«Письма из Ада». Как немецкие солдаты относились ко Второй мировой войне в 1945 году? 

К Рождеству 1944 года гитлеровская империя значительно сократилась. Англо-американцы стояли на западной границе Рейха и почти освободили Италию на юге.
Тем временем на востоке сталинская Красная Армия вытеснила немцев из большей части Восточной Европы и с Балкан. Несмотря на это, нацистский диктатор не собирался капитулировать и вместо этого решил утащить свой народ за собой в пропасть, — мол, бойня будет продолжаться до конца. До самого конца…

Первый респондент, которого мы представляем, был подростком, служившим в 12-й танковой дивизии СС и писавшим своей сестре. Второй — рядовым на Восточном фронте. Надежды обоих рухнули, когда безумная авантюра Гитлера обернулась прахом. Последний стратегический резерв вермахта погиб в лесах и снегах приграничных территорий Бельгии в то Рождество — потеряно около восьмидесяти тысяч человек и шестьсот столь нужных на тот момент, незаменимых танков:

«Дорогая Рут… — будто разговаривает малолетний солдат с сестрой. — Я пишу тебе в один из самых важных часов перед атакой, полный волнения и ожидания… Некоторые верят в жизнь, но жизнь — это не всё!… Надо мной — ужасающий грохот артиллерии, голос войны… Рут! МЫ НАСТУПАЕМ!!!»

 
Немецкие войска продвигаются мимо брошенной американской техники во время
провальной Арденнской операции

«…внезапно… наконец-то пришла новость, которую мы ждали: немецкие армии на Западе перешли в наступление… фюрер вёл нас к окончательной победе… в конце концов всё будет хорошо, если мы будем верить в него!».

Именно так многие немцы встретили известие о том, что их войска снова перешли в наступление; на этот раз во время броска Гитлера через Арденны в направлении Антверпена в декабре 1944 года.

Американский солдат сопровождает немецкого члена экипажа из подбитого танка «Пантера»
во время битвы за хребет Эльзенборн

Восток маячит, или Венгерская глупость

Поскольку внимание Берлина было сосредоточено на Западном фронте, к середине января 1945 года Москва сконцентрировала на реке Висла в Польше почти два с четвертью миллиона человек, семь тысяч танков, четырнадцать тысяч орудий и пять тысяч самолётов. Они нанесли удар по 450 000 солдат, 4 000 орудий и 1 200 танков группы армий «А» генерал-полковника Йозефа Харпе, начисто разгромив их. Вермахту пришлось перебрасывать изнурённые войска с боевых действий на Западе. Среди них был Ганс-Герхард Штарк, старший унтер-офицер личной охраны Гитлера, из 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Вот что он пишет:

«После проигранных Арденн нас перевели на восток... на поезде... постоянно преследуемые союзными истребителями-бомбардировщиками, нам пришлось эвакуироваться из поезда четыре раза... однажды я проснулся и обнаружил, что поезд стоит и пуст... полвагона вокруг того места, где я лежал, был усеян отверстиями от двухсантиметровых пушек... Я так устал, что проспал атаку».

Однако старшего унтер-офицера Штарка и его товарищей отправили не на Вислу, а, по прямому приказу Гитлера, в Венгрию. Отчаявшись спасти последние оставшиеся нефтяные скважины в Надьканиже, лучшие немецкие силы были переброшены за сотни миль к югу. Как вспоминал гренадёр дивизии СС «Мёртвая голова» Андреас Флейшер, бои были ожесточённейшими: «Меня ранили в третий раз, пуля попала мне в левую сторону лица и в левое ухо — это было чертовски больно, скажу я вам, и кровь была повсюду, я почти ничего не видел глазом».

Венгерские солдаты управляют 7,5-см противотанковой пушкой Pak 40 в пригороде Будапешта

Шесть процентов всех немецких солдат, как и Флейшер, были ранены три или более раз и вернулись в строй, в то время как Гельмут Шрайбер — восемнадцатилетний кавалерист, защищавший Будапешт, — был одним из половины всех немецких солдат, которые были ранены «всего» один раз. И это было чудом:

«…во время перестрелки я был ранен. Сначала меня ранили в голову, к счастью, пуля не пробила каску, но через десять минут меня ранила ещё одна пуля, застрявшая в правой ключице. Товарищ отвёл меня в медпункт под замком... подвалы были полны тяжелораненых, лежащих на полу без кроватей, все они были укрыты бумагой, так как у них закончились нормальные бинты».

Восточная Германия опустела...

В условиях нависшей над ними советской угрозы и заявления союзников о том, что все немецкие земли к востоку от реки Одер будут переданы Польше после войны, шестнадцать миллионов мирных жителей Восточной Германии столкнулись с катастрофой. Тысячи и тысячи людей вышли на дороги, неся свои пожитки в жалких тюках. Солдаты, подобные Гансу Бернхарду, отчаянно пытались их «защитить» в кавычках: «…все, кто был в России, знали, чего ожидать, если большевизм придёт в Германию». — Ужасная трагедия была хорошо видна с воздуха, как смог лицезреть своими глазами лётчик-истребитель Люфтваффе Норберт Ханниг. Записавший в дневник свои «ужастики»-небылицы:

«…Советские танки… взбивая гусеницы, взметали снежные вихри, когда они врезались прямо в колонну беженцев, плотно сгрудившуюся на дороге. Началась паника. Лошади рванули с места, повозки перевернулись, люди выбежали в открытое поле… Снег окрасился в красный цвет там, где они проезжали по людям и скоту…»

Свидетелем трагедии стал также водитель танка «Тигр» Вернер Блок:

«Дороги были полны беженцев, их было полно, нам приходилось расчищать их с дороги, чтобы проехать, — “Тигр” занимает много места, — и они умоляли нас взять их с собой. Я помню, как одна женщина держала на руках маленького ребёнка, умоляя отвести его в безопасное место, но мы, конечно же, не могли. Потом мы не говорили об этом, мы просто хотели сделать вид, что ничего не произошло».

 
Ополченцы фольксштурма в Кёнигсберге во время советского наступления в Восточной Пруссии.
Фото: Бундесархив (CC).

Конец

Когда Красная Армия окружила Берлин, англо-американцы пересекли Рейн, вторглись в сердце Германии, и долгожданный крах наконец произошёл. Карл Яусс понял, что всё кончено; «…впервые мы увидели белые флаги на домах». — Товарищ Яусса, Роберт Фогт, воевал в Руре: «Это было бессмысленно. Мы рисковали жизнями ради безнадёжного дела. Стало ясно, что война проиграна. Поэтому мы бросили оружие в ручей и, размахивая белым платком, двинулись к автобану».

 
Танки «Черчилль» 34-й танковой бригады в Рейхсвальде во время операции «Веритебл»,
8 февраля 1945 года

Обер-ефрейтор Генрих Метельман и его товарищи прятались в подвале от американцев: «Я сказал своим товарищам: “Ладно, всё, мы сдаёмся”. Никто не возражал… Я привязал грязное белое полотенце к метле… и, вслед за друзьями, поднялся по ступенькам в подвал, открыл дверь и вышел на улицу». — На Востоке, как свидетельствует Ганс Бернхард, всё было по-другому: «Наша мотивация была проста: мы должны были не пустить русских в нашу страну». В конце концов всё закончилось. Более чем через неделю после самоубийства Гитлера стрельба прекратилась. Хендрик Вертон, голландский доброволец СС, был потрясён:

«Я был просто ошеломлён этой новостью… Я понял, что это падение Третьего рейха… Для меня это означало, что всё, что я отдал, всё, чем я пожертвовал, теперь стало недействительным. Мы проиграли».

На фото обложки: бой в Арденнских лесах, декабрь 1944 г.

Литература:

Фрэнк Лавин, «С тыла на фронт…». Война и общество в Северной Америке. Предисловие Генри А. Киссинджера.

​