Хождения Украины по мукам

События, происходящие сегодня в Украине целиком и полностью повторяют те, которые происходили на просторах бывшей Российской империи  почти век назад. И если не вникать  во все историческое многообразие и не погружать «с головой в бездны истории», то ощутить весь трагизм ситуации можно языком художественного слова. Лучшим, с моей точки зрения, в этом смысле, является замечательная трилогия Алексея Толстого «Хождение по мукам». Это один из немногих романов реально показавший  ужасы гражданского противостояния и гражданской войны. В нем раскрыта суть истинного предательства и истинного патриотизма. По силе восприятия трилогию «Хождения по мукам» можно только сравнить, разве что лишь  с  «Белой гвардией» Булгакова либо «Тихим Доном» Шолохова. А самым драматичным и правдивым в раскрытии всего трагизма, является второй том романа «Восемнадцатый год», показавший к чему привело гражданское противостояние и неспособность власти спасти свое Отечество.
.
Я неслучайно обратился именно к этому роману, ибо не знаю, как скоро будет введена «реформа мысли» в новом «демократичном украинском обществе», когда будет введен запрет на все, что связано с русским языком, русской литературой и русской культурой. И именно поэтому, пока не поздно, пока не началось жжение костров из книг русских и советских классиков, прошу всех, кому дорога истинная история и будущее общества, еще и еще раз перечитать (в том числе и заново) этот замечательный роман. Ведь «Хождение по мукам» – это уникальная по яркости и масштабу повествования трилогия, на страницах которой перед читателем предстает вся картина событий, потрясших сначала всю Российскую империю, а затем и  весь мир.
Достаточно напомнить первые строки тома «Восемнадцатый год», которые дают четко, но краткое описание всего гражданского сумасшествия.
«В трех водах топлено, в трех кровях купано, в трех щелоках варено. Чище мы чистого».
.
«Все было кончено. По опустевшим улицам притихшего Петербурга морозный ветер гнал бумажный мусор – обрывки военных приказов, театральных афиш, воззваний к «совести и патриотизму» русского народа. Пестрые лоскуты бумаги, с присохшим на них клейстером, зловеще шурша, ползли вместе со снежными змеями поземки. Это было все, что осталось от еще недавно шумной и пьяной сутолоки столицы. Ушли праздные толпы с площадей и улиц. Опустел Зимний дворец, пробитый сквозь крышу снарядом с «Авроры». Бежали в неизвестность члены Временного правительства, влиятельные банкиры, знаменитые генералы… Исчезли с ободранных и грязных улиц блестящие экипажи, нарядные женщины, офицеры, чиновники, общественные деятели со взбудораженными мыслями. Все чаще по ночам стучал молоток, заколачивая досками двери магазинов. Кое-где на витринах еще виднелись: там – кусочек сыру, там – засохший пирожок. Но это лишь увеличивало тоску по исчезнувшей жизни. Испуганный прохожий жался к стене, косясь на патрули – на кучи решительных людей, идущих с красной звездой на шапке и с винтовкой, дулом вниз, через плечо. Северный ветер дышал стужей в темные окна домов, залетал в опустевшие подъезды, выдувая призраки минувшей роскоши. Страшен был Петербург в конце семнадцатого года. Страшно, непонятно, непостигаемо. Все кончилось. Все было отменено. Улицу, выметенную поземкой, перебегал человек в изодранной шляпе, с ведерком и кистью. Он лепил новые и новые листочки декретов, и они ложились белыми заплатками на вековые цоколи домов. Чины, отличия, пенсии, офицерские погоны, буква ять, бог, собственность и само право жить как хочется – отменялось. Отменено! Из-под шляпы свирепо поглядывал наклейщик афиш туда, где за зеркальными окнами еще бродили по холодным покоям обитатели в валенках, в шубах, – заламывая пальцы, повторяли:
– Что же это? Что будет? Гибель России, конец всему… Смерть!..
Подходя к окнам, видели: наискосок, у особняка, где жило его высокопревосходительство и где, бывало, городовой вытягивался, косясь на серый фасад, – стоит длинная фура, и какие-то вооруженные люди выносят из настежь распахнутых дверей мебель, ковры, картины. Над подъездом – кумачовый флажок, и тут же топчется его высокопревосходительство, с бакенбардами, как у Скобелева, в легком пальтишке, и седая голова его трясется. Выселяют! Куда в такую стужу? А куда хочешь… Это – высокопревосходительство-то, нерушимую косточку государственного механизма! Настает ночь. Черно – ни фонаря, ни света из окон. Угля нет, а, говорят, Смольный залит светом, и в фабричных районах – свет. Над истерзанным, простреленным городом воет вьюга, насвистывает в дырявых крышах: «Быть нам пу-у-усту». И бухают выстрелы во тьме. Кто стреляет, зачем, в кого? Не там ли, где мерцает зарево, окрашивает снежные облака? Это горят винные склады… В подвалах, в вине из разбитых бочек, захлебнулись люди… Черт с ними, пусть горят заживо! О, русские люди, русские люди!»
.
Вчитайтесь в эти строки, всмотритесь в события вековой давности, и вы увидите точно такой же трагизм, как и сегодня в Украине.

.
Точно такое же противостояние двух «классов», заложниками которого, стали простые люди и которое привело сначала к силовому противоправному противостоянию, а затем – к кровавому. Точно такие же призывы к «совести и патриотизму» применительно к современному этапу – замешанные на националистической и антирусской идее.

Точно такой же кровавый сценарий, когда по обеим сторонам баррикад гибнут сыновья одной страны, вот только виновных находят лишь среди носящих погоны и стремящихся образумить сошедшую с разума толпу.
.

Точно такой же сценарий, когда, говоря «толстовским» языком: «…Бежали в неизвестность члены Временного правительства, влиятельные банкиры, знаменитые генералы… Исчезли с ободранных и грязных улиц блестящие экипажи, нарядные женщины, офицеры, чиновники, общественные деятели со взбудораженными мыслями»… Как и тот, когда: «И бухают выстрелы во тьме. Кто стреляет, зачем, в кого?»
Все это в точной копии вековой давности повторилось на украинской земле. Повторилось в своей кровавой развязке и, возможно, повторится в тех событиях, которые целиком и полностью описаны во всем втором томе, названной «Восемнадцатый год».
Вновь обращусь к строкам второго тома трилогии, где отмечено не только эпохальное разрушение, когда  стремительно показаны меняющиеся картины Первой мировой войны, падения самодержавия, но и конец прежней жизни. Люди, не задумываясь о своем будущем, как щепки от разрушенного корабля, разносятся штормовыми волнами, держась на плаву лишь за счет веры. Одни верят, что все еще вернется, другие – лишь в то, что сначала все разрушат до основания, а затем… Помните, как в романе описан диалог Рощина и Телегина?  «Как вы не хотите понять, что России уже нет, есть место, где была наша Родина!» - кричит Рощин. Ему оппонирует Телегин: «Россия пропала?! Да один уезд от нас останется, и оттуда пойдет Великая Россия!». Как утопающий держится за последнюю соломинку, так и просвещенный житель Украины держится за идею восстановления прежней жизни.
Но будет ли она, эта прежняя жизнь, не знает простой украинский гражданин. А не знает потому, что забыл (или, действительно, не знает) диалектических законов развития общества по законам истории. И возвращаясь к роману Алексея Толстого, просто хочу напомнить, что хождение Украины по мукам только начинается.
Еще ни одна революция (как справедливо отмечено, не сделанная в перчатках) не создала стабильного общества на первичных этапах постреволюционной жизни. Впереди все самое ужасное, что ждет народы, живущие в Украине. Я не оговорился, именно народы во множественном числе, ибо украинец и украинский гражданин – это, как говорят в одном чудесном южном городе, «две большие разницы».
К сожалению, и среди определенной части российского общества проявились такие черты, как «полное восприятие позитива украинской революции и поддержка ее мирного характера». Как печально и трагично слушать эти выступления со словами поддержки «мирного крыла протестующих». Еще более печально слышать это от российских граждан, говорящих о «безоговорочной поддержке» на родном для меня русском языке.
Так и хочется их спросить, неужели они никогда не читали «Хождение по мукам», «Белую гвардию», «Тихий Дон»?  Неужели они так и не поняли, что поддерживая «правое крыло», они поддерживают тех, кто завтра уничтожит все русское и русскоязычное в соседней Украине. Появились даже ссылки отдельных российских общественных деятелей на программу «мирного сосуществования» радикального «Правого сектора» с русскоязычными гражданами Украины, которое я специально приведу в полном объеме (хотя, оно есть на официальном сайте «радикалов»):
«Опираясь на многочисленные абсурдные мифы, антинародный режим предпринимает немалые усилия на то, чтобы очернить «Правый сектор» и революционное движение в целом. Бойцам «Правого сектора» хотят навязать образ «экстремистов, террористов, фашистов, "русофобов». Мастера «шепотной пропаганды», даже начинают расширять слухи про, что после победы Национальной революции все россияне будут депортированы с Украины. Цель такой информационной войны понятна и не требует пояснений. В связи с этим мы официально обращаемся к россиянам, русскоговорящим украинцам и представителям разных национальных меньшинств со следующими заверениями: Украинский революционный национализм не есть идеологией ненависти к российскому народу. Нашим врагом является не российский народ, а империалистическая Москва. Наше отношение к россиянам такое же, как и к другим представителям национальных меньшинств, целиком вписывается в методологию, предложенную Степаном Бандерой: побратимство к тем, кто вместе с нами борется за державность украинской нации, толерантность к тем, кто признает наше право быть хозяевами на своей земле, вражеское к тем, кто это право оспаривает. Мы считаем, что дерусификация Украины - целиком справедливое и необходимое явление. Понятие дерусификации означает, что этнические украинцы вернутся к собственному языку, истории и идентичности. При этом мы понимаем, что процесс дерусификации не может быть форсированным. В то же время мы отстаиваем право всех национальных меньшинств (в т.ч. россиян) на сохранение собственной идентичности и культуры. Мы не путаем это право с деятельностью шовинистических, имперских центров, деятельность которых должна быть остановлена. Наглядным подтверждением наших слов есть то, что в лагере «Правого сектора» сейчас плечом к плечу ведут борьбу и те, кто говорит на украинском, и те, что говорит по-русски, те, кто говорит на белорусском, и украинцы и другие неукраинцы. В том числе в стане «Правого сектора» прошел боевую выучку не один российских патриот, который приехал из России, чтобы поддержать борьбу и перенести ее огонь на просторы собственной Отчизны. Призываем всех граждан Украины, независимо от национальности и языка общения присоединяться к революционной борьбе. Вместе - сместим преступный режим, который эксплуатирует и уничтожает украинское общество, не обращая на внимание на национальность того или иного гражданина».
Я специально привел данное обращение в оригинале (оно размещено, как на украинском, так и на русском языках), ибо именно оно, как истинное раскрытие своих целей и задач, показывает продолжение всего того, что уже было описано в замечательных произведениях прекрасной и всемирно признанной, русской литературы.  Именно данное обращение и показывает, что ждет наше общество в будущем.
А кто или не понял или невнимательно вчитался в данное «интернациональное» обращение, прошу еще раз обратить внимание, что на данном этапе процесс «дерусификации» не может быть форсированным. Да, пока не может, ибо в один миг не заставишь миллионы украинских граждан отказаться от своего родного языка, впитанного с молоком матери. Нужно время, чтобы одних заставить, других – поработить, третьих – выслать, а неугодных, либо в «географическо-языковую резервацию», либо – вспомни историю фашизма. Да, в обращении честно сказано, что среди членов «Правого сектора» было немало русскоязычных граждан, но не сказано то, что люди эти пришли в «революционное движение» не столько за идею, сколько за пресловутые «денежные знаки».  Зато честно сказано, что все русскоязычные граждане из «Правого сектора», в том числе и граждане России и Беларуси,  прошли соответствующую боевую подготовку.
А что дальше? А дальше читай «Хождение по мукам» и особенно «Восемнадцатый год». Читай, уважаемый читатель, пока этот шедевр мирового значения не стал топливом для «костра русскоязычной ненависти».