- Ох, и дурные же сыновья у меня, - сказал отец, глядя на груду сломанных веников, а потом с гордостью добавил, - но сильные…
Такая неожиданная интерпретация давно ставшей хрестоматийной истории об обучающем своих отпрысков коллективизму отце семейства появилась в фольклоре как раз 20 лет назад. Именно столько времени прошло с того момента, как пятнадцать, правда, не сыновей, а республик-сестёр великого, могучего и, как казалось, нерушимого Советского Союза разбежались по отдельным независимым квартирам. Правда, единого отца, который бы научил их уму-разуму, у них не было. Ни царя-тирана-батюшки, ни усатого «отца всех народов», ни батьки Махно, ни даже «отца русской демократии» Кисы Воробьянинова. Роль сразу нескольких «отцов», совсем как в семействе гомосексуалистов, на себя взяли президент РСФСР Борис Ельцин, президент Украины Леонид Кравчук и председатель Верховного Совета Республики Беларусь Станислав Шушкевич...

На заданный в заглавии отнюдь не риторический вопрос я могу с лёгкостью получить ответ «да» и с такой же лёгкостью – «нет». Ответ будет зависеть от того, кого мы спрашиваем. Однажды известного актёра Зиновия Високовского спросили в постсоветский период, как ему жилось в советское время. Он ответил: «Хорошо». Тогда у него поинтересовались, а как ему теперь живётся, и артист ответил: «Сейчас я живу лучше, но я бы не возражал снова жить хорошо». Мудрый ответ. Не каждый сразу сообразит, что имелось в виду. Вопрос о том, хотим ли мы снова в СССР, возник в тот же день, как люди узнали о Беловежском соглашении, якобы распустившем Союз Советских Социалистических Республик. И не умирает до сих пор...

...Мудрость объединяет людей. Мудрость киргизов, принявших решение о слиянии с Россией, будет велика еще тем, что своим предложением они могут не вписаться в обширную матрицу поведения будущего по сценарию закулисья, и помочь России в написании ею собственного нового сценария будущего. А это уже мировая история. Киргизам сейчас нужно обратиться к своим родовым корням, поговорить со старейшинами. Обращение к глубинным родовым истокам насытит киргизов мудростью, способной подняться над родом вообще, стать Над Родом, НаРодом. Должны же киргизы стать когда-то НАРОДОМ. Время пришло.

Здесь все дышит и волей, и силой.
Не плутая, идем мы во мгле.
О России мечтаю в России.
Не нарадуюсь славной земле.

Как в обиду не дать дорогую
Землю? Доблесть теперь не в цене.
За тебя, за себя я тоскую,
А за них с той же болью вдвойне.

Землю слезы войны оросили.
Не ропщи. И беда горе лечит.
О России тоскую в России.
Как там небо чужое?
Не легче?

...Историк: Да, пожалуй, ход веков
Был изменен той ночью Гефсиманской.
Он, может быть, и не совсем таков
как мы б хотели, но прогресс гигантский.
Изменой, измененьем все живет,
предательство в истоке Новой эры…

Экономист: Имейте чувство меры.
Ну что такое ваш Искариот?
Мужчина? Нет – слюнтяй, мальчишка, тля,
в истерику впадающая дама.
Серебряники он кидает в храме…
конец таким всегда один – петля!

Сегодня, посмотрите, как живут
предатели – на этих жизнелюбов,
почетных членов элитарных клубов,
вкушающих богатство и уют...

Стал знаменит — «ура» кричали,
Как падал вниз — не замечали.
И я внизу один остался.
Все покореньем занялись
Той высоты, с которой вниз,
Увы, не только я сорвался.

И там обрыв, и тут обрыв,
Тропа узка и не надежна.
Ну, ничего, я терпелив,
Я подожду вас у подножья...

...Владыка говорил: «Мои книги — это моя кровь». И действительно, вся жизнь архиепископа Серафима, его богословская деятельность — это стояние за Христа, стояние за веру православную. Такой благодатный путь земной Господь дарует лишь праведникам Своим, такого дара сподобился и владыка Серафим. Апологет и большой русский патриот, владыка Серафим еще при жизни прославился многочисленными чудесами, по смерти же его непрестанно являются новые свидетельства о помощи святителя всем страждущим. Особенно почитают его в Болгарии (11) и Греции, в последние годы почитание ширится в Америке и России, где, по понятным причинам, он менее известен...

Когда твой купол звёздами расцвечен,
Иль светлую навеет утро грусть,
Я о тебе, о страждущей, молюсь...
И пусть во всех церквах зажгутся свечи
Во здравие твое, Святая Русь.

Куда бы ни вели твои дороги,
Пусть тернии на них или цветы,
Но все равно, они приводят к Богу,
И потому необорима ты...

В белорусской литературе двадцатого столетия – немало имен, которые своим художественным словом еще долго будут тревожить сердца жителей небольшой лесной и озерной, речной страны. И один из самых ярких, наиболее полно вобравший в себя душу всего народа, - поэт, публицист, литературный критик, переводчик Максим Богданович...

Твой хмель проходит, молодость шальная,
И видишь: жизнь – простой стакан воды,
Не сладкая она и не хмельная,
В ней счастья привкус реже, чем беды.

А я-то мнил, что голубое око
Звезды мигало с неба нам не зря,
Что нас Синильга ждёт в тайге далёкой,
Прекрасная, как вешняя заря...

Об истории знаменитой фронтовой песни на стихи Алексея Суркова в этой радиопередаче рассказывает дочь поэта Наталья Алексеевна. Песня звучит в исполнении Николая Сличенко.

В конце ноября 2011-го, когда живая река паломников текла и текла к Храму Христа Спасителя, чтобы поклониться Поясу Пресвятой Богородицы, в одной из московских больниц после тяжёлой болезни завершил свой нелёгкий земной путь Леонид Иванович Бородин... В 1989, накануне развала Советского Союза, гибели исторической России, Бородин пророчески утверждал: «…Либерализм – явление безответственное: высказался, а там хоть трава не расти. И «справа» и «слева» есть и те, кто работают на кровавый развал государства, и те, кто противятся этому. А развал – это будет не гибель Империи, а гибель России. Остальные как раз уцелеют. Ещё одной Революции Россия не выдержит. Сейчас вновь актуальны слова Столыпина: «Кому-то нужны великие потрясения, а кому-то – великая Россия»...»

Бывают минуты, в которые, как через отверзтые двери, входит в обыденное течение жизни преображающая ее тайна. Случается это тогда, когда усыпленная повседневностью душа обретает вдруг острое чувство неизследной глубины бытия. Но не хватает ей ни внутренней зоркости, ни смиренного внимания, ни, уж тем более, духовной опытности, и чувство это тихо растворяется в торопливом безблагодатном будничном состоянии, которое удерживает душу в рассеянии и праздности, в помыслах о предметах земных и хотениях, уводящих от единого на потребу…

Святое место для мусульманина, мазар, прилепился у са¬мого основания горы. Она своей огромной массой властвовала над всей округой и была видна издалека. Серые большие тучи цеплялись за вершину и оставались ночевать вместе с ней. Безмолвствуя, она многие тысячелетия была свидетельницей того, как путники, утомленные длинными переходами, с трудом поднимались по узкой каменистой тропинке кверху, чтобы передохнуть там немного на пути к другому перевалу. Гора слышала разноголосье войск великого монгола Чингиз-хана, воинов узбека Бабура, и казалось, земля дрожала от поступи этой живой лавы...

Философско-поэтическая драма по мотивам казахской народной легенды об Асане Кайгы и мотивам финальных новелл романа Германа Гессе «Игра в бисер»...