роли производства. Иными словами, закон возвышения потребностей выражает объективную причинно-следственную зависимость динамики существующих потребностей от развития общественного производства» (Жадан А.А. Особенности действия закона возвышения потребностей в условиях глобализации // «Промышленность: экономика, управление, технологии», 2010). 
Понятно, что авторы упомянутого «политэкономического закона» просто-напросто описали состояние больного «пациента», зараженного вирусом любостяжания, видимо, посчитав, что это нормальное состояние «пациента». А вот святитель Иоанн Златоуст еще более шестнадцати веков назад считал, что такое состояние ненормально. И что свою краткую жизнь следует тратить не на «возвышение земных потребностей», а на очищение души от грехов и страстей для подготовки к жизни вечной. 
Никто не спорит, что человеку надо есть и пить, надо одеваться и иметь крышу над головой. Но все это называется по-другому: «удовлетворение жизненно необходимых потребностей». А для этого нужно не богатство, а то, что в русском языке называется «достаток».

Что же предлагает святитель Иоанн для того, чтобы человеку профилактироваться от заразы любостяжания? – Хотя бы задуматься о том, насколько этот вирус опасен для души человека. Вот наставления святителя:
«Представь любостяжание, когда бываешь чужд этой страсти. Нет ничего гнуснее, ничего отвратительнее хищения и любостяжания».
«...Будем избегать любостяжания. Оно именно... довело Иуду до неистовства, оно научает крайней жестокости и бесчеловечию тех, которыми обладает». 
«Отвергни любостяжание от души и тогда увидишь, что то, что кажется теперь драгоценным, будет презреннее грязи».
«Как погасим пламень [любостяжания]? Можно (погасить его), хотя бы даже он поднялся до самого неба. Нам стоит только захотеть – и мы, без сомнения, одолеем этот пламень. Как усилился он вследствие нашего желания, так от желания и уничтожится. Разве не свободная наша воля зажгла его? Следовательно, свободная воля в состоянии будет и погасить. Только пожелаем. Но каким образом может явиться в нас такое желание? – Если обратим внимание на суетность и бесполезность богатства, на то, что оно не может нам туда сопутствовать, что и здесь оно оставляет нас, что хотя оно пребывает здесь, однако язвы от него идут с нами туда; если посмотрим, как велики там уготованные богатства, и что если сравним с ними земное богатство, то оно покажется ничтожнее грязи; если заметим, что оно подвергается бесчисленным опасностям, что оно доставляет временное удовольствие... смешанное с огорчением, если хорошо рассмотрим иное богатство, т. е. то, которое уготовано в Вечной Жизни, – будем тогда иметь возможность презреть богатство земное; если вникнем в то, что последнее нисколько не приумножает нам ни славы, ни здоровья, ни чего-либо другого, а, напротив, погружает нас в бездну погибели; если узнаешь, что, несмотря на то что ты здесь богат и имеешь много подчиненных, отходя туда, ты отойдешь одиноким и нагим. Если мы будем часто повторять и слышать это от других, то, может быть, возвратится к нам здоровье, и мы избавимся от этого тяжкого наказания».

А почему человеку, уже подцепившему вирус любостяжания, очень трудно от него избавиться, опять стать здоровым? Святитель так объясняет эту трудность: «Когда вы находитесь в рабстве, тогда решаетесь на все, лишь только бы кто-нибудь обещал вам свободу. А будучи пленниками сребролюбия, вы и не думаете освободиться от этого горького рабства». Т.е. человек, пребывая в состоянии перманентного пьяного помутнения рассудка, даже не имеет просветов для того, чтобы поставить себе диагноз: мол, я нахожусь в сильнейшей алкогольной зависимости и мне надо срочно что-то предпринимать для того, чтобы от нее избавиться. 
Святитель говорит, что сребролюбцы подобны осужденным. Причем осужденным на тяжелые работы в рудниках и шахтах. Но только осужденные силой принуждаются к работам в рудниках, а сребролюбцы добровольно на себе накладывают узы пребывания в вертепах сребролюбия. Первые мечтают о том, чтобы вырваться на свободу. А вторым это и в голову не приходит. Читаем: «[Сребролюбие] приводит преданных ему в состояние ничем не лучшее того, в каком находятся вырабатывающие металлы (в рудниках). Как эти, будучи постоянно заключены во мраке и связаны, трудятся без пользы, так и те, сокрывшись в вертепах сребролюбия, без всякого стороннего принуждения, самопроизвольно подвергают себя мучению и налагают на себя неразрешимые узы. Осужденные (на работы в рудниках) по крайней мере при наступлении вечера освобождаются от трудов, а те и днем и ночью копаются над своими презренными металлами. Притом первым определена мера тяжкой их работы, а последние не знают меры, но чем более копают, тем более чувствуют недовольство. Но эти, скажешь, работают поневоле, а те добровольно? Тем тяжелее болезнь их, что они не могут даже освободиться от нее, не чувствуя отвращения к своему бедственному состоянию. Как свинья в грязи, так и они услаждаются, валяясь в нечистотах сребролюбия и страдая тяжелее тех осужденных».

На этом закончу экскурс в учение святителя Иоанна Златоуста о богатстве и бедности, о любостяжании и сребролюбии. Экскурс получился не просто краткий, а сверхкраткий. Потому что святитель оставил нам очень большое количество своих проповедей, поучений, бесед. Они были изданы Санкт-Петербургской духовной академией в 1895-1906 гг. в виде многотомного собрания под названием «Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского, в русском переводе». Всего 12 томов, причем большинство из них объемом более тысячи страниц. Громадное наследие. Мысли Иоанна Златоуста, относящиеся к темам богатства и бедности, страсти любостяжания и борьбы с ним, разбросаны по всем томам. Все это надо собрать воедино. Чтобы была целостная картина. Кое-что в этом отношении уже сделано. Например, десять лет назад вышла книга Николая Сомина «Обижать заставляет любостяжание. Учение св. Иоанна Златоуста о богатстве, бедности, собственности и милостыне» (М.: Современная музыка, 2014). Но сам автор этой книги признает, что впереди предстоит мное еще сделать по данной теме. 
Сейчас же я хочу вернуться к тому, с чего начинал. А именно к политической экономии Адама Смита с ее «религией денег» и «духом капитализма». Увы, она продолжает править бал и в мире, и в России. Вот уже 9 ноября 2022 года на свет появился указ президента Российской Федерации № 809 «Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей», а в системе высшего экономического образования никаких зримых подвижек в сторону традиционных ценностей не просматривается. Пока в учебниках и программах по экономике мы видим все ту же безнравственную западную теорию, проповедующую любостяжание (говоря по-современному – максимизацию прибыли и наращивание капитала). 
Думаю, что если мы действительно собираемся перестраивать жизнь на началах традиционных духовно-нравственных ценностей, то нам нужны новые программы и новые учебники по экономике. И начинаться они должны с учения святителя Иоанна Златоуста о недопустимости любостяжания. «Дух капитализма» и русская цивилизация – вещи несовместимые.