Как Жанну д’Арк признали посланницей Бога

ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

Надо отметить, что в тогдашней католической Франции прекрасных юных девушек ценили гораздо больше, чем «тёлок» с присохшими к губам пивными бутылками. По тогдашним канонам женщина могла быть или замужем, или девственной. Если не девственна и не замужем, тогда пошла к чёрту. Тебя даже в церковь не пустят, зная, какая ты бяка-закаляка с десятью рогами и десятью ногами...

Жизнь, конечно, гораздо сложнее канонов, но других каких-то вариантов в то время не предусматривалось — за блуд могли и на костёр отправить, а уж клеймили и пороли баб в то время буквально с удовольствием. А дальше клянись хоть Девой Марией, хоть Инфузорией в туфельках... спустят с «нечистой девы» шкуру и не помилуют. А зачем миловать? В миру и так мало вакансий. 

О ценностных правилах…

И пусть потом говорят, что слишком много стало блюстителей морали, — пусть говорят. А кто ж запрещает?! Главное, что сифилиса становится втрое меньше, втрое меньше притонов с ворами и проститутками, меньше брошенных детей, из которых жизнь сама формирует воров и проституток, меньше воровок и брачных аферисток (злые попы заклеймили не только Миледи в знаменитом кинофильме, но и миллионы других, похожих на неё)... Война может обойтись в миллион, а преступность стоит сто миллионов. Война когда-нибудь заканчивается, а преступность — бесконечна. И кто виноват? Бабы! Мужчина — свет, а бабы — мрак, всё ясно? И сохнет душа у человека, и «лишаются люди души, как то свиньи и собаки лишаются плоти, окаянные», — и именно в душу надо влагать своё служение и истинный дух, а не в другое место, — вам всё понятно? Вот оно, служение идеалу. В самом кратком изложении. В миру должна править мудрость, а не «то самое», о чём вы подумали. И кстати, нельзя сказать, что попы были совершенно не правы. Мы ж не группа «На-на», чтоб так рассуждать...
Вы сами всё знаете: кто-то высоко взбирается по кручам и многого достигает, а кто-то валяется в грязи и радостно хрюкает, спариваясь с такими же свиньями, как и он сам. И неважно, как это «хрю-хрю» называется — капитализм это с «нечеловеческим лицом» или просто Свобода, многими любимая. Типа — сбросим с себя социальные обязанности и план «пятилетка в три года», и сбросим инновационное развитие вместе с наукой, культурой, искусством вместе с промышленностью и со всей великой историей государства и общества, и станем мы, соответственно, свободными: «Ксюш-Ксюш-Ксюша, юбочка из плюша»...     Вам всё ясно? А в то время жили-были великие враги такой свободы — попы. Можно к ним плохо относиться или хорошо, но дело своё они знали. Можно не сомневаться, что «Ксюш-Ксюш-Ксюша, юбочка из плюша» была бы ими нещадно выпорота, как сукина дочь, и награждена специфическим клеймом, как у Миледи в кинофильме. Впрочем, у Миледи было клеймо «V», что значит «voleuse» — воровка. Ксюша из песенки получила бы другой знак — геральдическую «лилию». На английском такое украшение называлось «tramp stamp» — «марка бродяги». «Трамп», одним словом. 
Вот с такими «трампами» и сражались средневековые попы, не ведая стыда и пощады. И самое первое, в чём попы должны были удостовериться, сталкиваясь с очередным сложным случаем, — это то, что их «труд» здесь не надобен, и что здесь и без них всё в полном порядке. А если труд не надобен, значит и проблем нет, правильно? Вот поэтому к Жанне и поехали священники — прямо в дом камер-юриста Работе. Всем клиром. Они приходили посмотреть на волшебницу из Верхней Лотарингии:

Чему бы жизнь нас не учила,
но сердце верит в чудеса:
Есть нескудеющая сила,
Есть и нетленная краса...

И красы, и силы здесь было предостаточно. Кстати, — а почему Пуатье-то? Ну, город как город, даже не самый главный на французском Юге, одно время он был под властью Плантагенетов, потом стал феодальной автономией, признававшей власть дофина. Правительство города называлось президиумом Пуатье, и состояло в основном из представителей местного бизнеса. Дворян в городе почти не было (зато было множество дворянских замков по всем окрестностям, в том числе старинных), зато очень сильна была еврейская община, скупавшая у знати все их дома и земли. В кулинарном плане город был знаменит как раз «смешением» вина с ликёром, а также козлёнком в остром чесноке. В то время приправы стоили очень дорого, поэтому в готовке применяли чеснок. Но Жанне он очень понравился. 

И чего такого особенного в городе Пуатье?

А то, что через два года здесь будет основан университет — в 1431 году, а пока университета ещё не было, все местные умники уже считали себя философами. Им шло повышение, понимаете? Они как бы оказались «в нужном месте и в нужный час», когда дофин Карл в 1422 году короновался в их маленьком провинциальном городе. Они признали его королём и теперь готовы были и дальше пожинать плоды своего решения. Им уже мерещились новые дома, красивые богатые выезды, тонзуры на макушках и почётные звания в грамотах — на божественной латыни, разумеется. Одна проблема — дофин привёз столько учёных попов и кандидатов, что хоть вон беги. Лишь бы война быстрее закончилась, тогда все эти магистры уберутся обратно в Бретань или в Париж. И вот перед городским сообществом города была поставлена первую академическая задача — надо было выяснить, что за человек Жанна де Арк и чего она хочет? Чего хотела Жанна? Шпор рыцарских хотела!

Но это они сразу поняли. Тут мозгов хватило. На остальные аспекты мозгов хватало уже не очень. Дело в том, что самыми тупыми и неспособными попами всегда были инквизиторы. Они были гражданами злыми, жёсткими и принципиальными, и представляли собой тотально организованную полицейскую службу по отлову чёрных котов, чертей и блудливых женщин. Но интеллект у них был «как у всех», и даже хуже. Многие из них были неграмотны, неразвиты и необразованны — обычные монахи в «сандалетах». На таких болванах в монастырях воду возят. Однако люди образованные были в то время довольно неуважаемы, на них смотрели, как на идиотов, — ну, они типа психически нездоровы, правильно? Простой народ их воспринимал примерно так: кто врач, философ или геометр — тот ненормален. Это вам на любом вещевом рынке расскажут и даже пальцем покажут — типа увлекался кто-то у нас тут геометрией и свихнулся из-за этого, а кто-то стихи писал, так его бомжи придушили, чтоб он у них не отбирал копеечку.
А был тут у нас инженер, типа он крылья к бочкам приделывал, так его на бочку с порохом и посадили — пущай полетает! Вам всё понятно? Граждане с вещевого рынка ничего кроме спирта из табуретки не понимали, а искусство для них — это не МХАТ и не музей «Мосфильма». Это балаган, где можно в артистов бросать всякой дрянью. Вот и отцы-инквизиторы тоже ничего кроме «огненной воды» не понимали, а жизнь они воспринимали, как балаган. Ведь инквизиторы обслуживали мещанскую часть общества, а мещанам нужны «враги», «психи» и «клоуны», вам ясно? А кто — «псих», враг и клоун? А вот образованный человек — это и есть клоун, враг и «псих». Вон, слышали же, про «зверства Кашпировского»? Да какие там бочки с крыльями?! Бочки с крыльями — это фигня! Пришёл, понимаешь ли, на вещевой рынок маг-звездочёт, вавилонский некромант и магистр камасутры и как заорёт ужасным голосом: «Спа-а-ать!» — и все тут же легли и уснули. А когда проснулись — товара нету! Все стринги спёрли. Теперь понятно, зачем нужна инквизиция?

А ведьмы — знаете что вытворяют? По ночам голые шляются, а иногда на швабрах летают или на свиньях, и на козлах даже! А некоторые и на котах летать научились. Ужас сколько их развелось, и все зелье предлагают приворотное: выпил — и всё, нет кошелька. Одну такую красавицу отцы-инквизиторы перехватили прямо в полёте. Так вот: когда ведьму сняли с козла, летучий козёл почему-то встал на задние конечности и оказался на проверку здоровенным мужиком с уголовными татуировками — он надевал костюм из козлиных шкур и напяливал на башку шлем с мордой козла и рогами, и в таком виде пугал людей ночью в подворотнях. А приворотное ведьмино зелье — это спирт натуральный. А гнать спирт в то время только-только научились, и это было самое интересное таинство 1429 года: нос зажал пальцами, выпил стакан, и — как шибанёт в голову! Эффект — «улёт», как от наркотиков. Народ буквально снопами валился. А люди-то в то время о крепком алкоголе почти ничего не знали. Пили-то в 15 веке только натуральное вино небольшой градусности или настойки всякие, а коньяк и граппу изобрели только десятью годами позже, и то их запрещали, как яд и зелье. Вот уж эта наука! Утром после такой «науки» сильно башка болит.
Так вот: королевский юрист Работе был мужик образованный, всякого смолоду натерпевшийся, а знаменит он был как раз тем, что гнал для трудящихся Франции грубую спиртягу по новейшей немецкой технологии, а попы и философы глотали её буквально литрами. Они ж люди учёные, правильно? Именно по этой причине мы очень мало знаем о расследовании «феномена» Жанны де Арк. Каждый день в дом мессира Работе приходили члены учреждённой для этого специальной комиссии, но чем они там занимались, так и осталось загадкой. Пили, в основном! 

Нет, какой-то протокол допросов существовал. Жанна несколько раз упоминала о нём на Руанском процессе. Но уже на процессе реабилитации Орлеанской Девы каноники были вынуждены признать, что протокол... утерян. Было даже предположение, что протокол от греха подальше бросил в печку канцлер Буржского королевства Реньо де Шартр (тоже, кстати, алконавт), поэтому мы никогда не узнаем, был ли вообще какой-нибудь документ или его вообще не было. Зато сохранилось заключение комиссии. Также нам известны два документа, составленные в том же 1429 году по материалам расследования в Пуатье и целиком посвященные только Жанне. 
Автором одного из них был архиепископ Жак Желю из Амбрёна, что в Альпах — человек непьющий, как мы знаем из его же проповедей на тему борьбы с пьянством и алкоголизмом. Автором другого считается профессор Жан Жерсон, канцлер Парижского университета, старый политический боец и клирик. В смысле, он тоже был священником, только не из простых монахов. Сразу обратим внимание, что оба они были всем известными и последовательными сторонниками дофина — ещё с прежних парижских баталий 1417 года.

Итак!

Поскольку Жанна много раз ссылалась на свой «духовный опыт» и стремилась, таким образом, в святые (а кто в то время хотел быть грешным?), то комиссия первым же делом занялась нравственными качествами Жанны, а уж потом заинтересовалась вопросом, может ли Жанна считаться божьей посланницей или не может. Сначала начали определять природу ее «голосов и видений». Это напоминает то, как сейчас коллегия «экстрасенсов» выясняет, был ли гражданин похищен НЛО, или он выпил три литра водки и «приземлился» мордой об унитаз, а сейчас утверждает, будто «фонарь» ему «посадили» на борту «летающей тарелки». В то старинное время ещё не было точно сформированных научных знаний, поэтому везде и всюду в большом количестве присутствовали вымысел, визионерство и всякие суеверия. У Жанны де Арк даже спрашивали, видела ли она домового. Талантливое было время, правильно? Это сейчас люди живут даже не математикой, а примитивным расчётом, начисто исключающим всякую фантазию, а тогда образованный человек тем и отличался от необразованного, что он умеет читать, писать и фантазировать. 

Кто экзаменировал Жанну де Арк?

Председателем комиссии решил стать Реньо де Шартр, старый женоненавистник, будущий орлеанский епископ и основная опора короля в этом регионе Франции. Город Орлеан он держал жёстко — никакой проституции, никакой оппозиции, даже цены на рынке — и то должны быть абсолютно стабильными, вам всё понятно?.. С Его Преосвященством не забалуешь. К слову сказать, епископат Орлеана относился к столичной епархии. К Парижу то есть. Надеюсь, тут всё понятно. А кто ещё участвовал в мероприятии? 
Во-первых, это был учёный доминиканец Сеген де Сеген, профессор теологии. Потом всю историю Жанны де Арк назовут «проектом» одного из доминиканских орденов, но в то время все знали, что здесь надо искать другую руководящую руку — куда более таинственную и с огромными знакомствами в дворянском сословии всей Европы, включая Англию. Когда Жанна вернулась из Пуатье, все это сразу поняли. А пока ей приходилось общаться с довольно пожилым (семьдесят лет) учёным, задававшим ей непростые вопросы. Человек с довольно неуклюжим именем Сеген де Сеген был психологом, богословом и исповедником. С ним вместе обычно приходил Гильом Ален, настоятель собора святой Радегунды в Пуатье. Церковь у него очень старинная, даже древняя. В ней в древние времена была похоронена Радегунда, супруга Хлодвига. А вообще, в этом соборе обычно отпевали монахинь местной епархии. И хоронили рядом — вокруг собора. Кто такой этот Гильом Ален? Человек он был весьма своеобразный. Таких сейчас называют «общественными деятелями». Если профессор Саган де Саган был учёным-исповедником, то аббат Гильом считался оратором и защитником бедных и неимущих. А ещё он «толкал» речи, которые могли бы не понравиться элите общества, и с удовольствием вступал в длительные разговоры с простым народом. 

Он говорил с людьми обо всём — о политике, о войне, науках, торговле, о козлах и оборотнях, повседневных городских проблемах... О долгах говорил и кредитах. Некоторые всерьёз подозревали отца Алена в том, что он хорошо знаком с ворами и мошенниками — и это тоже было довольно недалеко от правды. Он был не только еретиком «в подполье», но и человеком очень своеобразным. Казалось бы — что делает этот странный тип на посту настоятеля кафедрального собора Пуатье? Но Гильом Ален был близок к дофину, поэтому вопросов, как правило, не возникало. А Саган де Саган считал его своим если не другом, то, значит, товарищем, — он был с отцом Аленом очень мил и приветлив и всегда перед ним очень долго раскланивался.

Как не трудно догадаться, отец Ален оказался самым ярым сторонником Жанны. Если он с преступниками дружил, то что мешало ему подружиться с этой загадочной девушкой, о которой все знали, что она внебрачная дочь короля Франции?! Наоборот! Это всё так здорово, что слов нет, — смело дерзайте, прекрасное молодое создание, ставшее рыцарем! Всё лучше, чем сидеть на попе и ждать, когда муж придёт с работы. Берите меч и сражайтесь с нечистой силой! А мы помолимся за ваш успех, Маргарита. По-моему, так её звали изначально? Маргарита Валуа?
А с другой стороны: все воровки и проститутки говорят, что они — принцессы или маркизы. Представляться маркизами или принцессами — это для них нормально. Это Франция же! А Маргарита — это такое популярное у проституток имя. Какую шлюху ни спроси — все Маргариты! Вот только Маргаритой Валуа лучше было бы не называться... За это могут шкуру спустить. Ферштейн?

«И почему я не должен ей верить?» — с юмором интересуется у Саган де Сагана отец Ален. Известно, что в тот момент у Жанны сложились доверительные отношения с секретарём отца Алена. Молодой неграмотный монах, которого звали Тома, даже помогает Жанне тайно встретиться с отцом Аленом. Это было ночью. Очень интригует, правда? Подробности встречи неизвестны, да и была ли такая встреча, неизвестно тоже. Но аббат навсегда превращается в сторонника Жанны де Арк. Он всегда её чтил и обожал — до самой смерти.
Третьей крупной фигурой процесса был профессор Сорбонны Гильом Эмери, знаток книжной премудрости. В то время люди только начинали изучать мир, и всё вокруг казалось или прекрасной сказкой, или быстро поворачивалось той страшной стороной, о существовании которой церковь знать не всегда разрешала. А зачем травмировать обывателя? Жизнь и без того ужасна: например, родился у хороших людей ребёнок и... тут же умер. Или вышел мужчина за пивом и... пропал без вести. Или выпил юноша молока в деревне и... весь прыщами оброс. Ужас какой-то. Или завели котёнка чёрного, а он — летать умеет! Понимаете? Он летает ночью по квартире, когда все спят. Жизнь вообще штука страшная. А Гильом Эмери, между прочим, и по медицине тоже знал немало. Он людям такие ужасы о болезнях рассказывал, что бабы визжали от страха, уши закрывая ладонями. И кричали:
— Никогда к врачам не пойдём... Врачи болезнями страшными заражают!
Вы же помните, что желтуху изобрёл? Правильно — Боткин! А кто изобрёл туберкулёз? Правильно! Коварный немец Кох! А кто сифилис изобрёл? Ой, надо в «википедии» посмотреть, а то не помню... Но дело даже не в этом. Когда-то мэтр Эмери буквально сбежал из Парижа, не захотев сотрудничать с английской администрацией, а теперь он готовился стать звездой университета в Пуатье. С «характером» был человек, сложный очень. Но самое интересное, что через много лет профессор рассказывал, что Жанна отнеслась к нему крайне непочтительно и даже над ним смеялась. Сложно сказать, чем он ей «не понравился», но Жанна ему тоже не понравилась. Цитируем по Сагану де Сагану: 

«Метр Гильом Эмери спросил у нее: “Ты утверждаешь, что голос сказал тебе, что бог хочет избавить французский народ от бедствий. Но если это хочет сделать сам бог, то для чего тогда нужны солдаты?” И тогда Жанна ответила: “Солдаты будут сражаться, а бог пошлет им победу”. — Метр Гильом остался доволен этим ответом, а Саган де Саган спросил, на каком языке говорили с ней святые, и она мне ответила, что на лучшем, чем мой; я же говорил на лимузенском наречии. Потом я спросил, верит ли она в бога, и она ответила, что да, больше, чем и я сам. И тогда я сказал названной Жанне, что богу не будет угодно, чтобы ей поверили, если не появится нечто показывающее, что ей следует верить. Я сказал ей также, что мы не можем советовать королю доверить ей солдат, основываясь только на ее голословном утверждении, ибо это значило бы подвергнуть их опасности. Она ответила: “Мой бог, я пришла в Пуатье вовсе не для того, чтобы давать знамения. Пошлите меня в Орлеан, и там я явлю знамение того, ради чего я послана”».

В Орлеан? Никто не против такого решения. Комиссию, конечно же, очень смущал мужской костюм Жанны, — а можно ли это? Философия остаётся всего лишь философией, зато правила поведения защищает религия. Из века в век революционеры всех мастей и рангов желают заменить религию на философию, однако такая замена на практике неэффективна. Очень уж правила проведения страдают. Вот если философию чуть «поправить» религией — вот тогда «да», это работает. А наоборот — никак! 
Вот и здесь священники сразу заметили нарушение библейской заповеди: «На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок перед господом богом твоим всякий делающий сие» (Второзаконие, 22, 5), — но не знали, как к этому подступиться. Как оценивать? Ну, можно было махать руками, демонстрируя женоненавистничество или банальный мужской шовинизм: типа мужчины — свет, а бабы — грязь. Но разве именно Этого требовала от них ситуация? В конце концов, не мужик же вырядился в женское платье и явился на консилиум учёных мужей института имени Сербского. Здесь совсем другая ситуация. Может, с точки зрения религии это было и не вполне правильно, однако с многих других точек зрения — вполне допустимо. В конце концов, девочки в деревне часто носят штаны — так проще и теплее. Но никто же на них из-за этого не нападает, правильно? Во всяком случае, церковь не придумала такого запрета.

Итак, какое будет решение?

А такое! Из материалов руанского процесса видно, что в Пуатье Жанну расспрашивали о причинах и обстоятельствах этого неженского поступка, но подробности нам неизвестны. Мы знаем, однако, точку зрения наиболее авторитетного из экзаменаторов в Пуатье — Жана Жерсона. Суть рассуждений профессора Жерсона, при помощи которых он полностью оправдывал девушку-оруженосца, сводится к тому, что в её случае ношение неподобающей своему полу одежды — есть дело принципа, а не нарушение морали: «Ни право, ни мораль, — писал Жерсон, — не запрещают нашей Деве носить одежду мужчины и воина, поскольку она делает мужское дело и сама является воином». Точка. Зато на мужчин в женских костюмах в то время смотрели с таким возмущением, что это запросто могло привести на костёр, поскольку «...мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок перед богом всякий делающий сие». (Второзаконие, 22, 5) Женщинам — можно, мужчинам — нельзя. Вам всё понятно?
А потом был последний день академической экзаменации. Герцог Жан Алансонский вспоминал, что после завершения заседания комиссии они ужинали в комнате Жанны. Ели что-то мясное и очень жирное — Жанна потом говорила, что полтарелки оставила по причине несъедобности блюда. Вилок в то время ещё не было, поэтому пользовались ложками и двумя ножами — одним резали, другим отправляли в рот. Ну, и руками тоже помогали. Кроме самого герцога и Жанны присутствовали... барон Жиль де Ре, Синяя борода в смысле, и королевский конюший Гобер Тибо, парень простой и очень наивный, но занимательный. Жанна выглядела печально. В конце концов, она отодвинулась от стола и сказала герцогу:
— Мне задавали так много вопросов, и я должна была так много отвечать. Но знайте, я могу сделать гораздо больше, чем рассказала им.
Королевский конюший тут же с воодушевлением воскликнул:
— Я верю тебе, Жанна!
В ответ Жанна положила руку на его плечо и сказала:
— Мне хотелось бы, чтобы у меня было больше людей, разделяющих твою веру...
Люди верующие — верят и вопросов обычно не задают.
После ужина она велела пажу Раймону (он накануне приехал в Пуатье) доставить в её комнату побольше пирожных и кувшин холодной воды, потом в шутливой форме попрощалась с герцогом и удалилась из-за стола. Гобер Тибо тоже со всеми распростился, надел шляпу-лодочку с большим носом, прыгнул в седло и ускакал. А герцог Алансонский с Синей бородой и королевский юрист Работе сели пить aquavitae — винный спирт, проще говоря. Когда-то большой революцией в Европе считалось изобретение сидра Карлом Великим, а теперь всякие самогонщики типа мессира Работе постепенно изобретали Его Величество Французский коньяк. Официально коньяк «изобретут» в Шаронте лет через десять после вышеописанных событий в доме мессира Работе. 

А пока...

А пока королевский юрист Работе принял ещё пару стаканов, закусил колбасой и пошёл писать отчёт в Королевский совет. Королевский юрист к Жанне де Арк не имел претензий. Через неделю по окончании работы комиссия учёных мужей будущего университета тоже представила Королевскому совету заключение, в котором говорилось, что расследование образа жизни, нравов и намерений Жанны де Арк не выявило в ней никакого «зла», «но лишь добро, смирение, целомудрие, честность и простоту». Ну, честность — это было самое главное в этой ситуации. И юрист Работе, и комиссия вместе признала, что она — не «сволочь». Ну, то есть ей можно верить. Кроме того, Жанна обещает, что в Орлеане ей будет помогать Бог... Бог будет помогать, да? Его Величество король ничего против этого не имеет. Бог, значит Бог! Печать, подпись, дата. И передать Богу на исполнение.
Миссия Девы получила, таким образом, официальную санкцию, а у Жанны де Арк мигом поменялись оруженосцы. В смысле, теперь оруженосец был только один — её собственный. Юный симпотяга Жульен остался в прошлом. Его место занял Жан де Олон, парень с огромным военным опытом. Непосредственным его командиром на службе был граф Дюнуа, а это был человек, без которого Столетняя война никогда бы не закончилась. Дюнуа как раз ехал в Шинон из Италии. Свидетельствует граф Дюнуа:

«В тот год, когда Жанна явилась к королю, я был послан в Венецию и вернулся только в начале марта. Тогда-то я и узнал от Жана де Новенлонпона из Меца, который сопровождал Жанну, что она была принята королем. Я знаю, что когда Жанна прибыла в Шинон, в Совете спорили о том, должен ли король ее выслушать или не должен. С самого начала у нее спросили, зачем она пришла и чего хочет. Сначала она не желала говорить ни с кем, кроме короля, но когда к ней обратились от имени короля, она согласилась поведать мотивы своей миссии. Она сказала, что царь небесный поручил ей совершить два дела: снять осаду с Орлеана и повести короля в Реймс для коронации и миропомазания. Выслушав это, одни советники тотчас же заявили, что король ни в коем случае не должен доверять сей Жанне, а другие были того мнения, что поскольку она называет себя божьей посланницей, то королю следует по крайней мере принять её и выслушать. Сам же король желал, однако, чтобы ее предварительно допросили клирики и служители, что и было сделано».

Жан де Олон встречал графа Дюнуа в Шиноне и вводил в курс дела. Если кому-то интересно, оруженосец был зятем Жана Ювенала де Орсина, бывшего прево (судьи) в Париже, а теперь президента парламента в Пуатье. Хороший тесть, правильно? С таким не пропадёшь. В будущем Жан де Олон займёт много всяких постов в королевстве, а в то время он жил с одной дамой (по имени Мишелетт) и встречался с другой дамой (по имени Мари де Кодеваль, это его будущая жена), — жил себе на два дома и ни в чём не сомневался. И оруженосец он был уже совсем не юный. Ему было — извиняюсь за выражение — под «сраку» лет (в смысле почти сорок годов от роду, что в то время считалось «возрастом мудрости»), и его служебное положение было несколько повыше уровня простого юноши-оруженосца. «Выслушав решение, — свидетельствует Жан де Олон, очевидец заседания Королевского совета, — король, принимая во внимание добродетель Девы, а также то, что она, по ее словам, послана к нему богом, постановил в своём Совете, что отныне воспользуется ею в своих войнах. Было решено послать ее в Орлеан, который тогда осаждали наши недруги — британцы».
Когда Жанна вернулась через месяц в замок Шинон, ей выдали доспехи. Те самые, маршальские, о которых уже шла речь. Лучшие специалисты по доспехам тогда жили в Туре и некоторые были до такой степени востребованы, что их потомки стали знатными дворянами. А пока Жанна де Арк продолжала играть в теннис с дофином и кокетничать с герцогом Алансонским. Герцог пребывал в милом восхищении. Как и его юный оруженосец Доминик де Лотрек. 

Другими объектами её внимания была королева Иоланта Арагонская и придворная дама госпожа Ло Масон (Лемасон в других источниках). Графа Дюнуа Жанна видела ещё в детстве, но мы не знаем, был ли он в то время в королевской резиденции или не был. Мы знаем, что, приехав из Венеции и пообщавшись с де Олоном, граф отбыл в Блуа, в ставку командования на Луаре — к маршалу де Буссаку. Жан де Бросс, он же маршал де Буссак и его родственник Луи де Кюлан (он же Великий адмирал Франции) отвечали за участок фронта в районе города Орлеана. А непосредственно обороной Орлеана руководило сразу шесть капитанов армии дофина. И, как часто бывает в такой ситуации, командовали они из рук вон плохо. У них получалось только ссорится друг с другом. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ 

На фото обложки: слева: Жюль Леневё, «Жанна д’Арк при осаде Орлеана». Справа: Жан Огюст Доминик Энгр, «Жанна д’Арк на коронации Карла VII». 1854 г. 

​