Жил народными интересами… К 120-летию Максима Богдановича

В белорусской литературе двадцатого столетия – немало имен, которые своим художественным словом еще долго будут тревожить сердца жителей небольшой лесной и озерной, речной страны. И один из самых ярких, наиболее полно вобравший в себя душу всего народа, - поэт, публицист, литературный критик, переводчик Максим Богданович.

Родился Максим 27 ноября (по новому стилю – 9 декабря) 1891 года в Минске. В те времена это был губернский город Российской империи. Младенческие годы провел в Гродно. Рано потерял мать. Отец – этнограф, фольклорист, языковед Адам Егорович Богданович работал служащим земельного банка в Гродно, в западной части Беларуси. Семейная трагедия заставила его в 1896 году вместе с детьми переехать в Россию, в Нижний Новгород. Там до 1908 года жил и учился поэт, пока Богдановичи не перехали в Ярославль. Окончив юридический лицей в Ярославле (1916), Максим Богданович переехал в Беларусь, в Минск. Работал секретарем губернской продуктовой комиссии. Шла Первая империалистическая война. Комиссия оказывала помощь эвакуированным с оккупированных територий людям. Вместе с Богдановичем работали Змитрок Бедуля, Зоська Верас, другие активные участники белорусского национального движения. В феврале 1917 года больной тифом поэт выехал на лечение в Ялту (Украина), где и умер 25 мая 1917…

Удивительное дело – в белорусскую литературу, будто метеор, ворвался самобытный поэт, который как личность сформировался далеко от родной культурной среды. Редко доводилось слышать ему живую белорусскую речь. Но это не помешало ему рассмотреть всю трагедийность народа, чья национальная культура, оказавшись между двумя станами – польским и русским, теплилась лишь только в деревенской среде, отстаивала свое право на существование через фольклор и мужицкую речь. Конечно же, помогли, сделали свое дело среда, атмосфера демократичности, внимания к социальным преобразованиям в обществе, существовавшие в семье Богдановичей. Адам Егорович в молодые годы был революционером, входил в состав руководства минской организации “Народная воля”. И хотя жизнь, лишения, состояние здоровья заставили Адама Егоровича отойти от активной политической работы, он по-прежнему теплил в себе интерес к общественно-политическим процессам. В Нижнем Новгороде Богданович-старший подружился с Максимом Горьким. Они – пролетарский писатель и белорусский этнограф – даже одинаковую библиотеку собирали из произведений мировой классики. Если что-то интересное из книг находил первым Горький, то он обязательно советовал приобрести такое же издание своему товарищу. И наоборот: ни одну из новинок не скрывал от своего друга Адам Богданович.

Гимназия - Нижний Новгород

Уже в 1907 году белорусская газета “Наша нива” (она издавалась в Вильне – сегодняшней литовской столице Вильнюсе) печатает рассказ Максима Богдановича “Музыка”. Среди ранних стихотворений будущего классика – “Мои песни”, “Из песен белорусского мужика”. Социально-критическая направленность этих произведений связана с уже сформировавшимися традициями белорусской демократической литературы, творчеством Якуба Коласа, Янки Купалы, которые к тому времени (хотя по возрасту не намного старше Богдановича – оба родились в 1882 году) уже активно печатались.

Я хлеба у сытых просил и молил –

Они мне каменья давали.

И эти каменья меж ними и мной

Стеною огромною встали.

И вот она выше растет и растет

И многих пугает порою.

Что ж будет, коль дрогнет, коль рухнет она?

Кого погребет под собою?

(“Из песен белорусского мужика”.

Перевод на русский П. Кобзаревского).

Народ требовал хлеба и воли. И это требование звучало в поэзии Коласа, Купалы, Богдановича.

“… и его волновали те же социальные проблемы и противоречия, что и он, обстоятельствами жизни оторванный от родного края, жил народными интересами. И царская цензура сразу оценила “крамольный” смысл строк о мужике, который просит хлеба у богатых, и о готовой обвалиться стене: сохранился экземпляр “Нашей нивы” – страничка со стихами Богдановича замазана типографской краской”, - напишет спустя десятилетия известный белорусский критик Рыгор Березкин.

“Но большая работа над собой, стремление постичь родную историю, разобраться в том, куда, с каким течением, какой скоростью плыть реке под названием Белая Русь дальше, сотворили невероятное, невозможное чудо. В атмосфере возрождения белорусской литературы, в условиях, когда к перу тянулась река исключительно страждущих, утомленных трагедиями крестьянской доли, поэтов из села, начал формироваться совсем необычный талант. Талант человека и мыслителя, способного очертить известное вчера, найти самое важное в сегодняшнем дне, позволил Максиму заглянуть в завтра, позволил выразить свое сокровенное завещание для тех, кто должен жить в будущем.

Наряду со стихотворениями, многие из которых были построены на народном фольклоре, поэт утверждал в своем творчестве социально-философские мотивы. Социальное и национальное освобождение народа возможны лишь только в содружестве с разрешением многих других задач – это убеждение двигало не только поэзию и публицистику М.Богдановича, но питало и его историко-литературные искания. Небольшой на то время по своему числу читательский отряд белорусской литературы не мог не заметить два ярких цикла стихотворений “Старая Беларусь” и “Старое наследие”. Заглядывая в минувшее белорусского народа, поэт показал себя знатоком мировой классики. Он не мог не прикоснуться к уже обозначенным гуманистическим проблемам, тем, над которыми “мучительно (и каждый по-своему) бились Купала, Колас, все честные художники начала века от Блока, Верхарна, Рильке до грузина Пшавела и латыша Райниса”.

Максим Богданович в своих поисках немало времени отдал переводческой работе. Переводил на белорусский язык античных авторов – Горация, Овидия. Переводил и русских и западноевропейских поэтов – А. Пушкина, Ф. Шиллера, Г. Гейне, А. Майкова, П. Верлена, Э. Верхарна и многих других. Открывая чужие тайны, он создавал свою, белорусскую, поэтическую тайну. Тем самым показывал всему миру возможности и пространство белорусской речи.

Но переводил и на русский язык. Купалу, а также украинцев И. Франко, Т. Шевченко. Кстати, неувядающему классику украинской литературы Максим Богданович посвятил две замечательных статьи. В частности, во втором номере журнала “Украинская жизнь” за 1914 год в статье “Краса и сила (Опыт исследования стиха Т.Г. Шевченко)” Богданович писал:

“Есть звезды, которые так близки друг к другу и так ровно сливают свой свет, что кажутся нам неразрывным целым. “Двойными звездами” называются эти светила. Их судьба стала судьбой музы Шевченко и украинской народной поэзии: двойной звездой сияют они в мире искусства и красоты. Конечно, в творчестве Шевченко, за вычетом элементов чисто национального характера, имеется налицо и некоторый инородный остаток. Но все это взаимно проникало друг друга, смешивалось, претворялось, устанавливало между собою тысячи связующих внутренних скреп, органически срасталось и, закончив этот процесс,закреплялось в формах явственно украинских, хотя и более усложненных, поднятых на высшую ступень развития”.

Вот это стремление “подняться на высшую ступень развития”, оставаясь при этом ярко выраженным белорусским поэтом, и выделило Богдановича среди других, дало ему право на особо доверительный характер разговора с читателем. Первая (и единственная прижизненная!) книга поэзии классика “Венок”, вышедшая в 1913 году, засвидетельствовала: на дороге в Вечность стоит Личность, способная вести за собой. Причем – в любое время, возможно, и еще через сто-двести лет. Личность, чье слово не позволит уснуть не только гуманистическим идеалам и красоте, эстетическим нормам человеческого общежития, но и Личность, чье слово утверждает место народа в мироздании, позволяет находиться в целостном единстве духовному и материальному, красоте и истории. Любые сравнения в оценках Богдановича хромают и кажутся неправильными. Но ясно и понятно одно: он – из того ряда, в котором не тесно Пушкину, Лермонтову, Некрасову, Шевченко, Франко, Мицкевичу, Рудаки, Махтумкули, Словацкому, Абаю, Петефи. Он, как и классики Купала и Колас, - из ряда духовных ориентиров, без которых мы не просто беднее, но мы просто ничтожные и безликие.

Русский историк М. Костомаров, современник великого Кобзаря, так сказал о Тарасе Григорьевиче:

“Шевченко как поэт – это был сам народ, продолжавший свое поэтическое творчество… Шевченко говорит так, как народ еще не и не говорил, но как он готов был уже заговорить и только ожидал, чтобы из среды его нашелся творец, который бы овладел его языком и его тоном; и вслед за таким творцом точно так же заговорит и весь народ и скажет единогласно: это мое”.

И Богданович сродни великому Шевченко, он пошел дальше многих своих современников… И сегодня он – с нами:

Видите эти яркие звезды,

Светлые звезды Геркулеса?

К ним летит наше солнце,

И несется за солнцем Земля…

Кто мы такие?

Только путешественники, попутчики

 среди небес.

Так зачем на земле

Ссоры и распри, боль и горе,

Если мы все вместе летим

К звездам?

(Перевод на русский язык А. Прокофьева).

…Максим Богданович, хотя и ушел из жизни совсем юным – когда ему еще не исполнилось и 26 (!) лет, оставил и большое литературно-критическое наследие. Поэт много занимался историей Белой Руси. В своих литературоведческих и публицистических произведениях осуществил «систематический и комплексный обзор истории белорусской литературы от 12 до начала 20 столетия во взаимосвязях с общеславянским и всеевропейским историко-культурным контекстом». Высоко оценил всю белорусскую культуру периода Великого Княжества Литовского. В статье «Белорусское Возрождение», написанной в 1914 году, поэт отмечал, обращаясь к событиям шестнадцатого столетия:

«Неудивительно поэтому, что в эпоху Возрождения общий умственный подъем, начавшийся на Западе, отразился и в Белоруссии. Ключом забила тут жизнь, шла, причудливо переплетаясь, горячая религиозная, национальная и классовая борьба, организовывались братства, бывшие оплотом белорусской народности, закладывались типографии, учреждались школы с неожиданно широкой по тому времени программой (в некоторых преподавалось пять языков), возникали высшие учебные заведения (юридическая школа имени св. Яна, Полоцкая академия с правами университета и т.д.)…».

Такое тогда, в начале двадцатого века, в преддверии очередной попытки раздела мира, мало кто мог разглядеть. Богданович смог это сделать. Тем и оказал, и продолжает оказывать неоценимую услугу белорусскому народу, белорусской национальной культуре.

Через год после статьи «Белорусское возрождение» Максим Богданович пишет о горе, которое принесла Империалистическая война, начавшаяся в августе 1914 и для всей Российской империи, да и для Европы, Азии тоже, основательно перевернувшая уклад жизни и сам ход истории, - в стихотворении, посвященном солдату-белорусу. Вот его, солдатское, прощальное слово:

Бью челом тебе, челом, Беларусь,

Вся сторонушка бездольная!

Не забыл твой сын тебя, родную!

За тебя он в землю лег сырую.

(Перевод на русский язык М. Комиссаровой).

Еще не знал Максим, склоняя низко свое чело перед Белой Русью за весь многострадальный народ, что и ему, поэту, который мог еще написать и высказать многое, осталось жить чуть больше года. В мае семнадцатого года остановилось в Ялте, вдалеке от родимой земельки, сердце великого белорусского поэта. Но стихотворения его, мысли, высказанные им, его глубоко осмысленное художественное завещание всем последующим поколениям соотечественников и просто читателей, осталось в вечности. Такая уж заложена великая гуманистическая, жизнеутверждающая сила в произведениях Максима Богдановича. «Кусок грубой жизни» великий поэт смог «в жемчуг обернуть».

* * *

Вероника Карлюкевич - магистрант филологического факультета Белорусского государственного университета. Живёт в Минске.