Буду служить до смерти

14 июня 1961 года. Симферополь. Движение на улицах города парализовано. Люди везде – на проезжей части, на деревьях, на балконах и даже на крышах. Такого в городе еще не было. Что случилось? Хоронят архиепископа Луку (Войно-Ясенецкого). Весь город вышел проводить владыку в последний путь. Несмотря на запрет властей.
В ночь с 10 на 11 июня в областную типографию поступил приказ – в свежем номере газеты должна стоять большая антирелигиозная статья. 
После смерти владыки, наступившей 11 июня, верующим запретили даже служить по усопшему панихиду. Все, кто хотел сопровождать тело покойного до кладбища, должны были ехать только в автобусах. Пешую процессию строго-настрого запретили. Не разрешалось нести гроб на руках, петь песнопения, играть музыку. И, конечно же, везти тело можно было только по удаленным от центра улицам. Власти даже проложили маршрут для тридцати автобусов, которые они для этого случая «любезно» выделили. Все должно быть тихо, незаметно и быстро.
Но вышло по-другому. «Первую ночь владыка лежал дома, вторую – в Благовещенской церкви, а третью – в соборе (Свято-Троицком – прим. автора). Все время звучало Евангелие, прерывавшееся панихидами, сменяли друг друга священники, а люди все шли и шли непрерывной вереницей поклониться владыке, – писала Елена Павловна Лейкфельд, личный секретарь святителя Луки. – Одни люди сменялись другими, снова лились тихие слезы, что нет теперь молитвенника, что “ушел наш святой”. И тут же вспоминали о том, что сказал владыка, как вылечил, как утешил».
В день похорон верующие отказались садиться в автобусы и тесным кольцом окружили катафалк, буквально вцепившись в него руками, словно не желали отпускать своего батюшку. Уполномоченный по делам религии загонял всех в автобусы, заставлял отойти от машины, но его никто не слушал. Наконец, процессия тронулась. 
Через сто метров, когда нужно было поворачивать на центральную улицу, власти попытались отсечь верующих, преградив путь автобусом. И тут женщины легли на землю перед колесами со словами: «Только по нашим головам проедете туда, куда вы хотите». Властям ничего не оставалось, как разрешить – похоронная процессия пошла по главной улице Симферополя. Вот как вспоминает об этом Е. П. Лейкфельд: «Улицу заполонили женщины в белых платочках. Медленно, шаг за шагом, шли они впереди машины с телом владыки; очень старые тоже не отставали. Три ряда протянутых рук будто вели эту машину. И до самого кладбища посыпали путь розами. И до самого кладбища неустанно звучало над толпой белых платочков: “Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас…” Что ни говорили этой толпе, как ни пытались заставить ее замолчать, ответ был один: “Мы хороним нашего архиепископа”».

Выбор пути

Святитель Лука (в миру Валентин Войно-Ясенецкий) родился в Керчи 14/27 апреля 1877 года. Он появился на свет четвертым, всего же в семье было пятеро детей. Его корни уходят к древнему и знатному, но обедневшему белорусскому дворянскому роду Войно-Ясенецких. Как пишет сам владыка, отец его «был католиком, весьма набожным, он всегда ходил в костел и подолгу молился дома. Отец был человеком удивительно чистой души, ни в ком не видел ничего дурного, всем доверял…».
Когда Валентину было 12 лет, семья перебралась в Киев, здесь он окончил гимназию и художественную школу, в которой проявил немалые художественные способности. Даже участвовал в одной из передвижных выставок с картиной, на которой был изображен нищий старик с протянутой рукой. Закончив гимназию, Валентин отправился поступать в Петербургскую академию художеств – настолько сильным было желание заниматься живописью. Однако во время вступительных экзаменов он серьезно задумался – правильный ли жизненный путь избирает. В своей «Автобиографии» владыка Лука писал: «Недолгие колебания кончились решением, что я не вправе заниматься тем, что мне нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей». Поэтому в 1898 году он поступил на медицинский факультет Киевского университета, притом что, по собственному высказыванию, испытывал «почти отвращение к естественным наукам». Тем не менее, учился он на одни пятерки и получил диплом лекаря с отличием.  
После окончания университета он собирался всю жизнь работать земским врачом. Но Русско-японская война нарушила планы, начинающего доктора отправили на Дальний Восток, в район Читы, в составе медицинского отряда Красного Креста. Войно-Ясенецкому сразу доверили хирургическое отделение. И он не побоялся с первых дней взяться за сложные операции на суставах и даже черепе. Удивительно, но все операции проходили успешно, ни одной неудачной.

Личное дело

Именно здесь, в Чите, доктор Валентин встретил свою будущую жену – Анну Ланскую. Она была сестрой милосердия и прежде работала в Киевском военном госпитале. Там ее называли святой сестрой. Молодого доктора Анна покорила не столько своей красотой, сколько исключительной добротой и кротостью характера, как сам он признавался. Анна дала обет девства и отказывала всем, кто просил ее руки, но Валентину отказать не смогла и вышла за него замуж. В ночь перед венчанием она молилась перед иконой Спасителя. В какой-то момент ей показалось, что Иисус отвернулся, а потом и сам Его образ исчез из киота. Святитель Лука писал потом, что, по-видимому, это было напоминанием об ее обете, и «за нарушение его Господь тяжело наказал ее невыносимой, патологической ревностью».    
Анна родила Валентину четверых детей. В 1917 году талантливому хирургу предложили должность главного врача городской больницы Ташкента, и семья перебралась туда. К этому времени Анна была уже безнадежно больна туберкулезом и медленно угасала. Последней каплей для нее стал арест мужа по доносу нерадивого врача, который решил отомстить начальнику. Шла гражданская война, суды вершились «чрезвычайными тройками», на разбор дела уходило не более трех минут, и приговор был один – расстрел. Осужденных приводили в железнодорожные мастерские, здесь же, за дверью, расстреливали. Валентин Феликсович и его арестованный коллега просидели перед этой дверью более двенадцати часов. Неожиданно в мастерских появился известный партийный деятель, лично знавший знаменитого хирурга. Благодаря ему врачей отпустили, Валентин Феликсович тут же вернулся в больницу, к операционному столу.
Анна, сильно переживая за мужа, уже не могла оправиться от такого потрясения и вскоре умерла. Ей было 38 лет. Стоял октябрь 1919-го. Валентин Феликсович остался один с четырьмя детьми, старшему было 12, младшему – 6 лет. Две ночи он читал над гробом умершей жены Псалтирь в полном одиночестве. Последние слова 112 псалма поразили его, словно Сам Господь обращался к нему: «И неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях». Он совершенно четко осознал, что Господь указывает ему на операционную сестру Софию Сергеевну Велецкую, о которой он только знал, что она похоронила недавно мужа и была бездетной. Знакомство с ней ограничивалось только деловыми разговорами. Едва дождавшись семи часов утра, он отправился к ней. С волнением Софья Сергеевна выслушала рассказ овдовевшего коллеги и ответила, что ей было больно смотреть, как его жена мучилась, но она не решалась предложить свою помощь. Софья Сергеевна с радостью согласилась стать матерью четырем детям Валентина Феликсовича. Сам же он после кончины жены избрал путь служения Богу.

Священник и врач

То были страшные годы. Многие архиереи, священники и простые люди уже пострадали за веру. Был расстрелян митрополит Киевский Владимир (Богоявленский), митрополит Вениамин (Казанский) с группой осужденных ждал смертного приговора, многих отправили в лагеря и ссылки. Именно в это время Валентин Войно-Ясенецкий принял священнический сан.
Ему пришлось совмещать работу пастыря и врача. Он оперировал, читал лекции, защитил докторскую диссертацию, стал профессором медицины, писал книги, служил в храме, участвовал в религиозных диспутах с безбожниками. В мае 1923 года он тайно постригся в монахи с именем Лука и был рукоположен в епископа. Спустя неделю его арестовали и попытались отправить в Москву, но верующие легли на рельсы, защищая любимого батюшку.
Первый раз его сослали в Енисейск. В холоде, голоде он продолжал лечить людей. В 1926-м ссылка закончилась, но уже в 1930-м его вновь сослали на три года, теперь в Архангельск. Третий арест последовал летом 1937 года. В вину владыке поставили создание «контрреволюционной церковно-монашеской организации», а также «убийство пациентов на операционном столе и шпионаж в пользу иностранных государств». 
И даже в таких тяжелейших условиях он не переставал быть человеком. Замерзая сам, но видя дрожащего в ледяном карцере воришку, он отдает ему свой полушубок. Голодая сам, до последнего делится с сокамерниками тем, что передают ему с воли.   
В 1940 году его отправили на пять лет в ссылку в Красноярский край. 
Когда началась Великая Отечественная война, владыка отправил телеграмму Михаилу Калинину, председателю Президиума Верховного совета СССР: «Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий… являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука». Калинину телеграмму не передали, а направили ее в крайком. В октябре 1941-го епископа Луку назначили консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя. Владыка с головой погрузился в работу, выполняя самые сложные операции, по три-четыре в день. Раненые очень любили доктора, многих из них он спас после неудачных операций в других местах. Во время утреннего обхода солдаты и офицеры салютовали профессору высоко поднятыми уцелевшими ногами. За работу в госпитале владыка получил благодарственную грамоту и медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
В декабре 1942-го ему поручают управление Красноярской епархией с возведением в сан архиепископа Красноярского. По окончании ссылки в 1943 году он возвращается в Москву и его назначают на Тамбовскую кафедру. Здесь ему тоже приходиться совмещать церковное служение с работой в госпитале для раненых. В 1944 году за свой труд «Очерки гнойной хирургии», благодаря которому было спасено огромное количество раненых, архиепископ Лука получает Сталинскую премию. 

Крымские дни

После войны, в мае 1946 года, владыку Луку переводят в Симферополь, теперь он стал именоваться архиепископом Симферопольским и Крымским. Поселился он в небольшом доме на Госпитальной улице с пристроенной церковью Благовещения Пресвятой Богородицы. Эти дом и церковь сохранились до наших дней.
Положение епархии было незавидным – народ нищенствовал, не хватало священников, многие храмы стояли разрушенные, оставшиеся церкви власти всеми способами пытались закрыть. 
Семидесятилетний владыка начинает кормить стариков и детей в своем доме. Одновременно приступает к наведению порядка в епархии. Он требует от духовенства более серьезного отношения к богослужению, внушает священникам, что они не имеют права сокращать службы. Сам он совершает Литургию неспешно, осмысленно. Особенно проникновенно произносит слова: «Приимите, ядите, сие есть тело Мое, еже за вы (владыка указывал рукой на народ) ломимое во оставление грехов». Во время пения Символа веры он склонялся над престолом, и, когда поднимал голову, антиминс был окроплен его слезами.
Особое внимание владыка обращал на обязанность священников учить народ. Он писал: «Если священник главным делом жизни своей поставил насыщение ума и сердца своего учением Христовым, то от избытка сердца заговорят уста… Дух Святой, живущий в сердце священника, как в Своем храме, Сам проповедует его смиренными устами». Владыка был замечательным проповедником, собрано около одиннадцати томов его проповедей. Он не пересказывал богословские книги, а говорил как человек с богатым жизненным и духовным опытом, прошедший одиннадцать лет тюрем и ссылок. После того, как в 1954 году вышло Постановление ЦК КПСС «Об улучшении научно-атеистической пропаганды», на Церковь начались гонения. Архиепископ Лука говорил об этом: «Я не счел нужным опровергать эти выступления в печати. Я ограничился одной проповедью на тему: “Не бойся, малое стадо”». Эту проповедь симферопольцы помнили спустя десятилетия.
Местные власти владыку не любили. Секретарь Крымского обкома Н. Соловьев в 1948 году писал: «Вся религиозная деятельность Луки носит ярко выраженный антисоветский характер… В своих проповедях Лука открыто и систематически проповедует сочувствие к царскому самодержавию и ненависть к советскому строю и его руководителям… В силу особого положения Крыма, как пограничной полосы, мы считаем необходимым через соответствующие органы удалить Луку из Крыма». Спустя всего два года «коллеги» на закрытом заседании Верховного суда СССР вынесли Соловьеву смертный приговор. Однако донос не остался без внимания – Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете министров СССР потребовал от Московской Патриархии запретить архиепископу Луке выступать с проповедями.
После войны в Крыму появилось много аферистов, выдававших себя за священников. Иногда это были запрещенные в служении люди. Владыка распорядился сообщать ему о таких случаях. Он разослал по приходам синодики, в которых были перечислены все имена умерших священников, служивших в Крымской епархии. Эта традиция до сих пор сохраняется в Свято-Троицком кафедральном соборе, где на богослужениях поминают имена усопших клириков и монахов давно уничтоженных монастырей.
Архиепископ Лука заботился о своих подопечных. Он поднимал вопрос о достойной оплате труда диаконов, псаломщиков и регентов. Рассылал анкеты по приходам – просил указать, какое жилье имеют члены клира, сколько за него платят и нужно ли улучшать жилищные условия. Он выяснял, не пострадал ли кто из священнослужителей при обложении подоходным налогом.
Как профессор медицины Войно-Ясенецкий с 1946 года консультировал в госпитале Симферополя и помогал госпиталю инвалидов Великой Отечественной войны. До конца 1947 года он оперировал больных и читал лекции врачам. Однако вид хирурга в рясе и с панагией сильно раздражал некоторых слушателей, ему порекомендовали читать доклады в светской одежде, от чего он наотрез отказался. Тогда его перестали приглашать. И он стал лечить больных дома. Бесплатно. Специально посылал студентов разыскивать в городе самых немощных и неимущих и приводить к нему.

С благодарностью Богу 

В начале 1955 года он потерял зрение. Как истинный христианин владыка принял этот удар без ропота, с благодарностью Богу. «Свою слепоту переношу благодушно и с полной преданностью воле Божией… Для моей архиерейской деятельности слепота не представляет полного препятствия, и думаю, что буду служить до смерти», – писал он. 
Владыка служил до последнего, молитвы читал наизусть. На Рождество 1961-го он отслужил свою последнюю литургию, а в Прощеное воскресенье произнес последнюю проповедь. Уходил святитель Лука тихо. Не роптал, не жаловался. Распоряжений не давал. «Ушел от нас утром, без четверти семь. Подышал немного напряженно, потом вздохнул два раза и еще едва заметно – и все…», – писала Евгения Павловна Лейкфельд, его секретарь.
Он скончался в день Всех святых, в Земле Российской просиявших. Владыка был погребен на Первом Симферопольском кладбище, справа от храма Всех святых. 22 ноября 1995 года архиепископ Лука был причислен Украинской Православной Церковью к лику местночтимых святых. А в 2000 году Русская Православная Церковь прославила его в сонме новомучеников и исповедников Российских.
В 1996 году мощи святителя Луки были перенесены в Свято-Троицкий собор Симферополя, где они находятся и ныне. Ежегодно, в день памяти исповедника Луки, студенты-медики и врачи Симферополя освящают на раке с мощами святого белые халаты. Могила на Симферопольском кладбище по-прежнему является местом поклонения верующих. И после смерти владыка продолжает исцелять всех, кто с верой и надеждой обращается к нему.