Жизнь в распальцовке: комедии Рогожкина. К 75-летию со дня рождения режиссёра

75 лет назад родился советский российский кинорежиссёр, сценарист, художник-декоратор, искусствовед, народный артист РФ — А.В. Рогожкин. 

В связи с трагически преждевременным уходом (2021) Александра Рогожкина усилился дискурс по поводу его фильмов. Действительно замечательных. Действительно перевернувших страницу старого социалистического кинематографа на свежий лад. Как комедийного, так и военного. 

Военные картины реально мощные. Незабываемые. («Блокпост», «Кукушка», «Перегон».) Новая оптика съёмки, сценарное мастерство, новые сюжетные подводки, ходы-выходы. Но… Мне бы хотелось отметиться именно по комедиям. Потому что «раскол элит» — сетевая битва мнений, так сказать: — произошёл, как ни странно, в данном сегменте. Уважаемые люди — литераторы-филологи-артисты, не суть… — с искренним восхищением признаются в безрассудной любви к маргинализированным «Охотам», «Рыбалкам» и т.д. Все прекрасно знают эту «пьяную» серию похожих друг на друга фильмов.

Тут ведь что важно... 

Идёт перехлёст с нашумевшим октябрьским интервью Дудя (октябрь 2021 г., за несколько дней до ухода Рогожкина, но это чисто совпадение) — с участниками меньшовского «фарса» — «Ширли-мырли». Неудавшегося фарса, по моему мнению. Чрезмерно гротескного. Безвкусного до отвращения. Отзеркалившего артистов до неузнавания. [Не зря по диагонали в интервью проходит незримый вывод: «Свобода важнее холодильника». — Дудь (признан в РФ иноагентом, — ред.) попал прямо в цель! Учитывая обратное — весь фильм персонажи гоняются за призрачной наживой.]

От себя скажу о пресловутых «Ширли-мырли» следующее. Это было, знаете… 

Даже не попытка запрыгнуть в последний вагон, нет. Какие-то жуткие корчи никому не нужных, никуда не пристроившихся цирковых слонов. С оленями и моржами в придачу. Прыгающих-кичащихся на остывших рельсах вдогон давно ушедшему поезду перемен. С диким пещерным ржанием на страшных перекошенных лицах. С неумытыми слезами, льющимися на потрескавшийся клоунский грим — с изображением весёлой улыбки.

​

Занятно то, что в зрительском споре Рогожкин—Меньшов извода середины 1990-х гг. победил, несомненно, Рогожкин. Представив на суд зала нетрадиционную проекцию новой комедии. По которой соскучился народ. Т.е. «Ширли-мырли» — как бы отрыжка советских «бриллиантовых рук» и «Шуриков» с операциями «Ы» вместе взятыми. Рогожкинские же «праздники живота» на природке, да под шашлычок на коньячок — это взгляд вперёд. Видение того, — к чему, с кем, и куда мы идём с этими потешными, но далеко и далеко не глупыми Михалычами, Кузьмичами, нетрезвыми ментами с прокурорами… Не они ли вскоре уселись в Моссовете? — Там, где моя милиция «меня бережёт»… — предупреждал нас Маяковский. 
Через 10 лет после «рыбалок» и «охот» точку в полемике искусствоведческих компетенций поставил, разумеется, Балабанов: в «Жмурках». Квинтэссенции комедийной кино-рефлексии 90-х. Компендиуме юмора, квазитрагизма, безысходности. И бескрайней «свободы» вырвавшейся из коммунистических уз Отчизны. 

 
Кадры из "Жмурок"

В комментах у Дудя тоже идёт жуткий треш: за и против. Дудь как всегда поймал публицистическую удачу за хвост неусыпного интереса публики. До времени прикрытого бытовыми заботами, жизнью за гранью выживания etc. Тронь — взорвётся! Дудь — гений эпатажа. Пусть и признан в РФ иноагентом, повторимся…

Поясню, наконец, причину разрыва баяна надвое… 

Присаживайтесь поудобней, господа. В мягком кресле мечтаний о неизбывном. Неловко роняя попкорн на красный бабушкин ковёр. Помнящий ещё эпическое полотно Эйзенштейна «Броневозец Поноскин». Шутка.

Всё очень просто, как килька в томате...

Этих «критиков» в кавычках я знаю давно. Они — типа этаких быстрошевелящихся всезнаек-лилипутов из носовского солнечного города. Называю их «мальчуганами в пионерских шортиках». Пусть и седых уже мальчуганов. Рано полысевших. Тех, кто нарочито выстраданно, с умным видом пишет про 90-е — из воспоминаний счастливого детства — как о чём-то яркосветящемся: типа ёлочных игрушек-хлопушек с бенгальскими огнями на Новый год. Хотя увы — пишут и дядьки, бывшие тогда уже взрослыми... Их инфантилизм в отношении 90-х объясняется просто. Либо они выглядывали, испуганно шевеля усами, из-под мамкиной условно «депутатской» юбки. Или — папкиной адмиральской подмышки. 
Либо — были частью совково-российской номенклатуры. Никуда после краха Союза, в общем-то, не девшейся. А — лишь трансформировавшейся. Мимикрировавшей под требование момента. Лишившись КПСС-ного пайка, изо всех сил держась за власть обеими руками. И зубами. Знаете, как известный анекдот: «Что ты всё двухтысячные костеришь. В 90-х, что ли, лучше было?» — «Конечно! Поел-поспал. Мама из садика забрала. И — сразу в зоопарк. Потом на каток».

 
Кадры из "Охот" и "Рыбалок"

То есть люди, влюблённые в рогожкинские «охоты», «рыбалки» и «рождественские операции» смотрели эти фильмы, — не будучи вовлечёнными, встроенными непосредственно в жёсткую бандитскую структуру 1990-х. Именно в ту богемно-гангстерскую, — лучше произнести, болотно-«блатную» жись-жестянку. С пацанской тюремной распальцовской: «Цык!» — через золотую фиксу. Где бывший партиец-коммунист — генерал каких-то войск — мог взять вертолёт, подлодку, батискаф. И рвануть в Финляндию за водярой. Где пьяный мент танцует лезгинку с прощённым по бухлу преступником. Где случайно залетевший в царство беспредела иностранец упивается широтой русской души, великолепием природы, красотой русских деффчонок-хохотушек. Так же и комментаторы. Будучи лишь зрителями, они до одури да по-бараньи блеют над весёлыми нравами несчастной матушки-Руси той поры.
Нет! Всё было не так, ребята. Вот почему эти комедии — полнейший треш и ватный жупел. Очерняющие подлинную русскую жизнь. Оттого все уморительные персонажи Рогожкина, в отличие от меньшовских анекдотичных клоунов из устаревше-«немого» кино, — впрямь гротескны, по-картонному нелепы. По-настоящему страшны — своей низменностью. Нарождающимся капиталистическим Убожеством с заглавной буквы. [Меньшовские — тривиально жалкие. Неуклюжие. Но — советские.]
Они уродливы в тупом беспричинном ржании. Неприятны в своём мнимом кажущемся всесилии. Величии: «Ну, за справедливость!». Они ужасны с похмелья, в конце концов. Это не смешно. Грустно. Смеяться над этим может только пустой никчемный человек. Даже не подозревающий, что за всем убогим непотребством стояло на самом деле. 

Михалыч (А.Булдаков): "Ну, за..."​

А стоял за всей этой белибердой и шовинистско-гогочущим угаром — будто доской с гвоздями пришибленный: — народ. Раздавленный. Униженный и оскорблённый подобными чванливыми михалычами с кузьмичами. В армии тогда творился реальный раздрай. До беспредела. Беспредел проник во все сферы жизни. Где пропуском было не образование и профессиональные умения. А — знакомство с михалычем. Или кузьмичом. ИванВасиличем: депутатом, милицейским начальством. Прокурором. Судьёй. Такими же алкашами, как, собственно, Михалыч. 
Примечательно, что действительно смешная передача про бомжей и проституток вышла тоже во времена «Жмурок» — «Наша Раша». Да, это был тонкий разоблачительный юмор. Умный. Беспристрастный. Талантливый. В «михалыче» же весь юмор — предвзятый. Грубо-бытовой. Неотёсанный. Будто анекдоты сыплются не с экрана перед миллионами глаз. А — из ржавого тазика в деревенской бане по-чёрному. Для двух-трёх слушающих. Изрядно датых к тому же. Не исключено что левым алкоголем. Изъятым у криминальных бутлегеров сотрудником УгРо Лёвкой Соловейчиком (актёр С.Стругачёв). 
Вот почему комедии у Рогожкина не получились. Посему восхищаться ими будут маргиналы, бомжи, низкосортные антисоциальные барышни из подворотен. Хохоча, лицезрящие некое более-менее внятное толкование своего бедственного положения. И — беспросветного горя. Навечно оставшись там… Где летают в самолётах коровы. И заправляются финской водкой подводные субмарины-ракетоносцы. 

​