Кому было выгодно убийство Николая II

17 июля 1918 года бывший император всероссийский Николай II, а ныне гражданин Романов, бывшая императрица Александра Фёдоровна, ныне гражданка Романова, их дети Алексей, Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, доктор Евгений Боткин (сын известного Сергея Боткина) и три человека прислуги (в империи таких звали «чернь») были расстреляны в «Доме особого назначения», особняке Ипатьева в Екатеринбурге.

Кто виноват?

В умах граждан постсоветского пространства укоренилась идея, что главными виновниками трагической гибели царской семьи являются большевики — и лично Ленин и Сталин. Однако этот миф представляет собой сознательно сформированный обман, преследующий определённые политические цели. Во-первых, он отвлекает внимание от истинных виновников событий. Во-вторых, его используют как очередную попытку очернить большевистскую партию и саму концепцию коммунизма, выставляя её представителей как жестоких палачей, якобы устроивших кровавую расправу над беззащитной семьёй Романовых. Ленину приписывают личное стремление отомстить Романовым за казнь его брата при Александре III (отце Николая II), утверждая, будто бы эта месть стала причиной разрушения Российской империи. На деле ни Ленин, ни Сталин не имели прямого участия в убийстве гражданина Романова и его семьи. Более того, Ленин требовал проведения судебного расследования деятельности бывшего царя, а также его супруги Александры Фёдоровны. А Сталин в это время вовсе не находился в Москве, уделяя внимание совершенно иным вопросам.
Важно подчеркнуть, что лишение Николая II престола произошло усилиями вовсе не большевиков, а западников-февралистов — представителей буржуазного правящего класса Российской империи. Среди них были великие князья, аристократы, генералы, крупные собственники, капиталисты, бюрократическая верхушка и прозападно настроенные интеллигенты, питавшие ненависть к монархии. Либеральные демократы осуществили дворцовый переворот в феврале 1917 года, окончательно подвергнув систему прежней власти разрушению. Фактические новые руководители государства, например, председатель Государственной думы Михаил Владимирович Родзянко, желали посадить на трон его сына Алексея, при регентсве его дядьки Михаила Александровича, ибо такое решение вопроса было поддержано практически всеми командующими фронтов. Родзянко, кстати, это тот самый, на телеграмму которого царь ранее отвечал, цитирую: «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать». И Николай, т.к. более ничего сделать было, по его мнению, невозможно, с выражением «я устал, я сделал всё что мог» (или это говорил другой царюсик?) отрёкся в пользу сына. Понимая всю безнадёжность ситуации, он решил подправить решение, от него требуемое, а не чисто подписать, чего от него хотят, дабы насолить новым буржуазным властям, и порешил так: отрекаюсь от престола я ещё и за своего сына Алексея, передавая корону младшему брату Михаилу Александровичу. Это событие произошло в 23 часа 40 мин. 2 марта 1917 года.

Арест

Отречение в пользу брата вызвало у лидеров февральской революции, мягко говоря, замешательство. Всем известно было, что братья находятся в хороших отношениях и друг друга знают. И все прекрасно видели, что Михаил к государственным делам за всю свою жизнь ни разу не приступал. То, конечно, понимал и его брат, и именно поэтому отрёкся в пользу Михаила, вероятно, заведомо зная, что он также отречётся, хотя полностью в этом уверен не был. На квартире князя Путятина, на совещании Михаила Александровича с Г. Е. Львовым, А. Ф. Керенским, П. Н. Милюковым, М. В. Родзянко и прочими явственно наблюдалась мысль почти всех этих господ, мол: «Не надо тебе, Михаил, эту ношу на себя брать». Хотя был и альтернативный голос, голос Милюкова, который считал что, близко цитирую: «…для укрепления нового порядка нужна сильная власть — и что она может быть такой только тогда, когда опирается на символ власти, привычный для масс. Таким символом служит монархия. <Бла-бла-бла>... иначе в стране полная анархия». Однако Милюкова полностью перекрыли остальные участники совещания, и отрёкся уже и Михаил.
После свержения монархии было сформировано Временное правительство. Первоначально его возглавил князь Георгий Львов, позже — адвокат Александр Керенский. Именно власть Временного правительства определяла судьбу отрекшегося царя и его семьи. Арест Николая и Александры Романовых был произведён по приказу правительства 20 марта 1917 года. До августа семья находилась под арестом в Александровском дворце Царского Села. По заявлениям Керенского, арест был необходим для защиты царя от возможного самосуда со стороны разъярённой толпы и для начала расследования внутренней политики царизма; в частности, императрица Александра Фёдоровна (урождённая Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадтская) обвинялась в государственной измене.
Судьба семьи полностью зависела от решений Керенского, который был ответственен за их содержание и охрану. Милюков пытался организовать отправку Романовых в Англию под опеку короля Георга V — на этот счёт даже была получена предварительная договорённость с британским королевским домом. Однако позже они отказались принять бывшую царскую семью, фактически оставив её на произвол судьбы. Керенский вёл себя с арестованными крайне бесцеремонно: ограничивал их передвижение, конфисковал документы и дневники Николая Кровавого, устанавливал строгую цензуру переписки. Семью полностью изолировали от внешнего мира, они находились под постоянным наблюдением охраны.
В августе 1917 года Керенский решил перевести узников в Тобольск под предлогом нарастания революционных настроений и анархии в Петрограде. Это решение стало неожиданным для Николая, который надеялся отправиться с семьей не в холодную Сибирь, а в тёплый Крым — место проживания его матери и ряда великих князей. Планам бывшего царя не суждено было реализоваться. Подобно тому, как он оказался неспособен предотвратить войну и революцию, он был бессилен защитить свою семью от разлуки и унижений. Формально Керенский утверждал, что перевод связан с обеспечением безопасности граждан Романовых.

На Севера и Урал вместо Крыма

4 (17) августа 1917 года в Тюмень прибыл железнодорожный состав с арестованной царской семьей. Оттуда их перевезли на пароходах «Русь», «Кормилец» и «Тюмень» по реке в город Тобольск. Семью Романовых разместили в доме губернатора, специально отремонтированном к их прибытию. Им разрешалось ходить на богослужение в церковь Благовещения через улицу и бульвар. Условия содержания в Тобольске были значительно мягче, чем в Царском Селе. Жизнь семьи была спокойной и однообразной, ограниченной территорией двора, небольшого сада и церкви, с минимальным кругом общения. Среди доступных развлечений — физический труд, качели и ледяная горка.
Однако спокойную жизнь нарушил приезд в сентябре комиссара Временного правительства Василия Семёновича Панкратова и его помощника Александра Владимировича Никольского, которые отличались грубым и вызывающим поведением. Их присутствие вызывало неудовольствие и продолжалось достаточно долго, пока после Великой Октябрьской Социалистической Революции солдаты не изгнали обоих. 22 апреля 1918 года им на смену прибыл комиссар Константин Алексеевич Мячин (известный под псевдонимом Василий Васильевич Яковлев) с группой солдат. Мячин получил полномочия контролировать местные власти и применять карательные меры. В конце апреля Романовых перебазировали в Екатеринбург, где для их размещения конфисковали частный дом.

Мячина вскоре отозвали, обвинив его в попытке вывезти императора за границу (есть разные версии, что он был агентом либо белогвардейцев, либо Германской империи). Жизнь царской семьи в Екатеринбурге стала гораздо тяжелее. Их судьба в итоге оказалась в руках «специалистов» заплечных дел — эсеров Заславского, Голощёкина и Юровского. Эти люди получили поддержку председателя Уральского областного совета Александра Георгиевича Белобородова, который был связан со Львом Давидовичем Троцким. А движение левых эсеров впитало в себя много всякого от Народной воли. Народовольцы верили, что можно что-либо изменить, если устранить, например, Александра II Вешателя. Фактически же этих претендентов на трон такое множество, как и претендентов на иные высокие, и не очень, должности, что устранение таких персонажей ничего в корне не меняет.
Необходимо понимать что после Октябрьской революции в России сформировалась правящая коалиция, включавшая большевиков, представителей левых эсеров, а также анархокоммунистов и анархосиндикалистов. Она представляла собой своеобразное объединение, которое объединило радикальные течения левого спектра наиболее влиятельных революционных партий страны. В ключевых политических центрах того времени, таких как Москва и Петроград, ведущую роль играли большевики. Однако политическая ситуация во многом определялась популярным лозунгом «Вся власть Советам!», который подчеркивал, что советы обладали полнотой власти в рамках своей компетенции, осуществляя непосредственное управление на местах.

Решение о создании Рабоче-Крестьянской Красной Армии исходило от локального местечковго Совета Выборгской стороны в городе на Неве. Остальные Советы лишь поддержали это начинание, подтверждая роль местных органов в инициировании значимых решений. Советы обладали широким кругом полномочий: они могли назначать и отстранять чиновников, управлять хозяйственной деятельностью, выполнять административные обязанности и даже влиять на политику. Таким образом, на местах Советы концентрировали реальную власть.
Царская семья находилась под контролем Уральского Совета, который в первую очередь был под руководством левых эсеров. Среди членов президиума Уралсовета также присутствовали «левые большевики» — представители внутренней оппозиции в партии большевиков, те, кто были, что называется, «святее папы Римского». Эти люди выступали против Брестского мира, поддерживали радикальные идеи мировой революции, немедленную отмену денег и другие радикальные меры. Опережали прогресс. Наиболее ярким представителем этой группы был Николай Бухарин. В Уралсовете большевиков-ленинцев было крайне мало, одним из них являлся Пётр Войков. 

Про детей и речи не было...

Именно Уральский Совет принял решение о расстреле царской семьи в Тобольске. Официальная советская власть же, правительство Ленина, предполагали судить Николая и Александру Романовых. Всё. Не более. Про детей и речи не было. С их поломанной психикой должны были бы работать специалисты психиатрического профиля. Заславский прибыл туда с отрядом под предлогом подготовки побега Николая, но столкнулся с противодействием начальника караула Кобылинского и его солдат. Не добившись успеха, он отправился в Екатеринбург доложить обстановку Белобородову. Тот же — в срочном пoрядкe выехал в Mocкву, где встретился с Троцким и Яковом Михайловичем Свердловым.
Троцкий имел желание воспользоваться смутой для захвата контроля над страной. В менее хаотичных условиях его шансы на успех были значительно ниже. Стремясь усилить разлад, он фактически инициировал интервенцию Германии посредством политического манёвра («ни мира, ни войны»), идя полностью вразрез с данными ему инструкциями из Москвы. Позже его освободили от должности наркома иностранных дел и назначили председателем Реввоенсовета и военным наркомом.
Троцкий активно разъезжал по фронтам гражданской войны, лично присваивая заслуги Красной Армии за победы вне зависимости от реальных участников этих успехов. Западная пресса называла его «Красным Наполеоном». Продолжая свои провокации, он сыграл важную роль в восстании Чехословацкого корпуса, — организованном западным капиталом для усиления гражданской войны в России. В результате этих действий Советская Россия оказалась окружённой фронтами со всех сторон.

В период кульминации политической нестабильности, 12 июля, Уральский областной совет, возглавляемый Александром Белобородовым, постановил казнить Николая II без соблюдения судебных процедур. Центральное советское руководство было уведомлено постфактум. Исполнение этой задачи было поручено Якову Юровскому, который оперативно организовал группу исполнителей. Юровский информировал участников, что приказ об убийстве поступил из Москвы. В ночь с 16 на 17 июля царская семья была ликвидирована, а в последующие часы Юровский приложил немало усилий к сокрытию следов массового убийства и уничтожению улик.
Тем самым был устранён символ прежней имперской России. Следующей целью Троцкого, вероятно, был сам Владимир Ленин. В августе на лидера большевиков было совершено покушение, однако из-за несостоятельности плана он остался жив, отделавшись ранением. Однако последующие события начали разворачиваться вне предсказаний и планов Троцкого и его зарубежных союзников. В конце концов, мы все знаем, чем это всё окончилось для самого Льва Давидовича. Но не нужно думать, что Троцкий указал расстрелять царскую семью. В разговоре с Белобородовым он мог намекнуть, что это действие будет в рамках компетенций Уральского совета. А для самого Давыдыча это могла быть очередная провокация.
Что касается версии о «тайном распоряжении Ленина» или Свердлова, либо предположении о замысле большевиков скрыть свои следы, ситуация была иной. Большевики хотели провести суд над царём, доставить его в Москву и там организовать процесс. Вероятно, бывших царя и царицу могли бы приговорить к расстрелу, но точной информации нет. Вместо гипотетических рассуждений важно обращать внимание на реальные события, которые действительно произошли.

Нестабильность, неразбериха, хаос

События июля 1918 года в истории России сопровождаются множеством противоречий и деталей, часто вызывающих споры в их интерпретации. Среди ключевых эпизодов этого времени можно выделить расстрел царской семьи, мятежи левых эсеров и белогвардейцев, которые обострили политическую неразбериху в стране и поставили под сомнение единство большевистского руководства. Рассматривая решения, связанные с расстрелом императорской семьи, важно отметить, что инициатива исходила от Уралсовета, который в тот момент управлялся левыми эсерами и левыми большевиками. Примечательно, что к июлю 1918 года Уралсовет фактически не подчинялся центральному большевистскому правительству. Более того, его руководители выступали оппонентами Ленина и считали большевиков недостаточно радикальными. Таким образом, эти люди, находясь в конфронтации с московским руководством, приняли решение о ликвидации царской семьи. Мнение о том, что Ленин, Свердлов, или кто-либо из большевистских лидеров напрямую распорядился о расстреле, выглядит маловероятным, учитывая политическую ситуацию того времени.
Нельзя игнорировать сложный контекст, в котором происходили эти события. В июле 1918 года Россия была охвачена мятежами и вооружёнными выступлениями. Например, в Москве вспыхнул мятеж левых эсеров после убийства ими немецкого посла Мирбаха. Эсеры пытались сорвать Брестский мир и вновь втянуть страну в конфликт с Германией, подняв вооружённое восстание и захватив ряд ключевых объектов. Это восстание было подавлено только с привлечением вооружённых сил. Одновременно в Ярославле произошёл мятеж белогвардейцев, действующих совместно с правыми эсерами. В ходе этих событий большевики были смещены от власти, и начались массовые репрессии: пленных держали в ужасающих условиях, без еды и воды, на злополучной барже; происходили массовые расстрелы. Лидером Ярославского мятежа был небезызвестный Борис Савинков.
В условиях такой нестабильности расстрел царской семьи стал частью общего насилия и хаоса в России. Само событие долгое время находилось вне открытого обсуждения. Советская пропаганда не воспринимала расстрел как положительное явление, чем оно и является: эта акция рассматривалась скорее как трагический эксцесс. Стоит подчеркнуть, что Уралсовет не нуждался в одобрении центрального правительства для принятия своего решения. Легенды о выписке серной кислоты Войковым в контексте подготовки расстрела скорее свидетельствуют о хозяйственной деятельности Совета, нежели об ухищрениях по уничтожению семьи Романовых. Иными словами, большевики стремились к публичному суду над царём как символической демонстрации своего правосудия. Тем не менее решение о расстреле оказалось вне их прямого контроля и принадлежало группе революционеров с иной политической ориентацией, тому же Троцкому. 

Лично можно дискутировать о степени заслуженности наказания Николая II Кровавого как государственного деятеля, но подобные рассуждения отходят от ключевого вопроса: оценки самого события как акта неоправданной жестокости и политической ошибки. Однако важно понимать историческую конструкцию ответственности за это решение. Расстрел был продуктом сложной локальной ситуации и действий отдельных революционных деятелей, чьё влияние во многом определялось разобщённостью власти и внутренними конфликтами. Это не указание Ленина, это эксцесс.