День памяти 13 ноября 1945: тень славы и гроза надвигающегося холода

«Они не пройдут!» Филипп Петен, февраль 1916 г.

«Париж осквернённый! Париж сломленный!
Париж мученический! Но теперь Париж освобождённый!»
Шарль де Голль, август 1944

80 лет назад, 13 ноября 1945 года Шарль де Голль был избран председателем Временного правительства Франции, возглавляя его до 1946 года. Руководил восстановлением демократии в стране после Второй мировой войны, был лидером движения «Сражающаяся Франция». Но — как обычно — начнём повествование событиями, произошедшими чуть раньше, чтобы дать более полную картину той непростой эпохи (а бывают эпохи «простые»? — риторический вопрос, н-да…). Начнём с одной из самых драматичных, идеологически заряженных страниц французской истории XX века: с отношений между Шарлем де Голлем и Филиппом Петеном. Прошедших сложную эволюцию: от мнемоники «учитель—ученик» до итоговой сентенции — «предатель—спаситель!». Условно их можно разделить на три ключевых этапа:

Учитель—Ученик, 1912—1930-е гг. Изначально де Голль был протеже и духовным наследником Петена. Молодой перспективный офицер восхищался Петеном как героем Первой мировой войны, «победителем при Вердене». Петен заметил способного, умного офицера. Стал покровителем де Голля, способствовал его карьере, приглашал с лекциями в Военную школу. Оба были сторонниками сильной профессиональной армии, прекрасно понимали важность моторизованных войск и танков, хотя де Голль был в этом вопросе более радикален. Существует известная история о том, что в 1920-х годах де Голль по просьбе Петена помогал последнему с литературной обработкой его речей и статей. Де Голль даже посвятил Петену одну из своих первых книг. В тот период их отношения можно охарактеризовать как почти отеческие со стороны Петена и уважительно-почтительные со стороны де Голля.

В 1930-е годы их взгляды на оборону Франции начали расходиться, что привело к нарастающему охлаждению. Петен оставался приверженцем классической оборонительной доктрины, был одним из духовных отцов печально известной линии Мажино: символа обороны с опорой на укрепления и позиционную войну. В свою очередь, де Голль стал ярым пропагандистом новой военной доктрины. Выступая за создание небольшой, но высокомобильной профессиональной армии, основанной на танках и авиации, способной к мгновенным наступательным действиям. Его книга «За профессиональную армию» (1934) была встречена военным истеблишментом, в котором Петен был ключевой фигурой, в штыки. Их разногласия стали не просто тактическими, а стратегическими, более того — мировоззренческими. Петен олицетворял консервативное прошлое, де Голль — радикальное будущее.

Сию главку можно было бы назвать «Раскол и война 1940—1945 гг.: патриот против коллаборациониста». Июнь 1940 года и разгром Франции вермахтом окончательно и навсегда развели двух мужчин по разные стороны истории… Петен, 84-летний маршал, национальный герой, возглавил правительство Франции. 17 июня 1940 г. он обратился к нации с призывом «прекратить борьбу» и подписал перемирие с нацистской Германией. Он стал главой режима Виши, проводившего политику сотрудничества с Гитлером. Его лозунг «Travail, Famille, Patrie!» — «Труд, Семья, Отечество!» — заменил республиканский девиз «Свобода, Равенство, Братство!». Режим Виши проводил антисемитскую политику и участвовал в депортациях.
Де Голль, к тому времени бригадный генерал, занимавший невысокий пост в правительстве, отказался принять капитуляцию. 18 июня 1940 года он вылетел в Лондон и обратился по радио BBC со знаменитым Воззванием 18 июня, призвав французов продолжать сопротивление. Основал движение «Свободная Франция» (позже «Сражающаяся Франция»), олицетворявшее Сопротивление. С этого момента Петен для де Голля — не просто оппонент, а предатель, узурпировавший власть и запятнавший честь отечества. Де Голль инициировал создание альтернативного, легитимного с его точки зрения, правительства в изгнании. 

23 июня 1940 года правительство Петена заочно приговорило де Голля к смертной казни за измену и дезертирство. Для де Голля это был символический разрыв не только с режимом, но и с его бывшим ментором. Он говорил: «Петен был моим учителем. Он был моим начальником. Он был моим вдохновителем. Теперь он не более чем призрак, за которым я больше не следую»… В 1945 году Петен был арестован, предан суду за государственную измену и приговорён к смертной казни. Де Голль, будучи главой Временного правительства, помиловал его, учитывая преклонный возраст 89 лет и былые заслуги в «Кровяной мельнице» 1916 года — Вердене. Смертную казнь заменили на пожизненное заключение. Петен умер в тюрьме в 1951 году.
Их отношения стали мощнейшим символом раскола французской нации в годы войны: Петен олицетворял «Францию капитуляции», порядок ценой сотрудничества с врагом и консервативную революцию. Де Голль олицетворял «Францию Сопротивления», честь, борьбу до конца и верность республиканским идеалам, даже в изгнании. Их личная история — трагедия шекспировского масштаба, в которой учитель и ученик, представлявшие две разные Франции, столкнулись в самый трагический момент истории страны, став непримиримыми врагами. Но вернёмся к повествованию ноября сорок пятого…

Осень 1945-го... Европа, истерзанная войной, зализывает раны. Пожарища погасли, но над континентом поднимался новый дым — дым «холодной войны». И в этом напряжённом воздухе Франция, только что возродившаяся из пепла, делала свой первый шаг в неизвестное грядущее.
Шарль де Голль, — высокая аскетичная фигура в форме, — был не просто политиком. Он — воплощение самой идеи Франции, её чести и суверенитета. Его отношения с Советским Союзом были довольно сложной партией, сыгранной на гигантской шахматной доске мира. Ещё в 1944 году, стремясь вырвать страну из-под диктата западных союзников, де Голль пошёл на сближение с Москвой. Поездка в СССР в декабре 1944-го и подписание советско-французского Договора о союзе и взаимной помощи были его гениальным ходом. Сталин видел в сильной Франции противовес англосаксонскому влиянию в Европе, а де Голль получал мощного союзника и, главное, — рычаг давления. Эта «советская карта» была козырем в его борьбе за место Франции за столом великих держав.

13 ноября 1945 года. Париж

Зал Учредительного собрания гудел, как растревоженный улей. Воздух был плотным от дыма папирос и… исторической ответственности, само собой. Шарль де Голль, непроницаемый и величественный, стоял перед депутатами. Живой символ Сопротивления, человек, который сказал «нет» поражению.
В тот день, 13 ноября, он был избран председателем Временного правительства подавляющим большинством — 555 голосов против 67. Казалось, это апофеоз его пути. Страна, единая в патриотическом порыве, доверила ему свою судьбу: Франция готова следовать за своим спасителем куда угодно. Но — за громким триумфом скрывалась тень с Востока…
Пока де Голль принимал поздравления, в Кремле Иосиф Сталин, прищурившись, наблюдал за этим действом. Усиление де Голля, его курс на сильную независимую Францию в целом устраивал СССР. Что ломало биполярную логику, в которой Вашингтон и Лондон диктовали бы правила всей Европе. Советский Союз незримо присутствовал в огромном зале мировой политики негласным, молчаливым союзником де Голля против его внутренних оппонентов, — которых Москва могла бы и приструнить, но — не стала. (Всё-таки оппонировал де Голлю не кто-нибудь, а — коммунистическая партия, — бывшая стратегическим интересом Сталина на будущее.) Тут надобно уточнить: то была схватка двух принципиально разных проектов для Франции:

Проект де Голля: президентская республика, сильная власть, национальное единство, примат государства над партиями.
Проект социалистов-оппонентов: парламентская республика, власть, исходящая от представителей народа, социальные реформы, сотрудничество с коммунистами как с левой силой.

Повторимся, Москва не стала «приструнивать» французских коммунистов не из-за слабости, а из-за трезвого «шахматного» расчёта. Для де Голля молчаливая поддержка СССР — в форме сдерживания ультралевых и создания стратегического противовеса США — была ценным активом в его игре. Для Сталина де Голль был полезным тактическим(!) попутчиком, которого можно было использовать для дестабилизации Запада. Но собственно коммунисты — ФКП — оставались идеологически близким союзником, ценность которого внутри Франции была неизмеримо выше личных дружеских отношений. Пожертвовать сим багажом ради сиюминутных удобств де Голля было бы верхом политической близорукости. Меж тем Москва предпочла сохранить обе карты в своей колоде: пользуясь антиамериканскими жестами де Голля и одновременно держа его под постоянным давлением слева через мощную, неподконтрольную ему ФКП. Это была классически выверенная сталинская игра «на двух столах».
Именно сей конфликт и привёл к уходу де Голля в отставку в январе 1946 года, именно его он в конечном счёте «по-шахматному» выиграл, вернувшись к власти в 1958-м для создания Пятой республики, основанной уже чисто на его принципах. Что и было главной причиной раскола: позиция де Голля — под термином «Голлизм» — была в том, что он считал, дескать, слабость довоенной Третьей республики привела Францию к катастрофе 1940 года. Он — видел будущее Франции в режиме сильной президентской власти, где правительство и особенно глава государства независимы от сиюминутных партийных дрязг в парламенте. Де Голль — презирал «режим партий», который, по его мнению, раздирал страну на части.

Разрыв и Пророчество

Да, триумф был недолгим... Де Голль мечтал о президентской республике, где власть лидера незыблема, а правительство не пляшет под дудку партийных склок в парламенте. В январе 1946-го Учредительное собрание, где тон задавали приверженцы старой парламентской модели (коммунист Морис Торез, социалист Ф. Гуэн, христианский демократ Ж. Бидо) — отказало ему. И здесь вновь проявилась роль СССР…
Французские коммунисты, самая мощная политическая сила в стране, вынуждены были лавировать. С одной стороны — указания из Москвы, ценившей союз с де Голлем на международной арене. С другой — их собственная идеология и нежелание отдавать всю власть одному человеку. Эта двусмысленная позиция в конечном счёте и сыграла против генерала. 
Понимая, что он не сможет построить ту Францию, о которой мечтал, де Голль 20 января 1946 г. совершил свой королевский жест — ушёл в отставку. Молчаливо-гордо удалился, дабы не быть заложником проигрыша «нереализованных задумок». Оставив после себя предупреждение о крайней слабости парламентаризма. [За 12 лет существования Четвёртой республики сменилось 24 правительства!]

И пока он «рыбачил» в своём временном затворничестве в Коломбэ-ле-Дёз-Эглиз (до триумфального возвращения 58-го), тень союзника-СССР уже превращалась в угрозу нового, отнюдь не жданного, точнее даже, отнюдь не желанного французским народом — противника. Железный занавес, который Черчилль пафосно провозгласит всего через несколько месяцев в Фултоне, начал опускаться… Холодная война, где Франции предстояло выбрать сторону, началась. И тот день — 13 ноября 1945-го — остался в истории не только как день Виктории де Голля, но и как последний миг сложной многополярно-«шахматной» дипломатии, перед тем как мир расколется надвое.

​