Взгляд на Урал с Уолл-Стрит

ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

До середины 19 века история российского золота пересекалась с интересами Европы, Запада считанное число раз. Это были просьбы Ивана III к Римскому кесарю Максимилиану I о присылке рудознатцев, плавильщиков. Его же просьба венгерскому королю Матвею Корвину:

«Прислал бы к нам мастеров, которые руду знают золотую и серебряную, да которые бы умели руду разделити с землею, занеже в моей земле руда золотая и серебряная есть, да не умеют ее разделити с землею». Позже от Ивана Грозного, Петра Первого — подобные же приглашения. По балансам внешней торговли Россия — всегда покупатель западного золота, в основном золотых монет: перечеканивали на российские, или даже без этого: иностранные ходили по российским «торговым площадкам», складывались в «кубышки»… примерно как доллары США в 1990-е. И наверно так же правители принимали ненормальность, но неизбежность такого положения, и так же верили в его невечность. Заглядывая, может, в свидетельства Геродота о купавшихся в золоте скифах или непосредственно — в «бугры»: скифские погребальные курганы. Колоритно донесение в Петербург главы администрации горных заводов Урала Вильгельма де Геннина: «А каковые я, генерал-лейтенант, оные вещи видел, объявляю абрис, в которой могиле лежало мертвое тело на золотой выбитой доске, а наверху ево платья найдено было золотыми листами золота с пуд».
Лишь в первой трети 19 века вектор интереса и внешнеэкономических связей решительно развернулся. «Коренное», горное золото лишь в самой малой части удовлетворило многовековую потребность России, но великое открытие Льва Брусницына, «песошное золото» на некоторый период вывело Россию на первое место в мире по добыче. И, что важно, в научные лидеры: приемы поисков и добычи рассыпного золота у Льва Брусницына — через его учеников, через Александра Гумбольта, Родерика Мурчесона заимствовал весь мир. «Золотая лихорадка» в Калифорнию, Австралию, Аляску — пришла с Урала. Впрочем, и это лидерство, как и первое место по добыче за Россией задержалось ненадолго. В конце 19 века уже наши золотопромышленники ездили учиться в Америку. И с долей 5-7 % от уровня мировой добычи Россия занимает четвертое место. Впереди: США, Австралия и… Трансвааль. А в рассказах их визитеров к нам замелькали: 

• социальные язвы, 
• ужасное положение горнозаводских рабочих, 
• чудовищные контрасты жизни хозяев русского золота и их работников. 

В целом, тема «английский путешественник, журналист приехал в Россию, посмотрел и выразил сочувствие…» — тема особая. Вообще перед фразой «европеец, англичанин пожалел русских» — нужно как на дороге вешать предупредительный знак: «Осторожно, лицемерие!», «Опасный уровень цинизма», «Внимание, впереди фарс!» Но и полностью избегать, прятаться от их оценок, особенно в такой сфере, как российская золотодобыча, было бы неправильно. Да ведь и все «предупредительные знаки» — это же не «Проезд запрещен». Так что прочтем. Питер Бернстайн. «Власть золота. История наваждения». Перевод с английского. М.: ЗАО «Олимп-Бизнесс», 2004. С. 194-195:

«Однако даже до событий в Калифорнии настоящего дефицита золота не было благодаря первой и самой малоизвестной золотой лихорадки XIX века, которая началась в первой трети XIX века в России. В 1744 году золото было найдено на Урале, но объем добычи оставался скромным до 1823 года, когда царь Александр I предпринял серьезные усилия для использования богатых золотых ресурсов страны. Годовая добыча уральского золота, не достигшая в 1823 году 2 тонн, уже к 1830 году выросла до 5 тонн и продолжала расти. Ещё больший успех ожидал золотоискателей по мере их продвижения в Восточную Сибирь; там ежегодная добыча золота составила к 1842 году 11 тонн. В 1847 году на долю русских приходилось свыше 60 процентов мировой добычи золота. Позднее в результате открытий золотых месторождений в других странах доля России в мировой добыче снизилась, но с годами на ее территории было найдено так много золота, что к началу Первой мировой войны там уже его добывали до 60 тонн ежегодно. Во времена Сталина на печально известных рудниках Урала и Сибири работали заключенные, так что в России более 100 лет добывалось огромное количество золота.
Рост добычи золота в России не имел ничего общего с тем, как это происходило на Диком Западе — российская золотая лихорадка не была окрашена духом вольного предпринимательства, будоражившим воображение авантюристов, который царил в Северной Америке и Австралии. Конечно, многие золотоискатели возвращались с пустыми руками, но у них, по крайней мере, был шанс поймать удачу, и некоторым счастливчикам это удавалось. В России все было иначе. Вгрызавшиеся в промерзлую тундру старатели были, в сущности, рабами, они жили и работали за мизерную плату от 5 утра до 8 вечера 6 дней в неделю в суровой и болотистой местности. Золото, которое они добывали, им не принадлежало. Все работы выполнялись под неусыпным контролем чиновников или немногих богатых арендаторов, которые платили арендную плату и налоги в казну.
Контраст между угнетенными рабочими и их хозяевами, утопавшими в роскоши, даже в этих суровых и унылых местах, был поразителен. Путешественник, посетивший Сибирь в XIX веке и попавший на обед к одному из тамошних богатеев, описал утонченность блюд, которые могли бы сделать честь обеду в каком-нибудь петербургском дворце. Обед начался с апельсинов, доставленных с Французской Ривьеры, стол был сервирован японским фарфором, роскошные перемены блюд сопровождались испанскими, рейнскими и французскими винами, а на десерт подавали арабский кофе и гаванские сигары». (…)

В приведенном фрагменте Питер Бернстайн, видно, суммирует целый ряд англо-американских публикаций. Он — популярный американский лектор, аналитик и первый редактор журнала Journal of Portfolio Management, более 20 лет проработал на Уолл-Стрит. Управлял корпоративными и частными портфелями ценных бумаг, что и соответствует титулу его журнала. С 1973 году он президент «компании, предоставляющей услуги в области экономического консультирования и обслуживающей институциональных инвесторов». В России более известна его книга «Против богов: укрощение риска» (2000 г.), посвященная «эволюции взглядов на риск — от древних греков до современности». Касающиеся золота воспоминания Бернстайн, молодого финансиста, достаточно выразительны: 

Я был в шоке, когда в 1940 году посетил Федеральный резервный банк Нью-Йорка. В хранилище банка увидел более 100 тыс. золотых слитков. Незабываемое и ужасное зрелище. Все эти деньги не принадлежали США (их собственное золото хранилось в Форт-Ноксе), ведь до самой кончины золотого стандарта в 1971 году подавляющее большинство межправительственных сделок по покупке золота заключалось, грубо говоря, в перевешивании бирок на слитках в подвалах ФРБ, где многие правительства хранили свои золотые запасы. (...)

Прекрасное подтверждение сказанному ранее о механике торговли золотом… Но в целом Питер Бернстайн — не историк, и критический разбор его источников, публикаций английских, американских, западных авторов о золотодобывающей промышленности Российской Империи, СССР — это нужная, но отдельная работа. А когда эти источники, публикации 19 века дойдут до сочувственных описаний жизни российских рабочих, добывающих золото… — то и достаточно вредная работа. Повторю, что сюжет «англичанин жалеет русских» — по концентрации цинизма, лицемерия — просто опасен для психики среднего человека, и именно история золота доказывает это…
Самое крупное месторождение золота находится в Южной Африке, в районе горной цепи Витватерсранд. Селение Мпоненг упоминалось мной, как место нахождения самой глубокой шахты на планете. Это одна из нескольких десятков шахт в округе. Глубже всего человек опускался под землю, на 4 километра, — именно добывая золото. Рекорды проникновения иногда путают. К давней моей статье был комментарий, напоминание про: «Кольскую экспериментальную опорную сверхглубокую скважину (СГ-3) — 12 262 метра». Действительно, Кольская скважина в 1997 году занесена в Книгу рекордов Гиннесса как «самое глубокое вторжение человека в земную кору». И потому сейчас, довершая книгу «Роль золота в истории и культуре России» для издательства «Русский мир», поясню разницу. «Скважина» — это проникновение механизма, бура, взятие керна. А шахта — это проникновение самого человека. Понятно, что это более значительное проникновение, даже — сооружение, чем пробуренное отверстие. И в рекордном списке самых глубоких шахт, первые 12 — это золотодобывающие… 
Ранее упоминалось, что Южно-Африканская бурская республика Трансвааль (где как раз и находятся упомянутые рекордные шахты), в 19 веке обгоняла Россию по объемам добычи золота. Подсчеты здесь приблизительны, как и данные о золотых запасах стран, об этом тоже упоминалось в сюжете «Горизонт событий». Но многие эксперты утверждают, что более 48 000 тонн золота Южной Африки, это в целом: 40 % всего золота, добытого в истории человечества. Первое золото, добытое там в 1852 году валлийским минералогом Джоном Дэвисом, по-настоящему напугало бурского президента Андриса Преториуса (эпоним города Претория). Золото и англичане неподалеку — смертельное сочетание. И действительно, Англия, владевшая уже почти половиной континента, упустить самую богатую часть Африки, да и планеты в целом, — не могла. Страхи Преториуса полностью оправдались. Начиная с двух Англо-бурских войн, популярной песни «Трансвааль, ты весь в огне», эта история попадает в разряд общеизвестных. Я лишь добавлю факт, касающийся самого начала англо-бурского конфликта. 

Добыча золота развернулась, по уровню ВВП на душу населения Трансвааль стал лидером, самой богатой страной тогдашнего мира. На его золотодобывающих предприятиях работали люди со всего мира. Старатели, ранее «ужаленные» Золотой лихорадкой, бросали свои Клондайки, Эльдорадо и летели в Трансвааль. Были среди них и англичане… — Далее всё предсказуемо. В конце декабря 1895 года вооруженный отряд, принадлежавший частной британской горнорудной компании, — тогдашний ЧВК во главе с бандитом Джеймсоном, — пересек границу Трансвааля со стороны Родезии (захвачена Британией раньше). Цель: отнять у буров золотодобывающие районы. Предлог? А это — самое колоритное и самое английское: Джеймсон объявил, что их соотечественники на золотодобывающих предприятиях Трансвааля «слишком угнетены, их права нарушаются». Хотя у тех вольнонаемных англичан никто не отнимал право в любой день получить расчет и уехать… — да только вот «конкурс» на работу в Трансваале был словно в престижный вуз. 
В общем, «Набег Джеймсона на Трансвааль» 1896 года — факт историками разобранный, провокация на уровне «Поджога Рейхстага 1933 года». Далее — по нарастающей. Остановив и взяв в плен отряд Джеймсона, буры наверно нарушили его «права» (главное из которых: «Право на захват понравившейся золотоносной провинции»). Британия вступилась за Джеймсона… Далее — две войны, закончившиеся тотальным геноцидом и первыми в истории человечества «концентрационными лагерями» — это уже более известно. Недостаточно памятны лишь обстоятельства начала конфликта: «Сострадание бандита угнетенным золотодобывающим рабочим, а затем Британского парламента — бандиту». Но в этой Главе — уместно напомнить…

…а заодно и предысторию «Ленского расстрела 1912 года». Хозяином ленских золотых приисков и рудников было «Ленское золотопромышленное товарищество» («Лензото»). 66 % акций «Лензота» принадлежало компании Lena Goldfields, зарегистрированной в Лондоне, «Лондонграде» (вспоминая мем начала 21 века).
70 % акций компании Lena Goldfields принадлежало российским промышленникам, 30 % — британским. Какие-нибудь англичане на приисках может бы и нашлись: инженеры, обслуживающие технику, «смотрящие» от британских бандитов Джеймсонов-совладельцев. Наверно, нашлись бы и факты какого-нибудь ущемления их прав, и желающие вроде бандита Джеймсона эти права защитить… Вот только не было поблизости Лены подходящей базы вторжения вроде Родезии, английской Африки, да и вооруженные силы Российской Империи были посильнее армии буров… Именно что — «были». 
В феврале 1917 года под практически прямым руководством посла Британии в Петербурге сэра Джорджа Уильяма Бьюкенена произошли некие события, в результате которых армия Российской Империи через примерно полгода по суммарной боеспособности действительно… сравнялась с Трансваальской, а вскоре упала ещё ниже, и к концу того 1917 года — исчезла вовсе, так что английскому десанту было несложно захватить Российский Север, организовать там концлагеря по технологии, отработанной в Трансваале…
Сэр Бьюкенен первым, еще в 1916 году, открыто «поставил перед Николаем II вопрос о создании «министерства доверия», то есть передачи исполнительной власти от императора — Госдуме, где у Бьюкенена был «контрольный пакет»: вожди всех ведущих партий и фракций представляли собой — хор под его руководством. А уклониться от исходной темы этой Главы не дадут слова сэра Бьюкенена на последней его беседе с Николаем II в январе 1917 года. Стенограмма зафиксировала их как любую из официальных нот объявлений войны:

«Оправданием мне служит верность Вашему Величеству и Императрице, в которой я черпаю вдохновение. Увидев, что мой друг идет тёмной ночью пешком по лесной дороге, которая, как мне известно, заканчивается обрывом, не должен ли я буду, сэр, предостеречь его об опасности? И я тем более считаю своим долгом предупредить Ваше Величество о бездне, которая находится впереди Вас. Вы подошли, сэр, к развилке и должны теперь сделать выбор между двумя путями. Один приведёт Вас к победе и славному миру, другой — к революции и катастрофе. Позвольте мне просить Ваше Величество выбрать первый».

Царь Николай его, «первый», и выбрал, отрекся, но в случае данной книги важнее полное совпадение исходных английских мотивов, перечисленных в этой главе: сострадания рабочим золотодобывающих предприятий в Сибири, Трансваале, забота об «императоре и императрице»… Цинизм английских путешественников, посланников — разъедающая кислота, — искренен он бывает, когда не сочувствует, а «искренне завидует», как будущий министр иностранных Великобритании лорд Джордж Керзон, будущий министр иностранных дел, проведший знаменитую «Линию Керзона». В Главе «Золотой Пояс планеты» упоминалось, как конце XIX века он проехал по азиатским (в том числе золотодобывающим) губерниям России, и отметил: 

«Россия бесспорно обладает замечательным даром добиваться верности и даже дружбы тех, кого она подчинила силой. Русский братается в полном смысле слова. Он совершенно свободен от того преднамеренного вида превосходства и мрачного высокомерия, который в большей степени воспламеняет злобу, чем сама жестокость...»

Понятно, что сравнивал он российскую Азию — со «своей» Индией. 

«Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне...»

​