Песни нашего двора: как я был лабухом в СССР
Песни нашего двора: как я был лабухом в СССР
ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ
Для затравкии, — как раз к теме нашего (неакадемического) повествования, — дам интересный пример некоей лингво-модификации. Который, в общем-то, можно ввести в программу литинститута как образчик (невозмутимой) текучести-видоизменения «живаго великорускаго языка», — как изрекал Владимир Даль. Итак, две абсолютно равнозначные фразы. Отделённые 50-летним временным периодом. Предложения, имеющие абсолютно разное смысловое наполнение:
1974 г.: «Мальчик в красивом новом клубе склеил модель».
2024 г.: «Мальчик в красивом новом клубе склеил модель».
Представили обоих пацанов? Один с горящими глазами в алом пионерском галстуке. Другой — бесформенный, аляповатый, накрашенный. В алых обтягивающих лосинах. С придурковатой улыбкой гения дискотек. Полвека… А как всё поменялось. И неудивительно: «Вот и прожили мы больше половины. / Как сказал мне старый раб перед таверной: / "Мы, оглядываясь, видим лишь руины". / Взгляд, конечно, очень варварский, но верный». (Бродский)
Но приступим…
Практически полвека назад я занялся музыкой: гаммы-сольфеджио. Сначала в детской музшколе. Потом уже, повзрослев, — самостоятельно. И в основном — гитарной техникой. Во дворах и походах. Подвалах и подъездах. [К слову, профессия музыканта, в частности, преподавателя (начальное, средне-специальное образование, высшее в конце концов) считалась в СССР некой престижной нерушимой константой. Тем более консерваторские выпускники, профи-оркестранты — были всегда при делах, как водится. Не говоря о выездных за рубеж госструктурах: ТВ, цирк, варьете, опера-балет, оперетта-театр и т.д. Там — и впрямь богема.] Не суть…
Вообще работать, зарабатывать деньги я настропалился ещё в школе. Начав с примитивной спекуляции: жвака (причём жёваная тоже), цветные от неё обёртки, виниловые диски, холщовые сумки с трафаретами Боярского и Пугачёвой. Кончил — естественно и непреложно… — роком, джаз-фанком, соул. Ну, то есть полный букет диссидентского разврата. От саксофона до ножа, как шутили кагэбэшники, один шаг: «Сегодня ты играешь джаз. А завтра — Родину предашь!» Самолично освоив шестиструнку, к старшим классам я уже прилично исполнял солидные вещи, — сдирая (копируя) с магнитофонных (бобинных) плёнок роллингов, Маккартни с битлами, Слейд, Иглс etc. А учитывая то, что в каждом советском Доме культуры подвизался эстрадный ВИА, я вскоре очутился на самодеятельной сцене.
Напомню, кстати, любопытную детерминированность в становлении русского музыканта. Многие через это прошли. Прошёл и я:
- Как правило, все наши певческие поп-звёзды — самоучки. [Рокешник — прерогатива подполья. Эстрадные отделения в музучилищах стали появляться к увертюре 1980-х. И то крайне постепенно.]
- Первый этап всех рок-страждущих — ВИА в Домах культуры. Коих (реприманд культурной политике СССР) было в достатке. Мало того, в каждом районе города находился свой ДК. (Бывало — не один.) Плюс Дворцы, Дома пионеров, юных техников, строителей, космо-инженеров… Не будем отрицать — детско-юношеский пласт воспитания сформирован в Союзе очень и очень недурно. По-коммунистически солидно. [Посему стилистический оборот «счастливое детство» — не фальсификация. В отличие от набившего оскомину лозунга «Непрерывный рост благосостояния!»]
- Как ни странно, следующий этап личностного роста советского музыканта — персональный передвижной ансамбль. Сие — весьма и весьма круто. Во-первых — ты совершенно независим ни от каких клубных (государственных) организаций и мероприятий: 8-х Марта, Дней учителей и т.д. У тебя частная аппаратура. (А это — деньги, и немалые.) И ты — лабаешь на свадьбах, юбилеях, праздничных концертах. Лабаешь — за бабки. (Ну, и за водку, ессно.)
- Филармоническая деятельность. Да, многие популярные в дальнейшем группы просто обязаны(!) были устроиться именно в филармонию. [Про Госконцерт вообще молчим — запредельно блатное место. Жутко коррупционное.] Чтобы обрести легитимный (как сейчас говорится) статус и — приняться гастролировать. Для того участникам ВИА приходилось выезжать-оформляться в довольно-таки удалённых городах, райцентрах. Хотя разницы нет. Ведь главное — заиметь официальный ранжир — белый «билет артиста» и допуск к платным выступлениям: аттестацию. Т.к. в столицах это сделать практически нереально.
Так, Валерий Сюткин получил профессиональную прописку в филармонии г. Кирова (Вятка). Поступив для корочек в местное культпросветучилище (без образования — тоже никак!). Закончив его уже в Костроме. В Кирове, кстати, впервые победоносно и незабываемо обозначился кузьминский «Динамик» (1982). Зарегистрированный (о боже!) в ташкентском Госцирке. (Без фиксации в «трудовой книжке» — ни-ни!):
Ну, да то отдельная история — про официальные рок-группы и ВИА, аффилированные-залитованные-аттестованные. Тот, кто сумел прорваться в эту когорту небожителей, отнюдь не хило поют и танцуют до сих пор. Их немного осталось… Лещенко, скажем. Модифицированная Группа «Самоцветы» — с Пресняковыми-старшими. Приглашающими порой младшенького:
Относительно недавно те же Леонтьев, Пугачёва, Ротару, — дай бог здоровья! — вовсю выступали. Но увы, — обстоятельства сменились у некоторых на 360 градусов. (Леонтьев распрощался со сценой.) Не будем о грустном… А скажем, Юрий Антонов и вовсе числился в СССР залитованным общепризнанным миллионером. Его песни громыхали по всей стране! (Повсеместно указанные в так называемых отчётных рапортичках.) Юрию Михалычу подфартило ещё и тем, что у зарекомендовавших себя западных песен-мелодий — не известно было авторства. И наряду с другими отечественными командами: «Добры молодцы», «Голубые (поющие) гитары», мн. др. — в итоговые рапортички тупо, по умолчанию вписывали Антонова. И с каждой(!) такой канцелярской графы ему тикало около трёх копеек авторских отчислений. По всему Союзу! Мы же — чуть снизим градус… Не все же рождаются Кузьмиными, Сюткиными, Агузаровыми, Барыкиными.
Кабак — как много в этом слове!..
Вершина деятельности самодеятельного советского ансамбля — это, разумеется, кабак. Апогей жизни. Апогей удачи. Процветания. И — счастья. И это не шутка. Советские люди, лишённые воздуха мирового закулисья, отдушину отыскивали только в ресторане. (Простые люди. Не приближённые «к телу» министры и партбоссы, могущие выезжать на проклятый гниющий Запад.) В кабаках играли чрезвычайно грамотные подкованные музыканты. Необязательно дипломированные. Потому как, повторюсь, эстрадно-джазовый стиль исполнения ребята набивали себе сами: клавишники, духовики, ударные. Учась у более опытных мэтров. Раздобыв редкие ноты, партитуры. Тут важнее было обладать слухом, стилем, собственным эстетическим лицом — жаждой открытия новых форм, фиоритур и сюжетов. И трудолюбием, бесспорно.
Однажды некий клёвый (взрослый уже) саксофонист шепнул мне по секрету, что, дескать, дай деревенским дуракам багаж из требуемых нот (джазовые темы, импровизации-квадраты, партии-инструментарии) — они стали бы расти нещадно, — как грибы. А так, самостоятельно, — прорываются единицы. [Впоследствии он уехал в Америку.] Но поскольку нужных нот элементарно было не найти (особенно в провинции) — лабухи до всего додумывались сами: слушая плёнки, пластинки, «запрещённое» радио, всяческие немилосердно глушимые «западные голоса». Доходило до смешного… Как-то в областной библиотеке я рылся в Большой Советской Энциклопедии — в поисках (любого) важного материала. Именно там, в разделе зарубежных обзоров, я нашёл ноты с (правильными) английскими словами битловской «Michelle». Настолько было душно. Настолько невозможно найти что-то стоящее, ценное. Посему стопроцентно всё сдиралось исключительно с плёнок.
И получалось так, мол, у кого больше будет этих драгоценных кассет — тот больше выцепит, выцыганит материала, приёмов, аккордов, треков. Тем более что непосредственно репертуаром в кабаках — дорожили безмерно. Стоило по телевизору прозвенеть какой-нибудь «Баккаре» или свежеиспечённой «АББЕ» — ты тут же должен забацать их с танцевальной сцены. Чем свежее, популярнее песня — тем жирнее выудишь за неё «карася» — лаве-лавешечки. Капусты. Бабулек. А ведь даже «трояк» за вечер — неплохо. Хотя в раскрученных элитных заведениях лабухи уносили и по красноликому «червонцу» — и больше. Это около трёхсот-пятисот рублей в месяц. Сиречь за пару лет у ресторанного парадного могла стоять лада-«копейка» или достославный «Москвичок». [Ежели не пробухиваешь всё в одночасье, — что было нормой.] По преимуществу кабацкие лабухи слыли также завзятыми спикулями. Любили прибарохлиться у фарцы́. Зата́риться фирмо́й. Обожали перекинуться винилом, аппаратурой, инструментом. Что не всегда кончалось хорошо. «Криминальных» примеров сонмы:
Пристроились на нары по «валютке» известный актёр В. Долинский, также будущий продюсер Ю. Айзеншпис. По «антикварке» — С. Крамаров (быстро отпущен). По «воровской» статье Петруха из «Белого солнца» — Н. Годовиков. По «краже» шёл Остап Бендер — А. Гомиашвили. За «левые» выступления и билеты — лидер «Воскресения» А. Романов. По «мошенничеству и подпольной торговле» — улетел А. Новиков. Уже гремевший на всю страну шансонье. Немало других тружеников Мельпомены полегло на поле спекулятивной брани с родной Отчизной.
Честно говоря, весь звуковой аппарат, стоявший на любой концертной площадке СССР — от Гостелерадио до районного Дома культуры и кабака: — был априори импортный. А поскольку официальной торговли забугорной техникой в Союзе не производилось, то всем этим хитрым вопросом занимались «специально обученные» люди. На Останкино — связанные с дипкорпусом, не без привязки к небезызвестной (взгляд вверх) организации. [Государству в этом отношении легче. Оно могло тривиально взять дорогостоящую звуковую аппаратуру в счёт обмена на фураж зерна или экспортные «Жигули».] Мелкие же лабухи вынуждены по всем статьям и пунктам нарушать суровый социалистический закон. Кровью и потом добывая заветный качественный звук, фирменные качественные американские, европейские гитары, барабаны, усилки́ и стоваттные динамики-«лопухи». Неудивительно, что кое-кому пришлось «присесть» на неопределённый срок в краях не столь отдалённых. Но — уж такова незыблемая мощь искусства.
Ну, а насчёт лингво-модификации (в данном случае музыкальной), — с которой мы начали текст, — произнесу следующее. Сонмы музыкантов-лабухов, перешедших тютчевский «шлагбаум веков» 90-х, увы, оказались не у дел. Да и обветшавшее понятие «лабух» ушло в прошлое. Став чуть ли не обзывательским. Ведь рестораны давно уже компьютеризированы. Да и перестали они быть местами силы — весёлыми точками сборищ антисоветской свободы. Ныне живая музыка — в приоритете у концертной деятельности. И то с оговорками. Вышло, как и с прочей «новой нефтью», — учителями, инженерами, учёными-писателями. Кто-то — сдулся, стух, спился напрочь. Не выдержав напора андреевским поездом несущегося времени. Кому-то — удалось перестроиться. Причём полностью. Оставшись… лишь с воспоминаниями. И — многочисленными телерадиопрограммами в стиле Ретро. Уносящими нас, стариков, в далёкую расклешённо-джинсовую, хиппо́во-расслабленную бесконечными мечтами о «звёздно-полосатом» лучшем — юность. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
