История на погорелой пустоши

От Редакции: журнал «Камертон» уже неоднократно обращал внимание читателей на происходящее в «Редакции Елены Шубиной». Дело в том, что издаваемые под этой маркой книги отличает какая-то убеждённая и целенаправленная русофобия, не говоря уже об откровенно низком качестве значительного числа текстов (это может подтвердить любая профессиональная экспертиза). Искажение истории России, оскорбления русского народа, клевета на события Великой Отечественной войны и т.д. – создаётся впечатление, что всё это не просто проскочившие по редакторскому недосмотру авторские оплошности, но проявления вполне осознанной издательской политики. Между тем, разжигание межнациональной розни и распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны – довольно серьёзные преступления. Но почему-то в нашей стране законы пишутся не для всех. Стоит ли потом удивляться появлению Коли с Уренгоя и К^о, когда одно из самых влиятельных издательств, диктующее моду на литературу и назначающее писателей, распространяет русофобию. И не просто распространяет, но и продвигает, способствует премированию сговорчивых авторов, имея для этого все возможности. Елена Чижова, Марина Степнова, Евгений Водолазкин, Людмила Улицкая, Гузель Яхина – список известных, продвигаемых «Редакцией Елены Шубиной» убеждённых русофобов можно продолжить. Но гораздо интереснее другое: почему в нашей стране клевета на историю и оскорбления народа – необходимые условия для того, чтобы стать широко и активно издаваемым писателем? Кому это нужно и зачем?..
Предлагаем Вашему вниманию анализ одного из подобных текстов, а равно и методов его продвижения.

День 2 мартобря – красный день календаря: Елена Погорелая помянула меня в «Учительской газете» незлым, тихим словом. Вступилась за девичью честь Марины Степновой, цинично поруганную мной во «Саду» ли, в огороде.
NB: разум возмущенный вскипел задним числом, месяца этак через три после злодеяния. Опять же в силу профессионального цинизма я не слишком верю в запоздалые прекрасные порывы. А потому решил: с продажами у «Сада» не все гладко. Предложения интернет-магазинов подтвердили: пациент скорее мертв, чем жив. «Лабиринт» снизил цену с 711 рублей до 555, WildBerries – c 686 до 548. И даже «Литрес» уценил электронную книжку с 329 рублей до 197. Базар цену скажет.

«РЕШка» разнообразием маркетинговых ходов никогда не отличалась. Лет десять назад публика уж и думать забыла про «Цветочный крест», а Топоров надрывался, раздувая угасший скандал вокруг Колядиной. Узнаете брата Колю?
С одной стороны, публикация Погорелой – недурной повод потолковать и о современной исторической прозе вообще, и о степновской в частности. Но с другой, конечно, солдат ребенка не обидит. Вы не бойтесь, Елена Алексеевна, я вас не больно зарежу. Хотя не знаю, право, как толковать с коллегой, что записала в исторические романисты Алексея Иванова и Джорджа Р.Р. Мартина, – понятийный аппарат у нас, мягко говоря, немного разный.
Впрочем, стараться-то особо не придется. Критикесса, под стать гоголевской унтер-офицерше, сама себя высекла. Цирк зажигает огни: «Читатели с увлечением следили за историей…» Барышня, да вы бы для общего развития хоть на livelib заглянули, что ли. Тамошние читатели так увлеклись «Садом», – прямо кушать не могут. 

Nastena0310: «Цензурных слов у меня тут нет. А нецензурных и в самом романе хватает». 
Penelopa2: «Яблоко очень красивое. Начинаешь есть – очень вкусно. А потом понимаешь, что внутри гнилое. Вдрызг». 
NatalyaShumelka: «Гнусное чтиво! Будь эта книга в бумажном варианте, свой дом я бы от нее избавила. В идеале – прямиком в какую-нибудь навозную кучу, где ей самое место». 
AntonStolnikov: «Автору следовало поставить не ту заглавную букву. Не С, а З. В очередной раз убеждаюсь, что вся современная литература находится именно в этом месте».

Таких отзывов на сайте – половина, если не две трети. Вновь повторю: базар цену скажет.

Переходим к самой интересной части программы – ко мне, любимому: «Достойна восхищения непоколебимая уверенность, с которой А. Кузьменков утверждает, что роман о XIX веке должен быть написан языком XIX века, а роман о XVI веке – соответственно, языком XVI века».
Так я, любезная барышня, в отличие от вас, не только Степнову читал. Но и Хайдеггера: «Язык есть дом бытия, он есть способ события, его мелодия». Кроме того, классику жанра недурно знаю: «Петра Первого», «Гулящих людей», «Восковую персону». Потому и убедился, что реалии любой эпохи требуют адекватной лексики. В противном случае на выходе получится «Цветочный крест»: «Иисус Христос накормил тучу хавальщиков». Елена Алексеевна, не слышу аплодисментов! – ведь шедевр стиля, так?

«И чтобы никаких пластиковых бутылок в средневековом лесу не стояло!» – критикесса, типа, иронизирует. Скажу, однако, вполне серьезно: у Водолазкина анахронизмы иллюстрировали его любимую и единственную на все случаи жизни идею о «вневременном-всевременном». Что у Степновой иллюстрируют цитаты из Дрюона или Набокова – право, не знаю. Думаю, и сама она не знает.
Е.П. подводит промежуточные итоги – историческая проза, написанная по канонам жанра, на фиг никому не нужна: «Непонятно, правда, в чем будет ценность подобного текста: для чтения о XIX веке у нас есть Толстой, Достоевский, Чехов». Елена Алексеевна, а вы поинтересуйтесь у Прилепина, на кой черт он скомпилировал «Обитель» из вороха соловецких мемуаров, не утруждая себя даже перестановкой слов в раскавыченных цитатах? – ведь первоисточники не только общеизвестны, но и общедоступны. На кой нужен ваш любезный Иванов с его дурной этнофэнтезятиной, если о манси со знанием дела писал Юван Шесталов? И не забудьте спросить подруганку-попуганку Ганиеву, кому и зачем понадобилось ее полуграмотное «Лиличество»? – то же самое, только раньше и лучше, сделали Янгфельдт да Катанян-младший с Ваксбергом.

Прошу внимания! – вывод космического масштаба и космической же… ну, вы поняли: «Мы хотим увидеть историю как экспериментальное поле, в котором работают современные образы и концепты, современный способ мышления и… современный язык».
Давно я в прозе не упражнялся. Но, если женщина просит, грех не уважить.

«Верхом на двухцилиндровом Harley-Davidson Dyna Fat Bob из ордынского строя вырвался Челубей – по пояс голый, в синих зоновских партаках. На его широкой груди блестел вороненой сталью тупорылый Uzi.
– Эй, урус хатын, кутагым яла! – хрипло взвыл моджахед, перекрикивая рев движка. – Мала-мала яман тебе будет!
“Fucking мужло, – брезгливо поморщилась маршалка Даша Донская, глядя в бинокль на ордынца. – Кумыса для храбрости нажрался, asshole”. Сентябрьский ветерок ласково шевелил радужную хоругвь ЛГБТ. Издалека доносился ровный гул: полковница Света Боброк-Волынская, нежная боевая подруга, уводила в засаду танки».

Елена Алексеевна, где аплодисменты? – ведь я вам только что обеспечил эстетический оргазм.

Понимаю, что мои хохмы не в счет. Придется звать на помощь авторитетного эксперта: «Дикость, подлость и невежество не уважает прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим». Впрочем, и это, само собой, не аргумент. Привет от Ги Дебора: уничтожение исторического знания – вот наше все, ибо спектакль есть вечное настоящее. Современные образы и концепты – социальный заказ, никак не меньше: в исторической памяти полным-полно нежелательных аналогий. Потому ее следует выжечь до состояния погорелой пустоши.

Здесь можно было бы ставить точку, да наша барышня хочут образованность показать и говорят об непонятном: «Постмодернизм не предполагает противостояния. Он предполагает пародию. Образы “Сада” при всей их глубокой лиричности явственно пародийны».
Ага. А смеяться, сами понимаете, после слова «лопата». Вообще-то, в постмодернизме, если не ошибаюсь, 17 взаимоисключающих определений пародии. Роуз, правда, делит их на позднемодернистские и постмодернистские, да хрен редьки не слаще. Ну, и каким аршином Степнову мерить будем – нигилистичным, псевдотрансгрессивным или метафикциональным? Сдается мне, тут ко двору будет Деррида: пародия – невладение материалом. Или Хасан: пародия – безумие. Ибо Степнова если и пародийна, то неумышленно, по железобетонному незнанию матчасти. Здоровый ребенок, рожденный после интенсивного маточного кровотечения, – это откровенная пародия. И охота на птицу с гончаком – пародия, с ним на зайца ходят. Про быка, ободранного заживо, молчу – здесь комментировать нечего. Что до безумия, то и его более чем достаточно – в виде стилистических красот: «мозглые ноги», «перешагивая через чужие фекальные залпы», «густая вода»…
Однако Погорелую такие мелочи не беспокоят, – нашла единомышленницу, которой тоже страсть как хочется потолковать о высоком: «Права М. Кучерская: “Материал, из которого Марина Степнова творит свои небо и землю, Адама, Еву, их сыновей и дочек, – русская культурная мифология. Это мифы. Об уездной усадьбе, о помещичьем саде, о психопате на троне, о русском бунте. На выходе же получается разрушение их, этих мифов”».

Девушки, вы там вдвоем пелевинских грибочков не кушали? Сырьем для «Сада» послужила не русская, но антирусская мифология. Мифы о праздных помещиках, которые если чем занимались, то бессмысленным и беспощадным обустройством сада. Об императоре, который во время холеры с перепугу замарал подштанники и «замуровался заживо в Петергофе». О грязном и тупом народе сплошь из «гоминидов первобытных».

А ничего, что прототипы князей Борятинских создали у себя в имении отлаженное многопрофильное сельхозпредприятие с тремя заводами – маслобойным, винокуренным и конным? А ничего, что Барятинские построили в деревне школу, больницу и проложили железнодорожную ветку?
Государя Николая I Павловича можно упрекнуть в чем угодно, но не в робости: 29 сентября 1830-го прибыл в холерную Москву и предотвратил тем самым бунт, а 23 июня 1831-го на Сенной площади в Питере остановил разъяренную толпу.
Что до народа… Архитекторы Воронихин и Семенов, металлург Бадаев, изобретатели Черепановы, художники Тропинин и Кипренский, цвет русского предпринимательства: Ландрин, Смирновы, Елисеевы, Морозовы, Столетов – гоминиды, значит?.. Ну-ну.

Вот теперь, думаю, тема исчерпана. Да, Елена Алексеевна, просьба к вам напоследок: передайте Шубиной, пусть в следующий раз кого посерьезнее присылает, а не жертву ЕГЭ.