Неповоротливая, как асфальтовый каток, немецкая судебная система

История одного административного происшествия в Германии, превратившегося в уголовное.
«Печальной будет эта песня»… — Это точно. И мое повествование будет печальным, хотя к прилетающим птицам из песни и стреляющим по ним охотникам отношения не имеет. Разве что родственник, хозяин комфортабельной «Тойоты», — называл ее иногда «Чайкой», — но ни во сне, ни наяву полет, который случился, не предвещал ничего такого, что произошло. 

А поначалу всё развивалось банально и предсказуемо. Мы собрались съездить в соседний городок, в русский магазин. В Германии это не просто торговый центр, это что-то наподобие клуба. Русская речь, знакомые этикетки на продуктах. Правда, сделаны они нынче не в России, а либо в Германии, либо в странах Прибалтики или на Украине. Как говорится, ничего личного, только бизнес. А ради выгоды можно наладить производство продуктов, похожих по свойствам на российские (и русофобия этому не помеха), и даже скопировать этикетки. Поэтому на полках — привычные с детства бублики и пряники, пельмени и квашеная капуста, а также многое другое, чего в обычных немецких супермаркетах не найдешь днем с огнем. Кроме русской речи иногда звучит и приглушенная музыка советских композиторов, в общем, поездка в этот магазин — всегда событие, можно сказать, ритуал, причем приятный. Но в тот раз всё случилось так далеко от приятности, что и по сей день маршрут этот вызывает только негативные эмоции. Связаны они не с магазином, а с тем, что произошло на автостоянке во дворе супермаркета. 
Дорога обычно занимает около двадцати минут. Я в пути не то чтобы дремал, но, что называется, витал в облаках, вспоминая прошлые годы, родные места, старых друзей… Тем временем мы добрались до места, на стоянке было тесно, машин много, родственник, бывший за рулем, виртуозно втиснулся между двух автомобилей, можно было выходить. Видимо, пике из облаков моих воспоминаний было слишком крутым, и я открыл дверь чересчур резко, слегка коснувшись корпуса (двери) стоявшей рядом машины. Поскольку был без очков, то ничего серьезного не заметил, а звук касания не свидетельствовал о чем-то разрушительно-опасном. Родственники тоже ничего особенного не ощутили. Оставив машину на стоянке, мы вошли в магазин и окунулись в атмосферу вечного праздника торгового изобилия на российский манер. Кстати, проходя, увидели вышедшую из соседней машины немолодую даму, которая смотрела на нас неприязненно, было заметно, что русская речь ей чрезвычайно неприятна. Тем не менее никаких тревожных мыслей при этом у меня не возникло. Погуляв по магазину минут 15-20, чего-то купив (что — уже не помню, да это и неважно), мы вышли во двор и увидели картину, сразу встревожившую душу и сердце. 
Возле оставленной машины стояли двое полицейских и вели беседу с хозяином соседнего автомобиля, которым оказался типичный бородатый джигит. Родственник назвал его абреком. Что в принципе ничего не меняет. Оказался он, кстати, как потом выяснилось, албанцем. Выяснилось также, что увидев на двери царапину величиной со спичечную головку, он вызвал полицию и сообщил, что я ударил по его машине с нечеловеческой силой, чуть не опрокинув ее, после чего сбежал с места преступления. И потому он был вынужден вызвать стражей порядка. Если бы он обратился к нам, конечно, я оплатил бы ущерб (примерно 50 евро), извинился. Родственник первым делом спросил у него: «Зачем ты вызвал полицию? Мы же могли всё решить мирно, мы бы тебе оплатили ремонт этой царапины, тут работы на 5 минут». — Царапина действительно выглядело безобидно, да и обнаружить ее можно было, только внимательно приглядевшись. 

Угадай, где тут царапина?

На что абрек гордо ответил: «Вы сбежали с места преступления. Вас, русских, нужно учить и наказать». Полицейские тем временем приступили к проведению допроса:
— Кто стукнул дверью? 
Я доверчиво проблеял: «Я». 
Всех остальных попросили отойти, чтобы не мешать процедуре. Разговор пошел по протоколу, тон полицаев был одновременно и язвительным, и пренебрежительным, и насмешливым. Учитывая состояние шока и трепета, в которое я впал, а также знание языка, которое от волнения просто растворилось в дальних закоулках моих извилин, ответы мои были из серии «неудачно невпопад». Это потом уже выяснилось, что я мог вовсе не отвечать на вопросы без переводчика и адвоката, и тем более ни в коем случае нельзя было подписывать протокол, в котором я половину слов не разобрал. Но… Мы же воспитаны законопослушными. Сказали — «Подпишите», и я подписал. Разве полицейские могут навредить или обмануть? Это я так тогда думал (хотя функция «думать» была в тот момент явно отключена). Потом выяснилось, что на вопрос: «Вы подтверждаете, что видели, что нанесли значительный ущерб автомобилю и скрылись с места преступления?» — я с готовностью ответил «Да». Поскольку показалось мне тогда, что спросили: «Вы подтверждаете, что открыли дверь?». — Всё это рассказал мне потом адвокат, удивляясь моей дикой необразованности и идиотской покладистости. 
В паузах между моими ответами родственник рявкающим тоном пытался вставить свое возмущение ситуацией, чем нисколько не разжалобил полицаев, а наоборот, утвердил их в убеждении, что сумасшедшие русскоговорящие малограмотные нарушители должны ответить по всей строгости закона. Степень суровости и справедливости оного вскоре мне предстояло познать на собственном опыте. В принципе, обозначение «сумасшедший» по отношению ко мне на тот момент было весьма близко к реальности. Ибо осознать, что происходит, я всё еще не мог. Трудно было поверить, что микроскопическая царапина может стать поводом для серьезного полицейского расследования с далеко идущими последствиями. Но, как поется в песне «А всё кончается». Закончился и допрос, протокол я к удовольствию полицаев подписал. Албанец тоже изображал радость. 

Полицейские благополучно отбыли в поисках новых нарушителей и преступников. И мы с тяжелым сердцем отправились восвояси. По дороге заехали в страховую компанию, где рассказали о событии. Сотрудница посмотрела на фотографии «пострадавшей» машины, успокоила, сказав, что царапина микроскопическая, это абсолютно житейская ситуация, волноваться нечего, страховка оплатит этот легкий ремонт. И еще спросила: «Вы что, на самом деле хотели уйти с места происшествия?» — Нет, конечно. Я и не подозревал, что произошло что-то серьезное. Уж если хотелось бы скрыться, то я бы, к примеру, просто ушел, не заходя в магазин. И кто бы меня тогда нашел? Камеры наблюдения там нет. Но у меня и в мыслях этого не было. Да и машина стояла на стоянке. Мы никуда не собирались бежать и скрываться. И еще, царапина, оказывается, появилась на защитной полосе, которая проходит по борту автомобиля. А это еще более упрощает и без того минимальный ремонт. Тем не менее расстройство, конечно, было большое. Но время шло, никаких сигналов от полиции не было. И я начал думать, что действительно событие малозначительное, разобрались и приняли решение дело не открывать. 
Но я ошибся. И дело открыли, и заседание суда без моего присутствия провели, и сделали меня на старости лет уголовным преступником. Пришел приговор суда(!), в котором я был квалифицирован как уголовный преступник. Наказание — штраф 2 500 евро плюс еще столько же за издержки. Или 2 месяца тюрьмы. Кроме того, мне было запрещено водить машину в течение года, на такой же срок я лишался водительских прав, которые необходимо было сдать в течение трех дней. То есть они там даже не разобрались, что ни машины, ни прав у меня никогда не было, и сдавать было нечего. Никаких предварительных писем о том, что идет судебное рассмотрение, не присылали. Заседание то ли проводили, то ли нет (возможно, заочно всё решили). Приговор составили с позиций потерпевшего (кстати, свидетелей события, судя по приговору, лишь двое — женщина и ее зять — тот самый албанец). Что странно, ведь в нашей машине были еще четыре свидетеля, но их мнение проигнорировали вовсе, абсолютно не учитывая того, что произошло на самом деле. Это ведь совершенно не криминальная и уголовная история, а просто непредумышленный инцидент, мелкий и ничтожный. Административное происшествие, коих случается каждый день множество. Письмо с решением суда пришло в день влюбленных. Любви к системе правосудия это не добавило. Но и решимости бороться за справедливость не отняло. Недолго думая, написал письмо в управление юстиции, где всё изложил, как было, и задал вопрос: 

«Что это вообще такое? Почему суд прошел без моего участия? Почему не приняли во внимание свидетельства очевидцев, ехавших со мной в одной машине? Их вообще даже не спросили. Как понять утверждение, что я скрылся с места происшествия, если я спокойно пошел в расположенный в 15 метрах от машины магазин, не подозревая о том, что уже стал уголовником? Каким образом я должен вернуть права, если их у меня никогда не было? Как я могу прекратить водить машину, если у меня ее нет?»

В общем, вопросов было много. Ответов, сразу скажу, не получил ни тогда, ни позже. Система на это не реагирует. В общем-то, и пускать в управление юстиции поначалу не хотели. Но я показал решение суда, и дежурный бодро и уважительно воскликнул: «О, так ты уголовник! Это меняет дело». — Пропустили. Правда, прочитав решение, дежурный сказал, что письмо написано зря, никто его читать не будет (как в воду глядел). А если у тебя (в смысле, у меня) нет денег, то есть прекрасный выход — посидеть пару месяцев в тюрьме. И захохотал, как доктор Ливси, насмешливо и пренебрежительно. Да, вспомнил я: «Там ужин, макароны». — Но даже в качестве шутки эта перспектива ужасала. Письмо у меня приняли и зарегистрировали. Судя по всему, его всё-таки прочитали. Потому что потом адвокат похвалил, что написано бойко и убедительно.
Советов тогда я наслушался много. Страна советов, оказывается, границ не имеет и языковых барьеров тоже. В большинстве своем советы выдавались дурацкие и неисполнимые, но зато произносились с умным видом. Рекомендовали обратиться к бесплатному адвокату (так и не нашел такого), попросить помощь в русской общине. Или еврейской. Но связываться с уголовным делом никто не хотел. Предлагали заполнить какой-то пакет документов как малоимущему: и надеяться на помощь мифического гражданского адвоката (пакет оказался на 15 страницах без гарантии поддержки, и желание заполнять его пропало, еще не появившись). Оставалось — найти нормального русскоязычного адвоката и надеяться на чудо. Это тоже оказалось непросто. Большинство адвокатов нацелены на решение семейных конфликтов. Одно лишь упоминание, что дело квалифицировано как уголовное, убивало в них напрочь желание связываться со мной. Тем более с моими проблемами. 

Всё же такой защитник интересов страждущих и обиженных в конце концов нашелся. Кто ищет, тот всегда найдет. Помогли мои дети. Это они сумели договориться и решить вопрос оплаты (адвокат, кстати, из уважения сделал большую скидку, и это было неожиданно и благородно). Кстати, один из самых важных выводов по итогам этого ужасного дела — ты нужен только самым близким родным людям. А ближе детей нет никого. Всем остальным, как говорится, всё (и ты в том числе) — до лампочки. Отсюда и насмешливые советы посидеть (отдохнуть, ха-ха) в тюрьме, и равнодушные пожелания искать помощь где угодно (только отстань со своими проблемами, они нас не касаются)…
С адвокатом лично я так и не встретился. Все вопросы решались по телефону и по электронной почте. Удобная вещь интернет. Ознакомившись с делом, адвокат не смог скрыть изумления: «Полная деградация юридической системы». — С этим его мнением трудно не согласиться. Тем не менее система хоть и неповоротливая, как асфальтовый каток, даже в состоянии деградации способна подмять под себя любого, кто окажется на ее пути. Остановить ее невозможно и доказать что-либо трудно. 
В моем «деле» всё было настолько ясно и элементарно, что адвокат с уверенностью сказал, что в победе не сомневается, но всё равно какой-то штраф придется заплатить. Иначе невозможно. Просто он будет значительно меньше. И издержки тоже меня касаться не будут. Словом, машина завертелась, и длительность процесса восстановления справедливости по прогнозам специалиста предполагалась минимум полгода. Так оно, кстати, и вышло. Видимо, из докладов полицейских, в управлении юстиции сделали вывод, что я не смогу себе позволить нанять адвоката, и потому приговор вынесли с равнодушно-насмешливым цинизмом, даже не вдаваясь в подробности и не внимая голосу здравого смысла (о справедливости и речь не шла). Отсюда и дикие решения лишить меня отсутствующих водительских прав и фантасмагорическое требование поставить несуществующую машину на штраф-площадку… 

Появление адвоката, причем умелого и грамотного, вызвало сильное раздражение и недовольство. Вскрылись все несуразицы этого анекдотичного процесса. Но движение машины было запущено, и, хоть со скрипом, она двигалась, не меняя траектории. Всё же изменить приговор пришлось. Клеймо уголовного преступника было снято. Происшествие было переквалифицировано как административное, в качестве нарушения было оставлено то, что сразу не отреагировал, а пошел в магазин. Сумма штрафа уменьшилась практически в 5 раз. Всё равно, конечно, огорчительно. Что называется, споткнулся на ровном месте. Не знаю, остался ли доволен албанец. Вообще не знаю, не могу понять, зачем он всё это затеял. Мы с ним после встретились один раз. На светофорном переходе я заметил, что стоящая машина похожа на ту, которую я задел дверцей. Присмотрелся — точно, сидит за рулем обидчик, и рядом с ним та самая пожилая дама (вроде его теща). Они тоже заметили меня, и он от избытка чувств, видимо, злорадно улыбаясь, показал мне средний палец. Я не был удивлен. То, что он злобный тип, я уже понял. 
Что сказать, в целом дело завершилось, можно сказать, благополучно. Относительную победу справедливость одержала. Да, она не стала безоговорочной. Но адвокат об этом сразу честно предупреждал. Главное, что было восстановлено мое доброе имя. Спустя пару месяцев после оплаты штрафа в квартиру пришли гости — обер-лейтенант полиции с помощницей. Вели себя вежливо. Показали мое дело — папку толщиной сантиметра три (уму непостижимо, что ж там за документы) и поинтересовались, где мои водительские права, и где стоит моя машина. Были сильно удивлены, узнав, что нет ни того, ни другого. И о том, что штраф давно уплачен, тоже впервые услышали… Что ж, деградация системы. Сказано точно. Ушли так же вежливо, как пришли. И на том спасибо. А потом настала пора устранения дефекта на двери автомобиля «пострадавшего». Царапину он оценил почти в 2 тысячи евро. Покуражился от вольного. Кончилось тем, что страховка оплатила ему замену всей двери. Русскоговорящая сотрудница страховой компании, милая девушка, оценила ситуацию одним словом: «Капец»… Родственник добавил: «Жлоб». 

В русский магазин с тех пор ездили всего пару раз. Печальные воспоминания перекрыли радость посещения этого островка конфетно-пряничного изобилия. Машину как не водил, так и не вожу. И прав водительских как не было, так уже и не будет. Но это совсем другая история…

​