Щеневмерлая телехудожня

Сайт «Кинопроиск» представляет фильм Сергея Лозницы «Донбасс» (2018)
Во время очередного «бессрочного перемирия» на Донбассе (под непрекращающиеся залпы 120 мм миномётов и 152 мм гаубиц будущих европейцев по своим бывшим согражданам), посмотрел одноимённый фильм Сергея Лозницы. Сподобился.
До этого, признаться, творчество прошлогоднего Каннского (как раз за «Донбасс») лауреата, «украинского Тарковского», «степного Феллини» и «хуторского Антониони» оставалось в моём немалом кинобагаже с маркировкой «недопросмотрен» и «полупрослушан».
Хотя основания приглядеться были… Самые известные картины Лозницы «Кроткая» 2017 года (якобы по Достоевскому) и «Счастье моё» 2010 года (по самому Лознице) обсуждались, даже отклики собирали. В прессе. В отличие от денег. В кассе.

Так бюджет «Счастья моего» составил 1,5 млн. евро, а сборы – 17 тысяч долларов; зато «Кроткая», стоимостью в 2 млн. евро, принесла продюсерам фильма уже целых 114 тысяч. Правда, рублей. Но не в деньгах счастье! Об этом знают все мастера фестивального кино. А в том, где их найти?
У Лозницы, я так понимаю, судьбоносной стала встреча с продюсером из Германии Хайно Декертом. Начиная с дебюта, снятого на киностудии Днкерта. Ну, а дальше – дебет с кредетом только росли. В «Донбассе» бюджет составил уже 2,5 млн. евро. Конечно, не Михалков. Так ведь и «Нафтогаз» не «Газпром».
Однако съёмочная группа сложилась. Из фильма в фильм кочуют молдоване, литовцы и прочие щирые европейцы, объединённые, как нетрудно догадаться, одним – жгучей нежностью к бывшей Родине и её государствообразующему народу. Ну, и деньгами, конечно. Не так-то просто на просторах нынешних восточных европ сыскать хоть какие бюджеты; беглые (в царство свободы) и бедные бывшероссийские актёры Горбунов и Пашинин не дадут соврать.
Поэтому здесь у Лозницы всё хорошо, можно только поздравить. Заказчик найден, контакт закреплён, бюджет освоен. Но сюжет не бюджет. С сюжетом хуже. Сюжет во всех картинах Лозницы ( что «игровых», что документальных) примерно одинаков: он\она (т.е. камера) едет\идёт\бежит\догоняет «где-то в России». По дороге (в лесу, на посту ГАИ, в сарае, на кладбище, в публичном доме, городской администрации, бомжатнике) встречает бывшего\будущего\настоящего вора (убийцу, проститутку, депутата «Единой России», алкаша, главу администрации, группу местных жителей). Его\её бьют по голове (насилуют, отымают паспорт, женят на цыганке, выбирают в Государственную думу, опаивают денатуратом, приглашают возглавить предвыборный штаб Путина, закапывают на детской площадке). В общем, типичная русская жизнь в типичной русской глубинке. Снимают, правда, на территории Евросоюза – но это и понятно: вопросы безопасности. Вдруг «где-то в России» кто сценарий прочитает, тогда «закапывают на детской площадке» может и перестать быть метафорой. Особенно на День ВДВ.

В «Донбассе» кое-что «сюжетного» добавилось. Вместо густопсового «они» (эти русские) прежних картин, добавилось ещё и «мы». Что в фильме про гражданскую (а точнее цивилизационную) войну и понятно, особенно, когда сам ты безоговорочно по одну сторону окопов (то есть не художник, а пропагандист). В это самое «мы» у Лозницы (для весомости, чтобы перебить запах сала и чеснока) добавляются благородные обертона шнапса (генетическая память радостно откликается): в кадре возникают немецкие тележурналисты с камерой. И хотя вместо привычно-бодрящего schneller-schneller  слышится робкое «их бин телефункен», свидомому уху и то, как благовест.
В остальном – всё как обычно: воры, проститутки, главы администраций, алкаши, местные жители. Из экзотики: ополченцы, блокпосты, РСЗО «Град», а также ихтамнеты (Владимир Путин: «Их там нет».). Последние откровенно радуют – все в новеньких «Ратниках», экипированы прямо со стендов «Армия-2018», из карманов торчат «Калибры» с «Кинжалами», за сараями виднеются новёхонькие «Арматы» в заводской смазке. Правда, почему те же самые ихтамнеты, которые уничтожили, по словам Шойгу, за четыре года войны в Сирии свыше 87 тысяч боевиков,  до сих пор не маршируют по Львову и Тернополю – остаётся неясным. Хотя на Донбассе врагов им противостоит в два раза меньше успокоенных бармалеев.

Но не всё о грустном. Из достижений художника – монолог ополченца перед приехавшим телефункеном: «Даже если ты и не фашист, твой дед по-любому был фашистом». Вопрос: а где здесь смеяться? После слова «кирпич»?
Или из монолога другого ополченца перед тем же телефункеном: «Мы у вас (в Германии) фашизм раздавили, а у себя дома до конца не зачистили…». Здесь тоже что-то не так? А марши ветеранов Ваффен-СС «Галичина» и памятники Бандере, простите, на Мосфильме монтируются?
Да, на Мосфильме. Лозница на этом настаивает. Всё, что происходит на Донбассе: сплошное «Киселёв-ТВ». Фильм каннского лауреата начинается в гримёрке – перед съёмками ужасов войны (как человек, бывший на Донбассе, не могу это писать в кавычках). Ужасы, разумеется, постановочные. Снятые лживым «Киселёв-ТВ». Это согласно Лознице, который, в свою очередь, представляет правдивое «Вашингтон-ТВ». Ну, или скорее «Мюнхен-телефункен». Но то же правдивое.

В конце фильма, ихтамнеты расстреливают отработавшую своё съёмочную группу «Киселёв-ТВ». Так сказать, пускают в расход. Не жалко.
И это главная идея фильма: все, кто живёт на Донбассе – или массовка «Киселёв-ТВ», или сборище гопников, алкашей и мародёров. Или путинские ихтамнеты. Ни тех, ни других не жалко. Про третьих и говорить нечего – туда им и дорога! Не правда ли, фрау?
Так что, Feuer, шановнии, Feuer! В смысле: огонь!!!

P.S. И о характерном. Небратский режиссёр намеренно напрашивается на параллели с покойным Алексеем Балабановым и его «Войной». Там тоже про сепаратистов. Только про чеченских. И про войну. России на Кавказе.
Только вот разница обнаруживается существенная: чечены Балабанова отрезают головы русским пленным, а ополченцы Лозницы – шмат сала у пассажиров автобуса. 
Может очерствелому европейскому сердцу это ничего и не скажет, а вот для справжнього украинцу – это удар точно: ниже пояса.